Ты меня не помнишь

Вера была без макияжа, заплаканная. Я молча перетащила ее сумки в багажник. Мне было неловко ее о чем-то спрашивать, а еще я не знала, как сказать, что я приехала не одна…

Вера подавала мне какие-то пакеты и сумки, и один выпал из ее рук, и на асфальт выпали коробочки, банки какие-то… Еле сдерживая душившие ее слезы, Вера стала подбирать вещи. Я, было, метнулась к пассажирскому сиденью, чтобы поговорить с Ольгой. Но Ольги не было. Да и черт с ней, не до нее…

А Вера словно вообще ничего не замечала. Мы тронулись потихоньку к выезду из двора, и я ждала, что она скажет, куда ее везти. Но Вера закрыла лицо руками и разрыдалась. Рыдала долго и горько, а я в это время молча кружила по дворам.

Минуты через три Вера резко успокоилась.

– Знаешь, где улица Котова?

– Смутно, если честно.

– Я буду показывать. Сейчас направо…

Проехав два двора, мы выехали на главную дорогу, еще несколько поворотов, потом снова дворы. Подъехали к нужному подъезду уже затемно.

У подъезда Веру ждала женщина. Я решила, что это ее мать. Вера вышла к ней. Они обнялись, причем Вера снова чуть не разрыдалась, но взяла себя в руки, а женщина скорбно зажала себе рот рукой. Я вышла из машины и стала подавать им вещи из багажника. На помощь к ним вышел парнишка лет пятнадцати.

Когда машина была разгружена, Вера подошла ко мне.

– Спасибо, – сказала она охрипшим голосом. – Прости, что сорвала на ночь глядя.

– Вера Григорьевна… всякое бывает… Чем могла…

Она посмотрела на меня долгим взглядом. Изучающе, словно во мне не хватало чего-то. Потом усмехнулась.

– Знаешь, что в тебе хорошо?

– ?

– Не задаешь глупых вопросов.

Я только опустила голову.

– Смотрю, снова за рулем? – неожиданно спокойно спросила она.

– Да. Отдавала брату во временное пользование. Теперь у него своя. Вернул.

– И хорошо. Сама себе хозяйка теперь.

Я вежливо улыбнулась.

– Ладно, – резко выдохнула Вера. – Спасибо… И на работе… не говори никому.

–Да. Хорошо.

– Спокойной ночи!

– Спокойной! До свидания.

Я села за руль и завела машину. В зеркало увидела, как Вера скрылась за дверью подъезда. Я медленно, пугаясь каждой тени, стала выводить свой транспорт из двора. Сердце сжалось от снова наплывающего страха – я ведь не помнила толком дорогу назад.

– Тут направо сверни и выйдешь на центральную, – тихо проговорила Ольга.

Я чуть не умерла от неожиданности и обрадовалась одновременно. Но меня хватило только на то, чтобы посмотреть, как она со спокойным невозмутимым совершенно видом точит свои коготки на заднем сиденье, и ничего не сказать. Словно вспомнив, как водить, я забыла как говорить.

Когда мы приехали домой, и я, припарковавшись (медленно и неуклюже), откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

– Круто, да?

– Оля, отстань. У меня стресс.

– У тебя всю дорогу стресс, – рассмеялась она.– Ладно, не дуйся. Ты вообще отчаянная и молодец. Все смогла. С места, так сказать, в карьер! Тело-то помнит!

– Ведьма ты, Оля.

Она, ухмыльнувшись, пожала плечами.

***

Придя домой, я свалилась спать прямо в одежде. У меня не было ни сил, ни эмоций. Ничего, кроме тяжелой, как грузовой вагон, усталости.

Мне снилось, что я сажусь за руль, что несколько минут привыкаю, потом еду. Потихоньку возвращается память тела, которое срабатывает на каждое переключение передачи, на каждый поворот… Эйфория движения… Свобода быть там, где заблагорассудится или там, куда выведут петли дорог… Речушка, предзакатное солнце, поваленное старое дерево возле речушки, мужчина в синем офисном костюме, расстилающий коротенькое покрывало на этом дереве, чтобы мы могли сесть. Его пиджак на моих плечах… Он смеется, закатывает рукава очень белой рубашки, смеется и кормит меня с рук чем-то вкусным… Потом… Потом я запретила себе смотреть этот сон. И последовавший за ним, тоже. Голова разрывалась, хотелось бежать, но не получалось. Я проснулась. На часах было 3 часа ночи.

