Большая игра в маленьком городе. Том 1

Усмешка сошла с его лица: разговор действительно принимал серьёзный оборот.

— Почему вы так решили?

— Просто попыталась поставить себя на её место и понять, чего она добивается. Подумайте, с чего вдруг Сорина предусмотрела для редактора роль руководителя агитационного направления? Разве она так старается ради Неонилы? У них, кажется, достаточно напряжённые отношения — до меня долетают кое–какие слухи.

— Да, у них непростые отношения, — согласился Бардин. — Они не слишком жалуют друг друга, но, согласитесь, это вполне естественно: две женщины, обе молодые и честолюбивые, работают, так сказать, на одном поле…

— Вот именно. Женщин две, а руководящая должность одна. За это они и дерутся.

— Я могу согласиться, что Лиза хочет отвоевать себе больше полномочий. И даже могу это понять. Но сейчас редактор — Нила. Чем ей может помешать Лиза?

— Вы недооцениваете эту девочку. — Арефьева с улыбкой покачала головой.

— А мне кажется, вы её переоцениваете.

— Вот увидите: моя оценка окажется более точной.

— Может быть, потому что видите в ней себя? — снова поддел Арефьеву Бардин.

Та, однако, не ответила на колкость и продолжила развивать свою мысль.

— Сорина приложит все силы и сделает всё для того, чтобы получить это место: когда ей ещё представится такой случай? А вы её на это же и провоцируете своей поддержкой.

— Я поддерживаю её в делах, а не в интригах, — сухо заметил Бардин. — Вы знаете, я сам этого не люблю, и тем более не буду потворствовать другим.

— Совсем не обязательно интриговать. Открытые методы тоже иногда способны давать результат. Например, проявляя себя в работе. Разве Неонила настолько прочно сидит в своём кресле, чтобы в один прекрасный момент из него не вылететь?

— Ну, настолько прочно в своих креслах не сидим даже мы с вами. Под любым оно может зашататься.

— Оно зашатается ещё быстрее, если этому креслу подпилить ножки.

Некоторое время Бардин обдумывал то, что услышал, потом сказал:

— Я, конечно, не могу полностью отбросить ваши аргументы. Но и не уверен, что всё именно так, как вы говорите.

— Я и не собиралась вас ни в чем убеждать. Просто хотела поделиться своим мнением. А дальше решать вам, соглашаться со мной или нет, и чью сторону принять. Если вы хотите протолкнуть вперёд Лизу, тогда подогревайте и дальше её стремления. А если хотите защитить Неонилу, тогда обезопасьте её от конкурентки.

— Считаете, конкуренция носит угрожающий характер?

— Вы же помните последнее совещание у Левандовского: он был недоволен. Неонила провалилась — с неудачной статьёй, и с этими собаками… — Он промолчал, что реплику о собаках вбросила именно она, тем самым обострив ситуацию. — А ещё и проигранные суды!.. Нила делает много ошибок, чтобы не опасаться за свою карьеру. Но вы можете её подстраховать — если, конечно, захотите.

Бардин поднял на неё глаза.

— А почему вы так беспокоитесь за Нилу? Ведь не ради же неё самой? Какой вам интерес?

— Чисто профессиональный.

— В смысле? Поясните.

— Я хочу спокойно работать. Мне не нужны лишние сложности. А эта Сорина… — Арефьева покачала головой, подбирая нужное определение. — Она потенциальный источник многих проблем. И если этому можно воспрепятствовать — я воспрепятствую.

— А может, всё проще? Вы не любите таких, как она?

— О, если бы я руководствовалась этим!.. — Она негромко засмеялась. — Нет, я умею работать с разными людьми. Хотя и предпочитаю с теми, с кем удобно. Главное, что я вас предупредила.

— Что ж, спасибо за предупреждение. — Он взглянул на часы. — Вы задержали меня несколько больше, чем обещали.

— Ну, извините! — Арефьева развела руками. — Я старалась, но — как получилось!

