Ожерелье гномов

А к повелителю эльфов тоже явился посетитель. Только Талион принимал его не в каком-нибудь большом зале, а в своем маленьком кабинете. Раздался тихий стук в дверь. Талион пригласил гостя войти, и личность в капюшоне шагнула в комнату.

– Присаживайтесь, друг мой, – указал Талион на кресло возле себя.

– Благодарю, милорд, – посетитель вежливо кивнул и сел на указанное место. Но капюшон, тем не менее, не снял.

– С чем вы сегодня ко мне пожаловали? – спросил эльф.

– Я к вам с письмом, – ответил капюшон. – Вот, перехватили у гоблинской агентуры. Желаете ознакомиться?

– Да, конечно, – и Талион взял в руки небольшой листок бумаги, протянутый гостем.

– Что это такое? – удивился Талион, разглядывая листок. – Я ничего не могу понять? Тут какая-то чепуха. Белиберда какая-то.

– Ах, извините милорд, – воскликнул капюшон. – Это я вам дал оригинал, он зашифрован. А вот и расшифрованное письмо.

С этими словами человек протянул второй лист бумаги.

– А, ну тут уже все понятно, – сказал Талион, прочтя письмо.

Он держал в руках оба листа.

– Но как же вы его расшифровали? Вы уверены, что все верно?

– Уверен, – твердо ответил капюшон. – Да тут все просто, позвольте показать?

– Да, конечно.

– Вот смотрите, – и капюшон взял у Талиона первый листок. – Кажется, что это полная несуразица. Но шифр, на самом деле, довольно прост. Если предположить, что текст написан на всеобщем языке (а предположить это легко, так как этот язык очень распространен), то чаще всего в нем встречается буква «а». В этом же тексте чаще всего встречается буква «г». Это довольно странно, но лишь на первый взгляд. Это просто говорит о том, что буква «г» заменяет собой «а». Значит те, кто шифровал текст, просто сдвинули буквы на шаг, равный трем. То есть вместо «а» идет буква «г», вместо «б» – «д». И так далее. Если принять это, то текст становится осмысленным.

– А что если бы текст был написан на другом языке, на основе другого алфавита? – уточнил Талион.

– Милорд, я знаю все самые распространенные языки. И язык гномов, и черную речь. И квенью, и синдорин. Но в данном случае вполне хватило и всеобщего.

– Итак, что мы имеем…, – задумчиво пробормотал Талион.

Выдержав вежливую паузу, его мысль продолжил собеседник.

– Прежде всего, из письма ясно, что гоблины, а именно агентура хана, не имеет отношения к нападению на гномов. Здесь агент докладывает о случившемся событии. Но не похоже, чтобы оно было их рук делом. Скорее они думают над тем, как использовать этот подарок судьбы, – высказался субъект в капюшоне. – Если помните, милорд, мы предполагали, что это может быть провокация ханства, с целью обострить разногласия среди расовых групп Миндона.

– Да, неплохо, что мы это, наконец, выяснили, кивнул эльф. – Как насчет основной операции?

– Все идет по намеченному плану, милорд, – ответил капюшон. – Собственно говоря, все готово. У нас большие шансы на успех. И если все пройдет, как мы задумываем, мы укрепим наши позиции и избавимся от нескольких угроз сразу.

– Да, новый хан – это угроза, – задумчиво пробормотал Талион. – Надо сказать, я его недооценивал. Как там дела у нашего воспитанника?

– У Ло'Гоша все хорошо. Он оказался довольно талантливым организатором, – ответил капюшон. – Сумел подчинить себе почти все кланы. Призвал наемников орков и горных гоблинов в качестве пехоты, с помощью них разбил не одну гоблинскую орду, воюющую на варгах. Он сооружает многочисленные боевые машины и башни…

– Куда ни глянь – всюду молодец, – улыбнулся Талион. – Видимо мы неплохо воспитали его, а?

– Конечно, милорд.

Возможно, тот, в капюшоне, тоже улыбался, но этого не было видно.

– Меня все не оставляют мысли о Наугламир, – нахмурился Талион. – Меня беспокоит то, что я не понимаю, чья это игра? Кто все это задумал? Неужели Наин? Он пожертвовал своими соотечественниками, чтобы выторговать себе преференции на переговорах касательно места в Совете?

– Почему бы и нет? – ответил капюшон. – Наин – игрок. А самое логичное объяснение, обычно самое правильное. Каким бы неприемлемым оно не казалось с точки зрения эмоций.

– Да, конечно, вы правы, – сказал Талион, вставая. – Ну, что ж, думаю, на сегодня вы можете быть свободны…

День неумолимо клонился к вечеру, когда Свен со своими спутниками пересек мост на гоблинскую часть Миндона. Собственно, они не были одиноки в своем порыве. Гоблинский Город служил местом, где можно было вкусить многие запретные развлечения, такие, как азартные игры и гладиаторские бои. Вот сюда Свен и направил свои стопы и стопы своих товарищей.

Надо сказать, что таковые бои в Миндоне, в основном, были делом добровольным. Кроме того, довольно прибыльным. Человек, орк или гном, остро нуждающийся в деньгах, мог рискнуть своей шкурой, в надежде срубить кровавых деньжат. Многие любители боевых искусств норовили тут проверить свой уровень мастерства. Также существовали профессиональные спортсмены: отчаянные отморозки, которые занимались этим промыслом не один год.

