Эйдос непокорённый

Эйдос непокорённый
Юлиана Королёва

Наша община единственная пережила катастрофу на Эйдосе – так учит Совет. Я знаю, они врут. А ещё скрывают опасные артефакты из далёкого прошлого. Один из них заразил меня и теперь медленно убивает изнутри. Но по законам общины меня всё равно ждёт смерть, а за привычными стенами – хищники, ядовитый туман и загадочные тоннели. Единственный шанс выжить – разобраться в тайнах Эйдоса, выяснить, кто жил до нас и какое наследие оставил.

Пролог

Всё! Попалась! Это конец! Адреналин сковывает мышцы, ощущение, словно меня облили холодной водой. Вскакиваю, бросаюсь к окну и слишком поздно замечаю, что в Архив направляются четверо. Это Совет! Стук подошв и голоса уже внизу, во дворе, совсем рядом. Бежать некуда, только прятаться и молиться, чтобы не нашли.

Ходить в обсерваторию запрещено, если поймают, в лучшем случае, остаток жизни я проведу в загонах с баркатами, убирая за ними дерьмо. О худшем страшно подумать. Но это единственное место, где лежат ответы.

Когда ищешь правду, приходится быть начеку. Листать тома и одновременно таращиться в окно – занятие сложное, тут помогли бы глаза на стебельках, как у слизня, но я обычный человек. Просто любопытный до всего неизученного. Испытываю судьбу, бросая взгляд в окно лишь иногда. И вот, доигралась.

Бегаю между стеллажей, ищу, где спрятаться в этом тихом месте, где лёгкий ветер ворошит страницы, треплет звёздные карты и гоняет прелый дух бумаги по знавшим лучшие времена каменным стенам. Замираю возле телескопа. За ним не спрячешься, он годится лишь, чтобы глазеть на кратеры на спутниках «Близнецах» и далёкие звёзды.

Лучше искать укрытие среди высоких стопок рукописей о Вселенной и её происхождении, или притаиться между рядами больших фолиантов про галактики и чёрные дыры. Остальные тома о жизни на других планетах, напоминающих Эйдос, лучше не трогать – слишком старые, развалятся.

Жаль, что все эти книги Совет хранит лишь для себя. Но я сделала отмычку и каждый день сбегаю с молений, пока все заняты, чтобы пробраться сюда, в обсерваторию на верхнем этаже Архива. Листаю пахнущие пылью страницы, погружаясь в тайны прошлого. Но сегодня Совет, видно, тоже решил обратиться к древним знаниям.

Пытаюсь протиснуться за самый большой стеллаж. Слишком узко, дальше никак, и обратно тоже. Рывок позволяет освободиться. С полки срывается книга, но я умудряюсь поймать. Выдыхаю. Том по астрономии едва не наделал шума. Аккуратно возвращаю книгу на место. Обложка ссохлась и отвалилась, не хватало ещё, чтобы листы разлетелись по всей обсерватории. Дело не в том, что беспорядок сразу заметят. Думаю, стоит беречь знания предков, даже если в них нет ответов на мои вопросы, и не сказано, что погубило мир семь столетий назад.

Мечусь среди стеллажей, заваленных ветхими томами. Зачем Совет запер их здесь и позволяет времени бесследно сожрать источник вековой мудрости? Переписывать книги – часть моей работы в Архиве, но тома в обсерватории неприкосновенны. Совет, скорее, позволит им сгинуть, нежели подпустит к древним страницам меня.

Сбегаю по узкой винтовой лестнице, протискиваюсь в последнее подходящее место – за пыльный шкаф возле входной двери. Почти не дышу, хотя лучше бы испариться. Надеюсь, советники явились не за мной.

– Это недопустимо! – рявкает за дверью знакомый женский голос: резкий, недовольный. Я вздрагиваю, узнаю бывшую наставницу. Теперь она глава Совета. – Мы все в опасности! Такое не должно проникать в обитель!

Не представляю, что попало в обитель, чтобы настолько её разозлить. Именно разозлить, а не напугать. Она просто вне себя от гнева, но при чём тут опасность? Советники спорят едва ли не шёпотом, трудно разобрать слова, сплошное бу-бу-бу. Главное, что им не до меня. Выдыхаю.

– То, что вы предлагаете – уму непостижимо! – перебивает настойчивый хриплый голос нашего главного лекаря. – В Аллидионе мы не лишаем людей жизни просто так!