Приехав в «Строй–Модерн», Бардин попросил, чтобы его не беспокоили, и заперся у себя. Хотя он не признался в этом Арефьевой, её слова показались ему справедливыми: скорей всего, она верно уловила суть. Предстояло только решить, стоит ли вмешиваться и если да, то чью сторону принять. Это было трудное решение.

Ему нравилась Лиза. Нравилась её активность, целеустремлённость, и ещё больше — кошачья цепкость и готовность стоять за себя. Нередко он сам бросал её в ситуации, где требовалось сражаться, и всякий раз с удовольствием наблюдал, как она с этим справляется. Она не боялась ни чьих–то заслуг, ни авторитетов, ни перед кем не робела и шла напропалую, если видела перед собой цель. Безусловно, она была умна, а он предпочитал умных людей и многое мог им простить. Была неординарна и перспективна. Но также она была красива. Бардин и сам не вполне мог определить суть своей симпатии к Лизе. Иногда он видел в ней напоминание о собственной ушедшей молодости, которую всё ещё хотелось удержать, пусть даже таким путём — соприкоснувшись с ней. Иногда он смотрел на неё как отец — с гордостью и радостью: всё–таки в какой–то мере она и его воспитанница, почему бы ему ею не гордиться? Его собственная дочь, на пять лет старше Лизы, не отличалась ни честолюбием, ни твёрдым характером. Она рано вышла замуж, родила сына, из неё вышла хорошая жена и заботливая мать, и он любил её, всячески поддерживал. Но ему, как человеку, ценящему общественное признание, хотелось, чтобы она отметилась и на профессиональном попроще, стала заметной фигурой хотя бы для Зареченска. Но к сожалению, это было неосуществимо: у неё нет пристрастия к подобному. А в Лизе всего в избытке. В те моменты, когда в нём говорило только здравомыслие и ничего больше, он действительно видел в ней специалиста, способного добиться успеха, покоряя новые вершины. Как бы ни было, в любом из собственных проявлений — мужчины, отца или начальника, он испытывал к ней непреодолимую симпатию.

Поскольку он ей благоволил, у них сложилось почти приятельское общение. Всё это время Бардин поддерживал Лизу, приобщая к множеству вопросов, давал ей различные поручения, радуясь, что она справляется со своими задачами. Он проявлял к ней столько участия, что в «Строй–Модерне» о них начали сплетничать. Однако Бардин совсем не был уверен, что Лиза придаёт значение его участию в её судьбе. Размытость ролей — её и его — и то, что она не помогает ему более чётко их обозначить, останавливали его, не давая к ней приблизиться. Наверное, если бы она хотя бы намёком прояснила своё отношение к нему, и если бы это отношение дало ему хоть каплю надежды, он бы бросился к ней очертя голову, забыв об условностях, здравомыслии и осторожности. Но она никак себя не проявляла, ничем его к себе не подталкивала. Так какое он имеет право рваться в её жизнь? Пытаться ей навязываться? Вымаливать крохи внимания? Ведь он давно не мальчишка: то, что простительно молодости, для зрелости — смех и позор. Нет, он не станет выставлять себя на смех, прежде всего перед нею же, без цели и смысла.

Но то была только одна чаша весов, тогда как существовала и вторая. С Неонилой Бардин поддерживал связь уже пару лет. Их отношения не отличались стабильностью: они ссорились, вроде бы расставались, но через время мирились и сходились снова. Она была несколько вычурной, но страстной и эмоциональной, и это его полностью устраивало. Но ещё она была пылко в него влюблена, и это усложняло их связь. Собственно, и все их ссоры рождались отсюда: периодически Неонила начинала требовать то повышенного внимания, то горячего проявления чувств, что неизбежно обернулось бы для него более прочными узами, а он не собирался ничем себя сковывать и отказывал ей в этих настойчивых просьбах. Она начала ревновать его к Лизе, он жестоко высмеял её, и они снова рассорились. Но потом, в очередной раз столкнувшись с безразличием Лизы, выплеснул своё недовольство уже на неё и опять повернулся к Неониле — такой получился своеобразный треугольник. Слава Богу, что жена смотрела на его похождения сквозь пальцы, вполне удовлетворяясь тем, что имела благодаря ему, — положением в обществе и деньгами. Так что хотя бы дома не приходилось сталкиваться со скандалами и истериками.