Место, куда пришел Свен, представляло собой небольшой амфитеатр, арена которого была обильно посыпана песком и освещена факелами. Многочисленные посетители толпились на ступеньках и делали ставки. Победивший получал не только гонорар от организаторов перфоманса, но и свою часть от поставленных на него денег. Так что, ему было ради чего рисковать жизнью.

Очередной поединок готов был начаться. С одной стороны арены стоял типичный любитель проверить свое искусство владения мечем. Молодой дворянин. Наверняка он получил свои навыки у какого-то мастера меча, нанятого отцом бароном. Парень здорово нервничал, хотя держался достойно. К тому же он был отлично вооружен. Полуторный меч-бастард, насколько мог судить Свен, был выкован из отличной стали.

Его противник являлся его противоположностью. Это был профессиональный гладиатор, известный под именем Безрукий Джон. Ходили слухи, что в молодости Джон ухватил посох колдуна обеими руками. Зачем он это сделал, история умалчивала. Возможно, хотел украсть. Но факт состоял в том, что у Джона отсутствовали кисти обеих рук. Что не мешало ему быть опасным воином. К культям были приделаны мечи-катары: широкие лезвия были прикреплены к предплечьям железными рукавами, закрывающими руку по локоть, а по бокам лезвий в треть их длины торчали изогнутые крюки для захвата меча противника.

Обоим воинам предстояло сразиться до того момента, пока один не крикнет: «Пощады!» или бой, в крайнем случае, остановит арбитр. Но это не исключало и летального исхода. Впрочем, в случае увечий, организаторы обязаны были оказать первую посильную помощь. Все цивилизовано – это же Миндон!

По традиции было принято, чтобы гладиаторы оскорбляли друг друга перед началом поединка. Это радовало зрителей, распаляло кровь самих воинов, и немного затягивало действо, ведь реальный бой, зачастую, длится совсем не долго. Однорукий Джон выкрикивал какие-то ругательства в адрес дворянина, впрочем, без особой фантазии. Молодой человек вообще молчал. Видимо от волнения он не мог проронить ни слова. Похоже, это его первый настоящий бой. Видя, что стороны не сильны в словесном диспуте, который иногда являлся истинным украшением баталии, арбитр решил ударом в гонг дать сигнал о начале поединка.

Дворянин шагнул вперед. Он действовал четко, как его учили. Несколько проверочных ударов бастардом были отражены руками-катарами Джона. Юноша наносил удары сверху вниз и сверху наискосок, держа бастард двумя руками, и возвращая меч в исходное положение по той же траектории. Но безрукий в очередной раз подставил свой катар и неуловимым движением захватил меч дворянина в свою гарду-ловушку. Джон с силой крутанул руку и сломал бы меч, если бы тот не был сделан из такой хорошей стали. Юноша растерялся. Он попытался выдернуть бастард, но в этот момент его противник прыгнул вперед и свободной рукой нанес удар, целясь в кисть оппонента. Юношу спасла стальная пластина, защищающая предплечье. Но от удара он отпустил одну руку. И в тот же миг Джон снова взмахнул клинком и ударил по внутренней стороне руки, которая все еще держала пойманный в плен меч. Все это заняло не более десятка секунд, а правая кисть дворянина уже лежала на песке арены.

– Пощады, пощады! – закричал воин, упав на колени и зажимая здоровой рукой обрубок, из которого хлестала кровь.

– Теперь ты будешь почти как Джон! – расхохотался безрукий. – Как Джон! Как Джон!

– Зачем мы здесь? – спросил Матуурз. – Ты решил развлечься после тяжелого дня?

– Не совсем, – ответил Свен. – Я хочу найти вам нового товарища. Новое неожиданное оружие против хоббитов. Орки, как видишь, не хотят за нас вступаться.

– А почему бы тебе не попросить стражей? Я слыхал, у тебя есть брат среди них? – не унимался гоблин.

– Есть, но двоюродный. У меня много знакомых среди стражей. Но я предпочитаю посвящать их в свои дела как можно меньше. Себе дороже. К тому же, работать с орками проще. Они прямее, что ли. А брат… Брата впутывать в это мне меньше всего хочется. Он совсем не такой, как я.

А между тем, готов был начаться следующий бой.

На арену вышел невысокий и широкоплечий гном. Собственно, все гномы – невысокие и широкоплечие. Гном держал в руках боевой топор. Кстати, хотя в Миндоне были запрещены к ношению длинные виды оружия, сюда, на поединки, их приносили в завернутом виде и доставали уже на арене. Итак, гном держал топор, и топор этот был довольно велик. Он ждал соперника. И дождался. В принципе, им мог стать любой желающий. Но вот чьи-то широкие плечи раздвинули зрителей на нижних ступенях, и на арену вышел высокий длиннорукий орк. Его бледная кожа северного колена этой расы казалась зеленоватой в свете факелов.

Орк, как орк. Свен не мог по его внешнему виду определить возраст.

– Что это ты, с перепуга забыл свое оружие? – начал традиционную перепалку гном.

И действительно, Свен обратил внимание, что орк абсолютно безоружен.

Ни один мускул на каменном лице орка не пошевелился. Оно сохраняло маску легкого презрения и безразличия.