За стеллажом тесно, а мне бы дотянуться ухом до щели, чтобы услышать, о чьей жизни идёт речь, на кого Совет так сильно разозлён.

– Тогда… эм-м… пускай он сделает это сам. Законно – через ритуал, – предлагает советник с неприятным сиплым голосом.

– Он же ещё мальчишка! И ничего не помнит! – заступается лекарь. – Пусть поверит, что он один из нас, и живёт. Дикарь из-за стены такой же человек, он нам не угроза.

– Ещё какая угроза! Не человек он, а выродок, – выплёвывает главная советница. – Чужакам здесь не место!

Значит ли это, что в нашу обитель попал человек из-за стены? Ощущение, словно из меня вышибли дух. Выходит, мы не единственные выжившие, и за стенами обители существуют люди?

1. Башня

Башня всегда пугала меня и восхищала одновременно. Громадина из чёрного металла – загадочное сооружение Демиургов, могучий стержень нашего скромного мирка, окружённого густым лесом и неприступной стеной скал. Корнями она врастает в гору, вершиной пронзает облака и, будто живая, на рассвете открывает вертикальные ряды гигантских парусов, чтобы вздохнуть.

В коридорах её темно и тихо, как ночью в аллидионском лесу. Прохладный воздух пахнет неестественно, оттенок незнакомой химии едва уловим. Вековые монолиты стен расчерчены геометрическими узорами, из тонких линий местами сочится яркий голубой свет. Мы с Максом, тем самым чужаком из-за стены, следуем за ним, как букашки, только в отличие от насекомых, понимаем, куда и зачем идём.

Прошёл год со случая в обсерватории, когда я узнала о чужаке, и вот, мы с ним бежим, потому что Максу грозит смерть, а Башня – единственный путь к спасительной свободе, путь в настоящий мир. Только Башня Демиургов – святыня, бродить здесь запрещено под страхом смерти. Но риск оправдан, ведь мы вместе отправляемся за стену, и Макс будет моим верным проводником.

Я читала в древнем тексте, будто сбежать с тем, кого любишь, романтично, но никакой романтики не ощущаю. Зато чувствую холодок за шиворотом и непреодолимое желание поскорее найти нужную лестницу к дирижаблю. А заодно заткнуть Макса. Какой смысл ворчать, если всё уже случилось, и мы оба нарушили строжайший запрет?

Он находит мою руку, крепко вцепляется мозолистыми пальцами, но вовсе не от страха: из нас двоих лишь у меня потеют ладони. Приходится держать себя в руках, думать о хорошем, ведь скоро я увижу то, что от нас скрывали, получу доказательства, что жизнь за пределами Аллидиона есть.

Голубые линии вдруг перестают появляться, и я понимаю, что мы заблудились. Башня – неизведанный лабиринт, и мы не исследователи, а беглецы, и добытые мелким шпионажем сведения, которые ещё недавно успешно вели нас, вдруг перестают помогать. Куда дальше? Где большая винтовая лестница наверх?

– Рыжик, зря ты послушала Зелига, – голос Макса грохочет в пустоте словно камнепад, и я вздрагиваю. – Все Доверенные брехливые.

Верно. Но только они знают безопасные ходы Башни. Из-за этой информации пришлось напоить самого болтливого из них, рискнуть ради заветных слов: «Там есть стрелки, треугольники такие. Ну, что ты хмуришься, Рыжуля, стрелок никогда не видела? Так вот эти светятся голубым, указывают направление к большой винтовой лестнице».

Макс знает, каких нервов мне стоил вечер с Зелигом, но продолжает ворчать.

– Не нравятся Доверенные? Что же ты не спросил у главы Совета? – я останавливаюсь, пытаясь подавить желание пнуть Макса. – Или сам не сходил выпить с Зелигом?

– Меня он ненавидит, – рявкает Макс и тоже останавливается. – А над тобой любит издеваться. Так что мы здесь заблудимся и сдохнем.

– По-твоему, он соврал? Тогда мы обречены. Давай вернёмся и сдохнем от «чёрной смерти», – я стараюсь разглядеть лицо Макса в темноте, хочу понять реакцию, но ничего не вижу. – Именно это тебя и ждёт. И это не «очередной наш дурацкий ритуал». Обмануть жрецов не выйдет.

– Зато святошам можно обманывать всех, – огрызается он и шагает дальше. – Ты это знаешь, и всё равно играешь в их игры.

