Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте

– Он справится, – заверил Георг.

Валер промолчал. Это его сын… Но именно поэтому лучше отправить за ним чужака. Не должны Мэйдингоры проливать кровь Мэйдингоров.

– В горах можно попасть под камнепад. Любой шум опасен, – предупредил Валер.

– Поверь, Игер не упустит Власа. Он привезёт его сюда, – Георг посмотрел Валеру в глаза. – Живым, если прикажешь.

Только что Валер готовился наблюдать за смертельным поединком, а теперь заколебался. Одного сына он потерял, другой болен и слаб, третий…

«Третьего ты потерял давно, – прошептал голос внутри, – и он слишком много знает. Если он выдаст Айвариху правду о Ванде…»

Валер покачал головой.

Когда Игер со странным прозвищем Яйцо привёз труп сына, Валер даже не посмотрел на него. Похоже, Бог хочет поражения Айвариха, раз чужак в Кривом ущелье сумел выследить Власа. Что ж, выбор сделан, начало положено. Теперь войну не отложить.

Глава 21. На пороге войны

– Что пишешь? – Вытирая пот с лица, усталый Рик подошёл к Мае, сидевшей за столом у окна. На ходу сняв потрёпанный камзол, он швырнул его в кресло, схватил кувшин холодной родниковой воды и с наслаждением выпил. С улицы под окном доносились крики и звон стали – тренировка ещё не окончилась.

Мая прикрыла рукой страницы дневника, но быстро расслабилась, потирая покрасневшие глаза. После побега из Нортхеда она часто выглядела так, словно много плачет. Улыбаться она тоже перестала. Может, её одолевали тяжёлые воспоминания?

– Пишу о том, что вижу, о людях, о событиях… О разном…

– Можно посмотреть?

– Нет, это пустяки, – Мая скосила глаза на дневник, потом немного смущённо посмотрела на Рика. – Я просто стараюсь восстановить память.

– Разве она не вернулась? Ты говорила…

– Я многое вспомнила, но не всё. Иногда такое чувство, что я во тьме и надо пройти ещё чуть-чуть… Когда я пишу, это чуть-чуть уменьшается. Господин барон вернулся?

– Нет пока. – Георг уехал в своё поместье, где сейчас хозяйничал Гордей Иглсуд, пятнадцатилетний брат Михаэля. Айварих давно обещал Иглсудам немалые земли в придачу к баронскому титулу и вот передал им поместья Георга после конфискации. Старый Проспер Иглсуд, отец Михаэля, остался в Нортхеде. Барон Ворнхолм решил, что самое время нанести визит новоявленному владельцу. С собой он прихватил людей Валера Мэйдингора в полном вооружении. Конечно, Георг не собирался захватывать земли – он нуждался в людях. Не всё же у Валера просить. Барон был уверен, что на его землях хватит желающих вернуться на его службу.

Рика с собой он не взял, пообещав отдать ему Рудокопов – как в шутку прозвали обученных и вооружённых Валером солдат, – если Рик обучит равное им количество оголодавших воров, разбойников, дезертиров, скоморохов, музыкантов, святых отцов-эктариан, алкашей, обнищавших зарианцев и многих других, кто искал хоть какого-то порядка, укрытия и еды накануне грядущей зимы.

С помощью трёх сотен Рудокопов, советов и проводников Валера им удалось взять Вышетос – старый форпост горцев на реке Даугаса, отделявшей горные массивы от лесистых равнин. Узкими тропами они прошли по Серебряным горам на юг и ударили по сонному городку, обитатели которого не удосужились поставить надлежащую охрану у ворот. Собственно, крепость давно не действовала, стена почти разрушилась. Горцы здесь не жили, жителей было мало, но удачно выстроенная в древности крепость позволяла отбивать атаки и при случае отойти в горы.

Горожане таращились на них, не проявляя вражды. Они ещё не поняли, что в стране началась гражданская война. Георг выставил дозоры, поставил охрану у моста через реку и приказал начать работы по восстановлению крепости, снарядив для этой цели сотню горожан. Недовольным солдаты быстро заткнули рот, казнив троих, попытавшихся сбежать. Местный староста пообещал довести до горожан, что об охоте – ею жило почти всё население – пока придётся забыть. Георг надеялся сохранить лагерь в тайне хотя бы ненадолго.

