Эридан. Рассказы

День за днём я прихожу сюда, чтобы лицезреть свежую порцию суррогата, и в очередной раз убедиться в том, что знал и так, с самого первого дня.

Сосед же заключил странное пари – сам с собой – что однажды идея посетит это вздорное место.

Но мы оба понимаем, что это утопия…

***

– Пойдём отсюда, братишка. Я знаю один приличный бар, где двум социофобам можно пропустить по кружечке и нормально поговорить, – хлопает невидимка меня по плечу.

Я улыбаюсь.

Пожалуй, лучшее, что можно найти на рынке «свежих» идей, я уже нашёл – и это единомышленник-сосед.

(13.02.2017)

Палермо. Синестетическая реальность.

Декабрь подал мне руку, когда я ступила на трап. Рука оказалась тёплой и сухой. Я мягко пожала её в ответ. Он обнял меня порывом сирокко и тут же отступил назад, в осень, чтобы полюбоваться мной.

– Как ты выросла! Не узнать. Настоящая леди.

– А раньше была пастушкой? – усмехнулась я.

– Ребёнком. Кевином Маккалистером. Я взял бы у тебя автограф, если б где-то случайно встретил.

– Вряд ли, – покачала я головой. – В ту пору я носила платья.

Декабрь вздохнул, поражаясь моей несговорчивости – так, что я едва удержалась на ногах. Погрозив ему пальцем, я напомнила о цели визита.

– Познакомишь меня с П.? Ты обещал.

– Разумеется. Пойдём?

***

Она должна была встретить нас у терминала, но там никого нет, – никого, кроме толпы местных жителей, признавших во мне иностранную туристку.

– Белладонна! – кричат они наперебой. – Такси! Сити тур! Апатментс!

– Почему они предлагают мне бешеную ягоду? – изумляюсь я. – У меня что-то не так с выражением лица?

– Напротив, это комплимент. Впрочем, не обольщайся, они это всем говорят. Истинная bellezza – в твоей сумочке. Увы, здесь туго с работой – их можно понять.

Проезжая часть предпортовой улицы, точно горлышко непочатой бутылки с терпким Неро Д’авола, забита малолитражками – чтобы попасть на противоположную сторону, нужно уметь разгадывать лабиринты. Я с детства люблю их, потому, усадив Декабрь к себе на плечо, быстро просачиваюсь сквозь горлышко. Мне немного боязно. Декабрь смеется.

– Ты чего так напряглась? Принцип Парето здесь не действует.

***

Пыльные тротуары пестрят разбросанным повсюду мусором – мы свернули на via Butera и идём в сторону центра. От пыли слезятся глаза и чешется нос – кажется, меня атакует приступ аллергии.

– Может, зайдём в кафе и подождём её там? На корабле ужасный кофе – я до сих пор ещё сплю.

– Давай, – соглашается он. – Возьми мне капучино.

Я посмотрела на часы. Десять утра. До полудня здесь можно пить кофе с молоком.

***

Мы делаем заказ, присаживаемся за столик у окна крошечной кондитерской и разглядываем прохожих. Декабрю скучно сидеть просто так – он начинает хулиганить исподтишка. Кроны деревьев вздрагивают, а официантка, которая спешит к нам с подносом, придерживает пальцем счёт, готовый вот-вот вспорхнуть бабочкой и улететь в небо.

– Спасибо, – говорю я по-русски.

Её улыбка кажется безнадёжной. Мне становится грустно. Декабрь смотрит на меня и мягко обнимает за плечи – а после встряхивает.

– Отставить меланхолию! Чего глаза на мокром месте? Давай-ка взбодрись, глотни кофе, скушай тарталетку, – уговаривает он меня.

Кофе действительно бодрит. На миг мне кажется, что я заблудилась. Потерялась в пространстве и очнулась в каком-то странном пыльном месте, где меня не должно быть. Я снова – Кевин Маккалистер.

– Разве так бывает? – спрашиваю я.

– Что тебе не нравится?

– Заброшенность.

– Где ты умудрилась её найти здесь? – мой спутник кивает в сторону театра Массимо.

Площадь Верди кишит азиатскими туристами – я так и не научилась различать корейцев, японцев и китайцев. Впрочем, у последних – ленинский прищур и симпатичные лица. С расстояния сложно оценить их привлекательность – складывается впечатление, что по ступеням вверх-вниз лазают чёрно-жёлтые осы. На их фоне группа итальянских школьников кажется горсткой лесных муравьев. Где-то там затерялись и мои соотечественники – с яркими крылами и раскатистыми голосами. Никто не смотрит на архитектурный шедевр – все поглощены селфи.

– Забавно, – говорю я. – Быть туристом теперь означает – видеть мир через объектив смартфона. Когда-то у странников были посохи, теперь – палки селфи. На смену орудиям защиты приходят орудия демонстрации себя… И ведь я не лучше!

– У тебя фотоаппарат, – напоминает Декабрь, – профессиональный.

– И что? Я купила профессиональную камеру… для чего?! Думаешь, для того, чтобы поймать луч солнца, уходящего за горизонт? Капли воды на чаячьих лапах? Кучевые облака, окружившие солнечный диск стайкой белоснежных цыплят? Нет!

– Нет?!

– Нет. Знаешь, для чего?! – теперь я громко хохочу. – Для того, чтобы цифровая камера не искажала моё лицо! Моё лицо на фоне таких же оперных театров. Словно всё это было построено, создано, вылеплено, разбросано, запущено – исключительно для того, чтобы моё лицо нашло для себя интересный фон. Подумать только!

– Но это же лучше, чем ковёр? – баянит мой собеседник, и я надолго замолкаю.

После убираю фотоаппарат в кофр и наглухо застегиваю молнию.

***

Теперь я вижу её. Она стоит прямо по направлению моего взгляда и внимательно изучает меня. Декабрь ей знаком, а я – нет.  Мы хором здороваемся – все трое – и она садится за наш столик.

У неё пышные золотистые кудри и мягкое бледное лицо с глазами чайного цвета, под которыми пролегли усталые тени. Она требовательно смотрит на нас, и я протягиваю ей меню.