Сомниум

Повернувшись вперед, я увидел, что прямо на меня стремительно движется женский силуэт. Я успел разглядеть черные гладкие волосы, абсолютной симметрией обрамляющие лицо. Они заканчивались чуть ниже подбородка. Слегка раскосые, далеко друг от друга посаженные глаза в сочетании с маленькими губами образовывали на лице четко очерченный треугольник. Ее движения были неестественно гибкими, острые локти выглядывали из-под коротких рукавов черного комбинезона. Пантера! Все в ней казалось симметричным, колючим и гуттаперчевым.

Я проводил девушку взглядом. Глупость этого мира не перестает меня удивлять, и я по-прежнему скучаю по Эль-Пасо. Но одно его извиняет – это женщины. Если бы их не было, я давно наложил бы на себя руки.

– Мы прибыли, – сообщил Джим, и я облегченно вздохнул.

«Эрон Уолкер, пройдите в юнит двадцать два, доступ разрешен», – услышал я.

– Эрон, почему вы в капсуле? – любезно приветствовала меня Виола Хэйз, рукой приглашая войти в кабинет. Капсула последовала ее жесту и послушно вплыла внутрь.

– Зачем вы спрашиваете, если сами знаете обо всем? – пробурчал я, уязвленный своим глупым положением.

– Вы пытались убежать, – утвердительно сказала она. – Но почему? Вы не хотели идти ко мне на прием?

– Вы тут ни при чем. Я просто тестировал Джима.

– Протестировали? – спросила она, слегка прищурившись.

В этот момент капсула исчезла, и я почувствовал под ногами пол.

– Садитесь.

Я сел в кресло.

– Эрон, что вас сейчас беспокоит?

– Вы же все знаете про меня. Почему бы вам самим не ответить на этот вопрос?

Она молча смотрела, словно магнитом вытягивая слова.

– Меня беспокоит это, – я указал на Джима. – А еще вот это, – и показал на эйрскрины, открытые над ее рабочим столом. – А еще вот это, – обернувшись на кресле кругом, я указал рукой на стены комнаты: – Всё здесь слушает и записывает.

– Я понимаю: вам не нравится наблюдение, – произнесла она, когда я вернул свое кресло в прежнее положение.

– Да, – ответил я. – Мне надоело быть подопытным! Каждое мое слово, движение, каждый вдох и действие – все отслеживается, записывается, анализируется! Что у вас там открыто сейчас – моя ДНК? Вы знаете частоту ударов моего пульса, а что собираетесь тестировать сейчас?

Она молчала, и я продолжил:

– Знаете, в тюрьме мы охотились, точно так же, как это делают дикие хищники. Это необходимое условие в жестокой игре за выживание. Иногда, чтобы не спугнуть зверя, нужно подолгу сидеть в засаде – затаиться и наблюдать, а только потом совершить нападение. Под постоянным прицелом ваших камер я чувствую себя беспомощной добычей. Может быть, не будем медлить, и вы наконец нанесете свой удар?

– Эрон, вы просто отвыкли от нашей реальности. Именно интеллектуальный контроль помог подняться нам так высоко. Джим – продукт нашей новой эры, и он прекрасен, – серьезно ответила Виола.

– Он прекрасен, – согласился я, – но только потому, что в тюрьме он был бы идеальным охотником. Он абсолютно бесшумен и его скорость может достигать ста метров в секунду.

Виола какое-то время помолчала и вдруг произнесла:

– Что ж, если отключение наблюдения даст вам необходимый комфорт, давайте попробуем подарить его вам на время. Я только что получила команду от генетиков, они готовы приостановить интеллектуальный контроль за вами в целях получения ценной информации о вас и ваших истинных чувствах и желаниях. Ведь именно в плоскости изучения чувственных проявлений человека и лежит вся суть этого эксперимента. Все физическое давно не вызывает у науки никаких вопросов.

«Наивные, – подумал я, – будто это заставит меня сказать им больше, чем я захочу». Но мне их заблуждение было только на руку. Как хорошо, что в нашем мире комфорт ценится настолько высоко, что нехватка его у пользователя может вызвать снисхождение генетиков.

Виола посмотрела на меня испытующе.

– Генетики действительно наблюдают за вами постоянно, но если это единственное, что мешает вам расслабиться, мы отнесемся с уважением к вашим тюремным привычкам и отключим на время этого сеанса все виды съемки и функции контроля, что заложены в наши Персонализаторы, стены и предметы, окружающие нас.

Красная лампочка на Джиме больше не мигала. Виола демонстративно развернула в мою сторону главную панель своего эйрскрина и показала, что физиологические, аудиальные и спутниковые системы слежения уже были отключены на ее Персонализаторе.

– Генетики также отключили и ваш браслет. Можете проверить! – предложила она.

Я обнаружил, что мой Персонализатор работает в ограниченном режиме. Но на всякий случай зашел в интерактивную карту, чтобы убедиться в том, что утрачена какая-либо связь с внешним миром. Я больше не видел красные точки геолокации пользователей, это значило, что так же никто не мог видеть и меня.

– Теперь мы одни? – спросил я после того, как эйрскрин Виолы погас.

– Абсолютно, – ответила она, улыбнувшись одними глазами.

Странно, все, что она говорила, как будто имело какие-то дополнительные подтексты. Я интуитивно это чувствовал, но не знал, как их прочитать. Может, этим отличаются все женщины? Я чувствовал азарт и возбуждение оттого, что мы остались одни. Временный доступ к свободе – надо наслаждаться! Виола продолжала молча наблюдать за мной, а я откинулся на спинку кресла, закинув руки за голову. Мы сидели в тишине.

– Знаете, иногда приятно просто помолчать с кем-то наедине, – сказал я.

– Согласна. Вижу, что вы расслабились. Теперь я буду задавать вам вопросы, а вы сами будете выбирать, на какие отвечать. Если какой-то вопрос вам не понравится, продолжайте молчать.

– ОК, – согласился я.

– Что вызывает в вас самые сильные эмоции?

– Опасность, – не задумываясь, ответил я.

– Вам нравится чувствовать опасность?

– Да.

– Что вы ощущаете рядом с девушками?

– Возбуждение! Что же еще? – удивился я.

– Что вы чувствуете рядом с Малин?

Я не ответил.

Мне и самому хотелось бы это знать. Впервые в жизни я не мог подобрать слово, чтобы назвать то, что меня переполняло. После первой встречи с Малин я потерял себя, оказавшись в тюрьме новых непонятных ощущений. Постоянное желание видеть ее в реальности отравляло мое существование, а мечта о свободе теперь обрела ее лицо.

– Откуда у вас этот шрам? – спросила доктор.

– Эта едва заметная царапина? – указал я на шею.

Она кивнула.

– Память о моей первой охоте. Представьте, что вам надо быть всегда начеку, прямо как Джиму. Нельзя расслабляться – иначе можно не только получить шрам, но и вообще лишиться жизни. Хотя о чем это я, вы не можете даже представить такое. Вы же все сидите в своих капсулах вроде той, что доставила меня сюда, и вам ничто не угрожает.

С этими словами я внезапно упал на пол, оттого что у кресла, на котором я сидел, вдруг исчезла спинка, а затем и само сидение.