Горько-сладкий

– Да, – будто и не произнесла Филадельфия.

– Не хочу вообще видеть его в нашем садике. Говорю вам по-хорошему. Мы это легко устроим, но предлагаю вам самим отказаться.

– Это ближайший садик. – Все еще леденит взглядом своего сына.

– Мне плевать на ваши удобства. Я все сказала. Либо садик, либо ваш уже прогнивающий магазин. – Нарциссия срывается на крик. Она так тихо начинала разговор, а в конце будто открыла душу для бешеной громкой ведьмы.

Филадельфия вспомнила, как совсем недавно у них было происшествие, которое все еще дает о себе знать. Она и так должна соседям двадцать тысяч. От криков Нарциссии Филе становится еще хуже. Ее вдвойне оглушают накопившиеся неприятные новости.

Грим начал приходить в себя и прислушиваться к разговору. Почему она так груба с мамой?

– Мама? – осмелился мальчик.

– Заткнись.

У Грима наворачиваются слезы на глазах. Обычно мама его ругала только дома, когда никто не видит и не слышит их. Стало обидно: она при всех сказала колючее «заткнись». Мальчик решает подойти ближе, но природа любит подшутить над неуклюжими детишками, поэтому Грим благополучно шлепается прямо в лужу. Он даже не успел завязать шнурки, когда торопился к маме. Его джинсы мгновенно перестали защищать его худые ноги от неприятного ветерка. Грим пока ощущал лишь хлипкость, холодок не застал его врасплох. Он почувствовал, как его еще не заросшие ранки начинает щипать.

– Грим! Иди обратно! – Всполошилась Фила.

– Ну, так вы понимаете весь ужас ситуации? – Перебивает Нарциссия. Ее рыжие волосы скрыты под капюшоном шубы, выглядывают только огненные локоны, словно золотые змейки горгульи. А ей идет завивка. Она почему-то снова понизила интонацию. Но глаза бушевали безумной волной. Нарциссия постоянно смотрела в сторону мужа, боялась заметить что-то или кого-то рядом с ним. Выглядело очень странно.

– Да, я что-нибудь с этим сделаю. Я абсолютно все поняла.

В другой ситуации Филадельфия не позволила бы разговаривать с ней в подобном тоне, но на руках нет вообще никаких козырей.

Грима мгновенно пронзил противный холодок. Мальчик вздрогнул. Но еще сильнее он вздрогнул, когда мама быстрыми и «злыми» шагами направилась прямо к нему. Он видел, как из-под ее шагов по воздуху взметаются смешанные капли дождя и грязи. Грим хотел убежать, пока не поздно, ведь он отчетливо понимал, что последует после шагов. Он попытался рвануть с места, но Филадельфия резко схватила его за ухо и поволокла в здание садика.

Мальчик еле сдерживал крик боли, старался зацепиться за руку мамы, но безрезультатно. Его маленькое ушко уже хотело отцепиться от головы и начать самостоятельную жизнь. Увы, такой возможности не существовало на данный момент.

– Мама!

– Что? Ты снова натворил гадость!

– Я ничего не делал! – Грим начал вспоминать, чем же он мог расстроить маму. Вроде все стабильно. Она его не лупила, даже когда он дрался с мальчиками из другой группы.

– Ты зачем к девочке пристал? А! Ты что… что совсем? Руки чешутся? Тебе письку отрезать?

Услышав последние слова, Грим просто подавился слюной. Настолько необычно было услышать новое страшное наказание, не похожее на остальные.

– Не надо! – взмолился Грим. – Я больше так не буду! Мне просто интересно было. – Мальчик уже почувствовал, как теплый воздух укутал его взмокшее тело. Они с мамой оказались в комнате с разброшенными игрушками.

Фила споткнулась о красную машинку и сразу же пнула ее в сторону, якобы отомстив невиновной игрушке.

– Моя машинка! – взвизгнул Грим. В его серых глазках блестело отчаяние. Именно блестело, потому что яркий редкий проблеск. Не часто можно увидеть отчаянного Грима.

– Не отвлекайся!

– Мам!

– Что мам? Что мамкаешь-то? Раньше думать надо было!

Филадельфия посмотрела на воспитательницу, которая приоткрыла дверь, чтоб наблюдать за сценой. Ирма даже убрала «Чувство и чувствительность» на полку, а поверх положила очки.

– Ирма, я занимаюсь воспитательным процессом. – Заметила зеваку Филадельфия. – Расскажите мне подробнее о случае с моим сыном и Мирой. Сейчас их родители буквально угрожали мне расправой с моим магазином. Ну, есть другой вариант, он, конечно же, намного проще. Мы просто перейдем в другой садик. Не знаю, как я буду водить его туда, за несколько остановок от дома…

Ирма вошла в комнату и сочувствующе посмотрела на Филадельфию. Мама Грима раскраснелась, постоянно разводила руками. Она не успела договорить одно, как мысль врывалась в ее сознание со скоростью света. Слишком много впечатлений, слова не успевают реализовываться в звуки. Сплошная каша.

