Не ты

– По поводу отцов и детей? – осторожно уточнила Мура, сгорая со стыда.

– Ага, по нему самому…

– Ну, – протянула Маша задумчиво, – главное – их любить.

– Это не ново.

– Зато остро-насущно в современном мире. Знаете, сколько любви недополучают дети? А ведь ее недостаток человека практически уничтожает. Ломает ему хребет. Делает робким, зажатым, неуверенным в себе, некрасивым… Он боится все испортить, боится что-то начать, он обрастает комплексами, как подросток прыщами. И всю последующую жизнь таскает за собой этот багаж, как дурак – чемодан без ручки.

Самохин обернулся:

– А тебе, смотрю, это знакомо не понаслышке?

Маша робко повела плечами, склоняясь над клавиатурой. Больше они на посторонние темы не отвлекались. Только работа. И его изучающий новый взгляд, который Мура, казалось, чувствовала кожей. В тот вечер время тянулось жвачкой. Мура едва дожила до заветных двадцати одного ноль-ноль. Уже провожая ее в прихожей, Самохин спросил:

– А что же делать с нелюбовью? Бывает же такое, Мурушкина?

– Бывает, Дмитрий Николаевич. Даже чаще, чем мы можем представить. От нелюбви нужно бежать, пока поздно не стало. Пока она тебя не разрушила, как раковая опухоль. И если силы еще остались – все бросить, и бежать. Хоть с узелком на палочке…

После тишины и уюта квартиры Самохина гремящий диджейскими сетами клуб показался Муре филиалом ада. Ей ничего не хотелось, ни пить, ни танцевать. К тому же, голова разболелась, и басы больно били по нервам.

– Дамы и господа! С вами Катар, и сегодня мы пошумим? Пошумим?! – орал ведущий в микрофон, представляя первую пару участников баттла. Короткое интервью, вызывающее в толпе по очереди то одобрительный гул, то разочарованный ропот, и вот уже первый пошел. Довольно хороший ритм, темп и читка. Оппонент – однотипная х*ета. Но даже несмотря на дерьмовое исполнение и свисты в толпе, Машу подхватила эта волна. Волна кача, драйва, противостояния!

– Вштырило? – проорала Лизка.

– Нормально стелят. Первый отлично зашел!

– А ты хотела дома сидеть! – не преминула напомнить подружка.

Мура только улыбнулась и вернулась взглядом к происходящему. О том, что с ее везением вечер не мог пройти гладко, она не думала ровно до того момента, как ведущий не представил новых участников.

– Вот же, бл*дь! – озвучила мысли Муры Лизетта. – И этот здесь. Выходит, вернулся в тусовку… Извини, Мур, я ведь не знала…

Из-за шума Маше приходилось прислушиваться к словам подруги, наклонив голову, а в ответ ей орать:

– Да по х*р! Смотрим дальше…

Но интересно уже не было. Тема у парней была какая-то остросоциальная, и обычно ей такие замесы нравились, но не сейчас. До конца представления осталась чисто из принципа. Ну, и чтобы Лизка лишний раз убедилась в ее равнодушии к Богатыреву. Не то потом плешь проест. Однако, как только раунд закончилось, Лиза поспешила ретироваться.

– Извини, Лизетта, я уже на ногах не держусь.

Маша пробралась сквозь плотную гудящую толпу к выходу, и с наслаждением вдохнула свежий, пропахший пылью, прибитой дождем, воздух. В прокуренном помещении, где, презрев все запреты, курили, казалось, все, сама Мура дышала вполсилы. Поэтому сейчас возможность вдохнуть полной грудью за счастье.

– Хороший вечер, – раздался хриплый голос за спиной.

– Да, неплохой… – покосилась на Севу Мура.

– Понравилось? – спросил, дернув головой в сторону входа.

– Нормуль.

– Я тут выпал ненадолго из жизни. Расскажешь, что здесь да как?

Сева достал сигареты и, выбив одну, губами вытащил ту из пачки.

– Навряд ли. Я редкий гость в этой тусовке, Сев, так что… Давай, до скорого.

– Тебя подкинуть?

Дверь в клуб открылась, окатив их новой порцией шума. Мура отрицательно покачала головой.

– Подожди… – Всеволод сделал несколько дерганый шаг и ухватил Машу за руку.

– Лапы от нее убери, козел! – раздался яростной голос Лизетты. Мура хмыкнула, разворачиваясь на звук. Наивно было полагать, что та отпустит ее так просто.

– Воу-воу… Придержи коней, подруга, – Богатырев выставил руки ладонями вперед, – че тебя так бомбит?

Проигнорировав Севу, Самойлова схватила Муру за руку, и потянула ту на себя.

– Эй, да что с тобой не так?

– Держись от нее подальше, понял?

– А ты с х*я ли здесь на меня свой маргарин вываливаешь?

– Да пошел ты, урод! – в порыве ярости Лизетта изо всех толкнула парня в грудь руками. Вообще-то, при обычных обстоятельствах хрупкая Лизка вряд ли могла причинить кому-то реальный вред. А Сева… Он просто отступил, но не учел, что под ногами ступенька. Как в замедленной съемке Мура наблюдала, как в глазах парня появилось недоумение, которое в мгновение сменилось страхом. Он покачнулся и, нелепо взмахнув руками, повалился на спину. Маша присела, с ужасом глядя на ноги Богатырева, которые неестественно изогнулись, застряв в спущенных на бедра джинсах. Протезы. Вместо ног у него были протезы…

Глава 6

– Сева… – подползла ближе к лицу парня Мура, – Сева, ты как?

Он не отвечал. Отвернулся в сторону и пытался встать. Чтобы хотя бы не лежа терпеть это унижение. Закрыл предплечьем лицо. Но это слабо помогало сдерживать клокочущие внутри эмоции.

– И че теперь делать? – тупила Лизетта, несколько дезориентированная случившимся.

– Пошла вон! – просипел Сева.

– Эй, ты… Полегче! Я, может, помочь хочу…

– В п**ду засунь свою помощь! – Его трясло. Его душили унижение и чувство черного абсолютного бессилия. И слезы… Чертовы ни х*ра не мужественные слезы, подступившие к темным глазам, грозили вот-вот сорвать Севу в очередную истерику. Сколько их было за последние пару лет? Сколько их, мать его, было…

– Сева…

– Валите все.

– Слушай, че за тупой баттхёрт? Мы же помочь хотим… – снова влезла Лизетта.

– Пошла на х*й, ты, че, глухая?! – заорал Богатырев, – все пошли! – не выдержал – заскулил, при помощи рук и пятой точки отползая от них.