Вокруг Вышетоса поселений не было: с севера и востока высились горы, за рекой начинались леса, богатые пушным зверем, оленями и кабанами. Пушнину веками обрабатывали и продавали как местным аристократам, так и за границу. Поскольку город был невелик, новоприбывшие разместились в лагере за рекой, чуть ли не среди деревьев, оставив в городе постоянный гарнизон. По крайней мере, с дровами и едой проблем не возникало. Леса, уходящие на север до Иштирии, принадлежали казне, в пятидесяти милях к югу находились родовые земли Ворнхолмов. Также в пятидесяти милях, но к западу, находился Соуборт – через него проходила прямая дорога, соединявшая север с югом страны и позволявшая перекрыть доступ товарам из Нугарда в Нортхед. Игер отправился выяснять, какова там обстановка – этот город был настоящей целью Георга.

Рику поручили обучать новобранцев искусству стрельбы из лука и боя на мечах. Дело шло из рук вон плохо, люди матерились, плевались, задирали друг друга, даже развлекались. Рик, вытирая пот, и не думал стонать. Такую охоту у него напрочь отбил Игер Яйцо, руководивший небольшим отрядом бывших стражников. Как-то в очередной раз после того, как Рик заявил, что хочет настоящего дела, а не мышиной возни, Игер ухмыльнулся, свистнул так, что у всех заложило уши, и объявил:

– Его милость Райгард Сиверс хочет взять Соуборт с наскока. Идите с ним и добудьте ему победу! Прямо сейчас!

Все загоготали, Рик набычился. С этими «солдатами» отправляться куда-либо было верным самоубийством. Так он и сказал Игеру, который уже не смеялся:

– Ещё недавно и я бы с тобой никуда не пошёл. Писка детского мне не хватало! Это в пелёнки какать да девку трахать само получается, а на войне всё по-другому. Хочешь жить – учись убивать или убьют тебя! Ты вот сразу этому обучился? Готов заложить второе яйцо, только после того, как тебя погоняли как следует да десять потов согнали. Всему свой срок, пацан. Иль думаешь, тебе Айварих армию подарит? – Смех усилился. Рик покраснел. – Ну, может и подарит, чтобы закопать нас под сосенками, потому как супротив него мы не соперники, солдат у нас раз, два и обчёлся, – Игер мотнул головой в сторону бывших сослуживцев Рика. Рик посмотрел на них: эти люди умели воевать, Яна Горна сам же Рик научил кое-каким приёмам. Он многих обучил в казарме, как раньше Дим обучил его самого. Рик задумался. Игер это заметил и прекратил издеваться, понизив голос:

– Никто не сделает для нас того, чего мы не готовы сделать сами! Барон с помощью грёбаной дипломатии затащит себе в постель змей, то бишь союзников, а твоё дело – дать ему армию, чтоб союзники уважили наши интересы и раскошелились как следует. Армия не падает с неба, её надо создавать. Даже из отребья, на которое в мирное время ты и не глянешь. Воры, убийцы, эктариане, зарианцы и прочие сукины дети пойдут за тобой, если ты научишь их, как отобрать у врагов деньги и баб. Им похрен, кто правит страной, лишь бы их не трогали да на пожрать хватало! Пока они на твоей стороне, используй это! Поделись с ними знаниями, и через пару месяцев они пойдут за тобой хоть к Селевруну. Тьфу ты, в ад.

Бывший мебельщик не раз поминал языческих богов, особенно Таркуруна, когда начинался очередной ливень с грозой. Рику было плевать, потому что он был прав. После отъезда Георга Рик заставил всех бывших стражников обучать группу новобранцев. Каждый день крепость оглашали удары мечей, свист стрел и ругань отбивших почки или ещё что-нибудь «учеников» пополам с добродушным смехом или едкими издёвками «учителей».

***

Самайя просчитала в уме несколько цифр и записала получившееся число в учётную книгу. Теперь у них тысяча четыреста пятьдесят два человека. Это были Рудокопы Валера, вассалы Георга, прибившиеся из разных мест люди, несколько вышетосцев. К радости Рика прибыли и пятьдесят человек из Тенгрота.

Пятеро за неделю умерли от дизентерии, а может, от сифилиса, двое пристрелили друг друга на охоте, четырнадцать дезертировали, одного топором зарубил отец девушки за попытку изнасилования. Всё это Самайя тщательно заносила в книгу – ежедневные записи помогали сосредоточиться и не думать о том, что Ноэль мёртв. Она уже перестала плакать, но боль всё равно возвращалась, как и надежда – что Дим или Краск сдержат слово. А пока она старалась приносить хоть какую-то пользу мятежникам.

