Не ты

– И ты туда же! Разве можно верить в подобную чушь?! – возмутилась Мура, и сама себе не поверила.

– Нет, ну, а что? Ты сама подумай… Тем более, мужчина какой! Положительный во всех отношениях. Взрослый, опять же, и что-то мне подсказывает, что тебе как раз такой мужчина и нужен.

– Ага! Такой… – пробубнила себе под нос Маша. Сговорились они там, что ли? – В общем, как только что-нибудь прояснится – так я сразу и отзвонюсь.

Когда Маша вернулась из аптеки, Самохин все так же спал. Потрогав лоб начальника, Мура решила, что без таблеток жаропонижающего ему точно не обойтись. А может, и чего покрепче поставить придется. Например, анальгин с димедролом. Укол, который, известно, в какое место ставится. Щеки опалил жар – проклятье всех рыжих людей. Ну, просто зашибись – начало отношений! Романтика, че…

Самохин выплывать из беспамятства не торопился. Он что-то бормотал и уворачивался от ее рук.

– Дмитрий Николаевич, вам нужно выпить жаропонижающее! – набралась храбрости Мура и даже голос повысила! Несильно, насколько могла…

Тот все же приоткрыл немного глаза.

– Маша?

– У вас ангина и высокая температура, я сходила в аптеку и купила лекарства, которые вам нужно принять, – объяснила свое присутствие в его доме Мура, на случай, если Самохин забыл.

– У меня ангина, а не слабоумие, – заворчал тот, принимая из ее рук две таблетки ибупрофена, – я и так все помню.

– Хорошо. А есть, кому о вас позаботиться? – повторила свой вопрос девушка. – Может быть, мне можно кому-то позвонить? Оставлять вас одного небезопасно, и…

– Вот ты и позаботься…

Прекрасно! Она, конечно же, только об этом и мечтала! Мура с досадой фыркнула и, вскочив со своего места, подалась в ванную, чтобы приготовить больному компресс. Но даже ей самой её возмущение показалось слишком вялым и бутафорским. Однажды кто-то из Машиных бывших одноклассников ляпнул, что темперамента в ней было не больше, чем в дохлой рыбе, и, наверное, тот урод был не далек от истины. Во всяком случае, внешне она редко когда проявляла свою эмоциональность, и это незавидное свойство характера было тоже родом из детства. Не шуми, не прыгай, лишний раз ни о чем не спрашивай. Лизетта утверждала, что она была забитой, а Мура и не спорила, хотя с появлением в ее жизни брата и начала отмечать в себе некоторые изменения. Чувство, что ты хоть кому-то нужен – было прекрасным. Оно раскрепощало и наполняло тело легкой воздушной радостью.

Мура оглядела ванную комнату и тяжело вздохнула. Ну, и как здесь вообще кран включается? Ни поворотного механизма, ни ручки. Один смеситель торчит прямо из каменной (уж не мраморной ли?) столешницы – и все! Заглянула в душевую кабинку. Ну, здесь попроще… Хоть пипка есть, которую Мура и принялась вертеть. А та возьми – и сработай. И окати ее с ног до головы из каких-то хитро вмонтированных в стене форсунок. Игрушки дьявола! Ну, и что теперь? Взяла аккуратно сложенное в нише под раковиной полотенце, обтерлась. Отжала компресс и, наконец, вернулась к болящему.

– Ты где застряла? Я чуть не умер…

– От этого еще никто не умирал! – буркнула Мура, сворачивая полотенце. – Вот, оботритесь. Это поможет температуру сбить.

– Фу, мерзость какая!

– Знаю, что неприятно, но температуру нужно сбивать, иначе…

– Умру?

– Да что ж вы каждый раз умираете?

Лежащий напротив нее мужчина уже не казался Маше таким уж недосягаемым. Оказывается, что короли, что челядь – в болезни ведут себя, как малые дети, то есть ноют и выносят мозги.

Мура склонилась над шефом и положила ему на лоб аккуратно свернутый валик компресса. Выпрямилась, натолкнувшись на пристальный изучающий взгляд Дмитрия Николаевича. Вот только он не в глаза смотрел, а… на ее обтянутую мокрым трикотажем острую грудь.

Глава 3

– Мура! Мур… Да подожди ты! Куда несешься?!

– Извини, Лизетта. У меня шеф больной, ты же знаешь.

– Угу! Пропадет без тебя, бедняжка!

– Как знать? Температура у него второй день под сорок. Ангина – опасная штука. Может и на сердце осложнение дать.

– Правильно! Зачем тебе папик-сердечник?

– Лизка! – возмутилась Маша, на полном ходу сворачивая в студенческую столовую.

– Ну, а что? Я не права? Или ты уже остыла, проведя с ним бок о бок ночь?

– Чокнутая! Мы в разных комнатах спали!

– Вот прямо в разных?

– Да!

– Что-то темнишь ты, подруга, а между тем пылающие щечки выдают тебя с головой. Уж мне бы могла рассказать…

– Да нечего рассказывать! Говорю же!

Лизкина навязчивость Машу порядком достала. Тем более, что ей действительно нечего было рассказывать. А краснела она… вовсе не потому, что у них что-то было! Скорее, наоборот. Огнем по венам распространялась как раз таки чувство неудовлетворенности. Оно пылало и жгло ее внутренности, опаляло кожу, заставляло сжимать ноги в попытке унять… в попытке унять… пожар. Муре одного взгляда Самохина хватило, чтобы завестись. А когда он медленно поднял руку и сжал ее напряженный сосок через мокрый трикотаж футболки – она как в кипящую лаву упала.

– Точно-точно?

– Абсолютно! Так, ты что будешь? Заказывай…

В ожидании заказа Маша размышляла о том, что ничуточки Лизетте не соврала! В то время, как она застыла, загипнотизированная его странной лаской, Дмитрий Николаевич медленно отнял руку и, перевернувшись на бок, засопел. Похоже, он вообще вряд ли отдавал отчет своим действиям.

– Ну, а как он… вообще? В неформальной обстановке? – спросила Лизка, устраиваясь за столиком.

– Нормально, Лиза. Нормаль-но!

– Не храпит? Носки не разбрасывает? В носу не ковыряется?

– Ты невозможная…

– Это почему же? К выбору спутника жизни нужно подходить с умом! А кто тебе подскажет чего умного, как не я?

Маша закатила глаза и вернулась к поеданию своего хот-дога.

– Закрыли тему, – пробормотала она, прежде чем запить это дело дерьмовым растворимым кофе.

– Ну и ладно! Раз ты такая…

Лизке действительно пришлось заткнуться, потому что, за неимением пустых столиков, к ним подсели ребята их параллельной группы.

– Привет! Не помешаем? – обаятельно улыбаясь, поинтересовался один из парней.

Мура ниже опустила голову, а Лизетта защебетала что-то на тему «да ни в жисть» и «вы как скажете, тоже». А все потому, что подруга не на шутку увлеклась этим обаяшкой Самсоновым.