Неониле Бардин тоже покровительствовал: его стараниями она стала редактором, пользовалась авторитетом и могла теперь позволить себе держаться так вольно, как держалась. В отличие от Лизы, которая любые проявления заботы воспринимала как должное или не замечала вовсе, Неонила ценила его поддержку и не скупилась на выражения признательности. Верная, всецело ему преданная и влюблённая — на неё всегда можно было рассчитывать, не опасаясь, что однажды она, помахав на прощание, сбежит к другому, более высокому покровителю. А Лиза? Не будучи в ней полностью уверен, Бардин не мог целиком полагаться на Лизу. Конечно, она интересная личность и во всех смыслах необычайно притягательна. В ней есть что–то элитное, высокое, какой–то утончённый аристократизм, тогда как Неонила, в этом смысле ничем не примечательная, и крепостью телосложения, и своими слишком крупными кистями рук больше напоминает крестьянку, но так ли это принципиально на самом деле?

Сопоставляя одно с другим, он всё отчетливее понимал, что Арефьева по–своему права: Лиза — это возможный источник нестабильности и проблем не только для неё и Неонилы, но и для него. Можно просто отойти в сторону, дав женщинам самим выяснить, кто из них чего заслуживает. Но ведь потом они сами разыграют его, поставив на кон в своей борьбе! Нет, наблюдать со стороны — плохой вариант. Значит, надо всё–таки вмешаться. Бардин шёл на это с тяжёлым сердцем, но оправдывался тем, что так диктует необходимость. «Я должен позаботиться о собственной безопасности — это абсолютно нормально. И это разумно, тогда как иное — глупость. Ничем не оправданная глупость», — сказал он себе. Тем не менее, его не оставляло чувство, что сейчас он совершает свой далеко не самый лучший поступок…

Бардин снял трубку внутреннего телефона.

— Лиза, зайди, пожалуйста.

Пока она шла к нему, он подыскивал не столько слова для неё, сколько новые доводы для себя и ненавидел в этот момент Арефьеву, из–за которой делает то, что делает. «Чёртова баба! — со злостью подумал он. — Вот же где пропасть зла! И так всё у неё обставлено, что не подкопаешься! Сделает гадость, а как будто милостью одарила».

Дверь открылась, и она вошла. В короткой клетчатой юбочке, чёрном джемпере по фигуре и в туфлях — «балетках», с волосами, собранными в «хвост», Лиза напоминала старшеклассницу. Несомненно, она умела перевоплощаться под влиянием настроения либо ещё каких мотивов, воплощая в своём облике то яркую изысканную элегантность, то естественную непосредственность юности. В данный момент перед ним была очаровательная, милая девочка, смотрящая на мир с ожиданием наград, которые должны пасть к её ногам. И непременно падут: когда–нибудь она всё равно возьмёт своё — с его помощью или без.

— Привет, — поздоровался он с ней, как будто был её ровесником.

Она улыбнулась и ответила нарочито официально.

— Здравствуйте, Андрей Иванович.

— Присаживайся.

Лиза села, сложив на столе свои тонкие изящные руки, и всё с той же улыбкой выжидающе смотрела на него. Он незаметно вздохнул.

— А у меня есть для тебя новости. — После этого сообщения её взгляд стал чуть более напряжённым, но совсем чуть–чуть. — Я говорил сегодня с Арефьевой, так вот, она всё–таки не решилась полностью одобрить твою схему. Она ей кажется излишне рискованной… — Бардин неловко замялся и поправился. — Даже нет: потенциально дестабилизирующей при всей своей привлекательности.

От его слов она сникла.

— Вы тоже так считаете?

— Возможно — в отдельных моментах. В какой–то степени. Хотя в целом, в этой разработке есть много позитива — я говорил это сразу, и не отказываюсь от своих слов. Но у неё своё мнение, и к нему тоже есть смысл прислушаться. Тем более, на её стороне опыт в подобных делах.

— Но ведь это не окончательное решение?