Поначалу к этому делу Георг пристроил бывшего писаря по имени Гарик, сбежавшего с разорившейся ткацкой мануфактуры. Его прозвали так после того, как он угорел: он так увлёкся счетами, что не заметил, как бумаги загорелись от свечки. Лицо Гарика покрывали следы ожогов, хотя кожу на руках он умудрился сохранить чистой. Гарик разразился такой жалостной тирадой о себе несчастном, что Георг посадил его на самое занудное дело – вести счета. Вскоре стало ясно, что это ошибка: судя по тому, как часто не совпадали цифры, Гарик изо всех сил помогал предприятию разориться, и Георг отправил его учиться стрелять за городом из бомбарды. Орудия валялись в сарае у городских ворот – никто не помнил, зачем их сюда завезли. Гарик оказался способным, через неделю от орудий его было не оттащить. Самайе казалось, что он невероятно счастлив в новом деле, только постоянные дожди и сырая пороховая смесь портили ему настроение. Отныне его беспокоил лишь оставшийся запас пороха и ядер – их он всегда помнил назубок.

Гарик был не единственным пришельцем: Георгу недолго удалось держать в тайне их появление в Вышетосе, всё больше мужчин прибивались к их армии. Самайя с трудом осваивалась в мужском обществе, не раз её пытались затащить в постель. Когда Игер при всех развязал гульфик обтягивающих штанов, публично показал свой изуродованный орган и заявил, что это лишь половина того, что он сделает с обидчиком любой женщины, все притихли. В отсутствие Георга Игер стал негласным командующим.

Самайя больше не пугалась мужчин: неприятные попытки ухаживать за ней казались мелочью после того, что она пережила. Бывшие стражники уважали её за верность королеве и боялись из-за клятвы на Истинной Летописи, словно она имела отношение к жуткой смерти Холларда Ривенхеда. За глаза её называли колдуньей, но здесь различия между верой никого не волновали: каждый верил, что всяк имеет право любить любого бога, богов и особенно богинь. Кто-то посещал городскую церквушку, кто-то клялся языческими богами, кто-то сам читал священные книги или посылал всех богов в одном направлении. Рик поначалу смотрел на эти вольности неодобрительно, однако давние разговоры с Сильвестром, память о Самуиле-Даннике, миролюбивые наставления отца делали своё дело: Рик взял пример с Георга и перестал обращать внимание на то, кто во что верит, заботясь только, чтобы обучение шло как надо и соблюдались правила.

Правила установил Игер: не насиловать женщин, подчиняться командирам, драться как следует. После того, как Самайя недосчиталась сотни серебряных монет, выданных Георгом для оплаты солдатам, Игер лично обыскал вещи всех, включая стражников, Рика и себя, нашёл украденное и попросил Самайю уйти. Рик потом нехотя сказал, что вора, в конце концов, повесили. С тех пор добавилось правило: не красть у своих и у мирных жителей, если они помогают их армии.

Во дворе послышался шум. Самайя выглянула из окна: вернулся Игер, ездивший на разведку. С ним было несколько незнакомых людей, которых Игер подвёл к барону Ворнхолму, наблюдавшему за тренировкой солдат. Самайя поспешила на улицу.

– …пора. Если за месяц они ничему не научились, тем хуже для них. Дороги и так размыты из-за проклятых дождей: ещё немного, и придётся здесь зимовать, – барон говорил быстро и резко. Похоже, они собираются брать Соуборт прямо сейчас.

– А ты что скажешь? – обратился к Игеру Георг. – Что ты узнал?

– Гарнизон человек двести, четверть перейдут на нашу сторону, – немного скептично сказал Игер. – Если так, то справимся. Вон, спросите местного, он сам меня нашёл, – Игер кивнул на незнакомца.

– Да, мой господин, город сдастся вам, у меня хватит людей внутри. Они помогут, – Самайя прислушалась к знакомому голосу. Незнакомец кинул на неё взгляд и почтительно кивнул. Она вздрогнула: это был Захар из Малгарда.

***

Георг слушал Захара и прикидывал, сколько людей потребуется для взятия Соуборта. Город лежал примерно посередине между Нортхедом и Нугардом, на берегу Калсы. Он был отлично защищён стеной с трёх сторон: из-за его центрального положения на важных торговых путях находилось немало желающих пограбить горожан и богатые предместья. С запада город охраняла река, однако мост через неё не поднимался: никто не смог бы напасть со стороны междуречья двух рек. Истоки Калсы и Волаги находились недалеко друг от друга в горах Западной Сканналии, оттуда их воды текли на юг, сливаясь в одну реку у Четворта. Соуборт находился как раз в том месте, где расстояние между реками было наибольшим – около сорока миль, занятых озёрами и болотами. Южнее начинались пахотные земли Чевиндомов. Бродов через широкую, быструю Калсу не существовало, узкий проход между истоками рек контролировали Холмкресты.