– А что остаётся? Позволить им тебя убить? – чувствую, что сейчас надаю Максу пинков. Ведь столько стараний, а где благодарность? Вот же упёртый! Толкаю его в плечо, Макс останавливается и оборачивается. В его глазах злые отблески. – Думаешь, я хорошо провела вечер с Зелигом после всего, что он сделал?

– Думаю, – ворчит он, тыча в меня пальцем так, что я отступаю, натыкаясь спиной на стену, – этот шнод прекрасно понял, зачем ты спрашивала про Башню, и нас ждёт ловушка. Я могу соврать, что ты гонялась за мной, как за нарушителем, но этот фокус уже не сработает. Особенно здесь. Мне хуже не будет, а тебя серьёзно накажут. И уборкой баркачьего дерьма ты не отделаешься.

– По-твоему, я об этом не подумала? У нас нет выбора. Так что ищи выход, – отталкиваю Макса и шагаю дальше.

Нечего терять время. Выберемся за аллидионскую стену и посмотрим, почему нам врут и не выпускают.

Если Мир безопасен, его хватит на всех. Неужели удастся увидеть его вживую, вдохнуть, почувствовать? Ведь устаревшие тексты и выцветшие картинки, каких полно в Архиве, не передают чувств, запахов и масштабов, и, конечно, молчат о людях извне. Доверенные ещё хуже. Они бывают за стеной, но делятся впечатлениями лишь с разрешения главы Совета, которая всегда против: «Не на что там смотреть. Нечего там делать. Команда в лесу столкнулась с ферусом, а это опасный хищник. Бедняги еле ноги унесли».

Мало кого волнует, что кроме них, наблюдателей, все мы заперты здесь навечно, а жалкий клочок земли за стенами едва ли пригоден для жизни. Как мы докатились до этого? Что стало с планетой? Ответов нет ни в Архиве, ни здесь, в Башне. Кроме одного – такова воля Демиургов.

Аллидион религиозен, у нас все живут по уставу, по часам, по велению высших. Но в огромном мире наверняка найдутся места, где нет святош, где можно управлять собственной жизнью и выбирать: когда лучше спать, а когда молиться; соглашаться ли с мнением наставника или нет.

Уверена, за пределами обители станет ясно, что случилось с миром и кто запер нас; почему людям с материка к нам нельзя, почему нам врут, что их нет. И если узнаю, что нас водят за нос, докажу это всем.

– Я не помню той грёбанной жизни за стеной! – вырывает меня из мечтаний Макс, и я понимаю, он просто боится идти в неизвестность. Я тоже боюсь.

– Вспомнишь. Мастер Гиллад ведь обещал, как увидишь что-то знакомое из прошлой жизни, память вернётся, – беру его за руку, пытаясь успокоить, хотя сама верю в это с трудом.

Макс прожил в Аллидионе целый год, но даже настоящего имени не вспомнил. Отголоски прошлого плавали в его уме, как рыбы-светляки в пруду – вот она мигнула огоньком, и тут же исчезла, а попробуешь ухватиться, выскользнет. Это мучило его, сводило с ума, и Макс всё больше задумывался о побеге.

– Кем же я был раньше, что Совет меня так боится? – он останавливается и поворачивается ко мне, но я вижу лишь силуэт. – Я старался жить по уставу, выполнял указания святош, но Совет всё равно искал повод от меня избавиться.

Поначалу мне тоже это казалось странным, ведь Макс принёс много пользы: оказалось, он интуитивно разбирается в механике, в самых сложных поломках. Даже мастера становились в очередь, чтобы наблюдать за его работой. Но Совету не нравилось, что чужаку не составляет особого труда разобрать сложный замок в покоях Верховного.

Как-то раз мы таким способом забрались в палату Совета. Копались в засекреченных письмах, читали скучную переписку про болячки старейшин, искали правду: почему нас не выпускают за пределы обители? Есть ли другой выход, кроме Башни? Не нашли. Попались. Макс взял вину на себя, а святоши только этого и ждали.

– Думаешь, дело не в твоём прошлом? Откуда им о тебе знать?

– А разве можно приговорить человека к смерти только за то, что он чужак? И всего-то прочитал переписку о том, что хочет Верховный на завтрак! – от негодования в голосе Макса раскаляется воздух. – Думаю, есть что-то ещё! – рявкает он и бьёт кулаком в стену.