Взмокшая, как от кошмаров, я отправилась на кухню попить воды. Не стала включать свет. И так, в темноте, уткнулось лбом в холодное стекло кухонного окна. Через какое-то время я стала различать предметы в темноте. Различила свою машину…

Понятия не имею, как она у меня появилась. Припоминалось как-то очень смутно, что училась водить после школы. Все пошли и я пошла… И шарахалась на пересдачи пока папа денег не отдал. Потом благополучно забыла об этом на целую жизнь. А как началась та жизнь, в которой кто-то действительно научил меня водить?.. Эта жизнь определенно была, но почему я ничего не помню?

Я напряглась в попытке восстановить события, но это вызвало приступ рвоты. Скрутило так, что вчерашние фрукты из кишок через верх достало. Я перестала обо всем этом думать и приняла душ. Стало легче.

Вспомнилась Вера. Что такое с ней могло произойти? Вещей было много, но все как-то шмотки и безделушки. И почему она такси не вызвала, а позвонила мне? Не говорить на работе… Значит дела были так плохи, что и на маршрутку денег не было. Действительно, можно было спросить и просто такси вызвать или денег одолжить… а она как знала, что я на машине. А как она узнала? А … ну да. Я разболтала на работе про покупку брата и, видимо, сказала, что мою он вернул. Да-да-да… болтала что-то подобное. Только точно не говорила, что буду ездить. Или сказала? Черт, никакой памяти. Как сожрано все…

В момент, когда я подумала о том, что вся моя память словно сожрана, вспомнились Кинговские лангольеры. И образ в голове: вот я стою у окна, смотрю на свою машину, про которую толком ничего не помню, даже то, что я на ней целую жизнь откатала, а за моей спиной огромная пасть с поблескивающими клыками, готовая поглотить даже и это мое беспамятство.

Шикарно.

Еще час я болталась с чаем и чудовищем по дому, выпив этого чаю, наверное, кружки три со скуки. Потом собралась на работу. Рано, но хоть куда-то надо двигаться?

Я вышла из подъезда и замерзла. Что-то нащупала в кармане и сжала кулаки. Моя машина тут же сверкнула мне лампочками отключенной сигнализации. Ну надо же!..

Я села в машину, завела ее, включила печку. Провела пальцами по рулю, приборной панели, полазила в бардачке… руки все помнили, но в мозгах все это было как за стенкой. Вот только стена потихоньку становилась стеклянной… Я включила радио. Стало вдруг тепло и уютно. Я отдала ее брату. Это помню. А почему я это сделала? И когда?

До начала моего рабочего дня было еще много времени. Может, прокатиться? Да. Прокатиться. На какой-то момент я себя потеряла. Хотя, не знаю, как назвать то состояние, когда на несколько минут сознание словно отключается, а ты становишься абсолютным действием. Включилась я уже где-то на трассе. Я на скорости 90 км/ч. Это не я…

Хотя, нет. Я. И я вспомнила.

Вспомнила, что было лето. Благословленный месяц август. Чудесный ароматный нежно-лиловый вечер. И я, сжав зубы, на предельной скорости летела из города. Видела, как мне мигают, встречные автомобили, сворачивала на боковые дороги. И ехала, пока не стало темно. И совершенно непонятно где я. Темнота. Теплая ночь. Стрекочущее поле. Никаких источников света кроме звезд над головой. И дикий ужас от пустоты одиночества и беспомощности. Сначала я сидела со включенными фарами и лампой в салоне. Потом оставила только габариты. А потом и их выключила. Съехала с дороги в поле и заглушила все. Никто не заденет и никто не придет на свет… Но было все равно страшно. Так и просидела, прислушиваясь к каждому шороху. Давила комаров в темноте и старалась не открывать окна.

На рассвете пересела за руль. Прокусила себе губу от отчаяния, потому что даже отдаленно не понимала с какой стороны я приехала, чтобы хоть как-то постараться двигаться обратно. Так просидела еще, наверное, с час, пока не заметила зеленую семерку, пролетевшую по дороге где-то метрах в 100-200 справа от меня. Поехала в ту сторону, попыталась если уж не догнать, то хотя бы держать на виду маленькую машинку. Приведет же она меня хоть к какому-нибудь населенному пункту, а там сориентируемся, там при белом свете дня спросим у добрых людей в какую сторону и как двигаться…