– Филадельфия, успокойтесь, присядьте. – Ирма быстрыми шагами направилась в столовую и принесла оттуда стакан воды.

– Да как успокоиться? – Фила отпила немного и вылила оставшуюся воду в горшок с бегониями. – Ты зачем к девочке лез? Я не пойму! Сейчас мы из-за тебя должны переходить в другой сад! – Она практически не смотрела на него. Отчаяние било, не щадя силы.

– В таком возрасте им все интересно. Вы не воспринимайте это так серьезно, – робко вмешивается Ирма. Она старается подобрать нужные слова, при этом ставя себя на место Филадельфии.

– Да как мне не волноваться? В моем возрасте таких приколов не было. У меня прям злости не хватает. Вот че тебе надо, бессовестный?

– Прости, мам. Я больше так не буду. – Грим не любит, когда мама ругает его при посторонних. Еще штанишки мокрые и грязные. Он никак не мог согреться. Понимал, что выглядит не очень красиво. Грим замечает на себе добрый взгляд Ирмы.

– Филадельфия, давайте хотя бы поменяем ему одежду, – предложила воспитательница. Что-то дельное. Она отряхнула длинную темную юбку от крошек хлеба. Совсем недавно Ирма кормила воробьев, пока детей разбирали родители.

– Видеть его не хочу.

Брошенное в пространство предложение слишком резко вырвалось, не дав шанса прийти в себя не только Гриму, но и самой Филе. Она кинула это в сердцах, но брать назад слова не собиралась. Даже Ирма вздрогнула, всей душой пожалев мальчика.

Филадельфия уходит из сада, оставив Грима с воспитательницей. Мальчик стоял ошарашенный, охлажденный полностью. Мама его бросила? И тут он не сдержался и начал плакать. Навзрыд. Ирма расчувствовалась и прижала его к себе. Воспитательнице двадцать лет. Она совсем недавно в садике, но успела полюбить всех детишек. Скромность делала ее послушной подчиненной, которая не боялась любой работы.

Ирма подняла Грима на руки и начала укачивать. Мальчику непривычно, он просит его отпустить.

– Мама меня бросила? – всхлипывает Грим.

– Нет, конечно, нет, – ласково произносит Ирма. Ее серо-голубые глаза проникновенно смотрят в мокрые глазки Грима. Казалось, она гипнотизирует его, постепенно успокаивая. – Я сейчас отведу тебя домой, не плачь, пожалуйста.

Ирма потрепала кудри Грима и поцеловала в щеку. Мальчик, отдаленный от нежностей, мгновенно вздрогнул, но сразу же почувствовал теплоту. Такое новое и интересное чувство.

Воспитательница поцеловала свой большой палец и нежно провела им по мокрой щеке Грима. Она стерла все следы соленых ручейков, подула в его серые глазки и ласково сказала:

– Грим, маленький, давай переоденем тебя.

Он – волчонок

Ирма живет в том доме, где и Филадельфия. Поэтому воспитательнице не составило никакого труда привести Грима мамочке. Сначала Ирма заглянула в магазинчик, но Филы не было, лишь висела надпись «Закрыто». Воспитательница бросила взгляд через стекло и увидела «стульчик Грима». Он валялся на полу, как никому не нужная игрушка. Если бы Грим находился внутри, он позаботился бы о стульчике, с которого наблюдал за посетителями.

Не сказать, что Ирма и Фила подруги. Да, какие, о чем речь? Вовсе нет. Ирма слишком стеснялась начать дружескую беседу, а Фила всегда занята. Да и характеры разные. Они часто встречались во дворе и здоровались. Филадельфия спрашивала о делах Грима в садике, а Ирма покупала продукты в ее магазине. Взаимообмен.

Говоря о разных характерах, Ирма никогда не смогла бы съязвить своим клиентам. В однокомнатной квартире Ирмы все скромно обустроено. Книжного шкафа не имелось, но любимые книги стопками располагались в уголке. В основном это произведения Джейн Остен, Теодора Драйзера… в общем атмосфера благородной любви. Ирма приобрела с AliExpress стойку для растений и бережно ухаживала за ними. Она любила спать на полу, так как обожала холод. Больше всего ее привлекала зима. Ей нравилось кутаться в теплые кофты и шарфы, гулять по заснеженным паркам, ловя светлыми ресницами снежинки.

В детстве ее называли альбиносом из-за светлых волос и ресниц. Но она никогда не обижалась, а гордилась внешностью. Она ощущала себя снежинкой.

Кровать используется в качестве спального места для гостей. Все ее знакомые знают: она никогда не откажет в ночлеге. Ей нравилось принимать гостей. Что еще интереснее, никто не пользовался ею в своих целях. Все любили добрую милую Ирму. Она могла успокоить и рассказать интересную историю.