Как сказал Захар, все считают, что Георг и его люди будут ждать весны. Как бы не так! Это верный способ сдохнуть с голоду. Георг уже решил брать Соуборт. Это был ближайший к Вышетосу город: севернее разорённый Малгард, занятый крупным гарнизоном короля, и Корнхед, к которому незамеченными не подобраться. На покрытый поселениями юг не хватит сил.

Всего у Георга было около семисот малообученных мерзавцев, пара десятков бывших стражников, три сотни Рудокопов Валера и пять сотен человек, собранных Георгом в бывших владениях. Эти пятьсот человек даже умудрились получить боевой опыт в драке с людьми юного Гордея Иглсуда. Мальчишка попытался сопротивляться Георгу, но перед яростью людей барона оказался бессилен. Теперь у Георга был заложник.

***

Соуборт взяли почти без потерь: город не ожидал атаки со стороны реки. Георг решил, что штурмовать стену себе дороже, и придумал другой план: пройти около ста миль на северо-запад от Вышетоса до истоков Волаги и Калсы, оттуда двигаться на юго-восток по междуречью до моста через Соуборт. На пути лежали горы и болота, так что эта местность считалась непроходимой для армий. Захар сказал, что пройти можно, если знать как. Георг не брал обоза и артиллерии, только пехоту да немногочисленную конницу. Им удалось проделать всё расстояние за неделю. Георг с конницей выехал вперёд на переговоры с бароном Холмкрестом, который заперся на острове посреди небольшого озера меж двух рек и разрывался между двумя желаниями: перерезать Георгу глотку, чтобы поквитаться за казнённого сына Ульрика, и помочь ему, чтобы покончить с Айварихом. После разговора с Георгом Холмкрест не только пропустил их, но и дал проводников, благодаря чему они прошли пустынные болотистые земли междуречья так быстро, что в Соуборте не знали об их приближении.

Рано утром по незащищённому мосту люди Георга прорвались в город под проливным дождём. Часть дозорных выступила на их стороне, вскоре город капитулировал. Георг отправил гонца в Вышетос с требованием вести сюда всех прямым путём. Неделю спустя остатки армии Георга преодолели пятьдесят миль от Вышетоса и начали располагаться на зимовку.

У жителей не было шанса противостоять полуторатысячной армии солдат, мечтавших о сухих штанах, горячем пунше и тёплой девке у печки. Несколько дней горожане прятались по домам – Георг потратил это время на то, чтобы установить орудия на стены, вытащить с местных арсеналов всё, что могло помочь, пересчитать склады с зерном и расселить людей по домам тех, кто слишком яростно протестовал против их прибытия. Захар сообщил ему имена наиболее активных сторонников Айвариха, знатных и богатых горожан. Георг собрал их у себя, потребовав заложников. Всё шло своим чередом. Продовольствие с юга достигало Соуборта, дальше Георг мало что пропускал. Нортхед должен голодать: найти другую дорогу зимой было невозможно.

Стоило горожанам и солдатам Георга попривыкнуть к положению, как начались стычки, драки и провокации. Георг пресекал их, но ситуация накалялась. Дожди почти не прекращались, в середине осени ударили заморозки. Правила общения с местными стали жёстче, для умиротворения недовольных Георг распределял часть продовольствия между жителями бесплатно. Самайя занималась учётом продуктов и устала отбиваться от взяток и угроз, из-за которых Рику или кому-то ещё приходилось частенько её сопровождать. В конце концов на место её телохранителя пристроили Гордея Иглсуда: он и боялся Маи, и одновременно был в неё влюблён.

Ривенхеды захватили контроль над Усгардом в Южной Сканналии, в ста двадцати милях от Соуборта. От их вестников Георг впервые узнал, что происходит за пределами страны. Гонцы сновали между двумя городами, сообщая о блокаде портов, начавшейся в Нугарде эпидемии холеры и новых восстаниях крестьян против зарианцев, помещиков, сборщиков налогов и фанатичных проповедников. Год назад Айварих давил любое восстание, сейчас недовольство ширилось, а возможности короля убывали. Усгард, напрямую соединённый с Южной гаванью, получал продовольствие от барундийцев благодаря Ривенхедам, только Нугард пока не сдавал позиций. Зимой или весной там наверняка начнётся голод, тогда их ничто не спасёт. Нугард помог Айвариху прийти к власти, он не должен помешать Дайрусу эту власть вернуть.

В середине осени пошли слухи, что Айварих собирает армию. Иглсуды, Чевиндомы, Беллгоры, Орланды, Мэйдингоры, Данроги и многие роды помельче поставили ему около пяти тысяч человек. По мере роста количества восстаний, отряды направлялись королём на их подавление, причём никто не церемонился – виселицы торчали повсюду.