Внутренний навигатор

– Да, мы качали их не переставая, а они вот так хрипели.

– Вижу, вы неплохо подготовлены. А воду из легких выливали?

– Да. Обеих переворачивали через колено, как нас дядя Андрей учил, – ребята посмотрели на одного из бородатых мужчин.

– Вы молодцы. Все делали правильно. Но порадовать вас нечем: девочки погибли, – мой голос дрожал, а руки тряслись. Бояться было уже нечего, и это был не страх, а боль и пронизывающее чувство сострадания. Подумать только: группа до последнего верила, что девочки живы, и, изнемогая от усталости, пыталась им помочь.

Две девушки в мокрых штормовках зарыдали на разные голоса. Один из качавших сделал последнее движение и, не отрывая рук, посмотрел в лицо умершей подруге. По его щекам потекли слезы. Парень медленно отполз в сторону, роняя их на каменистую землю. Второй парень продолжал качать ту девочку, которая, судя по всему, была младшей. Бородатый мужчина в камуфляже, по-видимому, дядя Андрей, подошел сзади к парню, положил руку на плечо:

– Витя, хватит.

– Нет! Этого не может быть. Она дышала. Вера. Вера! Проснись! – парень бил ладошками по окоченевшему личику, пока Михалыч одним движением не сгреб его в охапку. Прижав мальчика, Саша молча гладил его по голове. Осознав наконец, что произошло, женщина завыла и начала кататься по земле. Другой бородатый мужчина в очках, тяжело дыша и всплескивая руками, безуспешно пытался ее поднять. Вскоре она подскочила и ринулась поочередно обнимать уже укрытые Юркой какими-то куртками тела.

– Верочка! Я люблю тебя! Аленушка! Прости нас, дураков!

Череватый, не выпуская мальчика из рук, подошел к Андрею и начал негромко выяснять все обстоятельства происшествия.

– А каски-то хоть на ком-то из вас были? – со стороны берега подошел Хохол и, тяжело вздыхая, спросил у одного из ребят, который был на вид лет семнадцати.

– Да. На всех были. Но из воды мы их достали уже без касок. То ли ремни плохо затянули, то ли просто сорвало.

– Вы вообще откуда?

– Из Сергиева Посада. Из детского дома. Сергей Алексеевич… – подросток посмотрел на уже снявшего очки мужчину, продолжавшего попытки совладать с женщиной. – Наш директор. Ирина Юрьевна… – мальчик, с трудом сдерживая слезы, посмотрел на стенающую женщину. – Мама Алены и Веры и его жена.

– Твою дивизию… – хмуря брови, Хохол посмотрел на Михалыча. – Ну неужели нельзя было порог посмотреть?

– Тс-с-с… – Череватый поднес палец к губам, указывая на то, что сейчас не время выяснять отношения. – Юльчик! Займись ими! – продолжил наш командир, указывая на безутешных родителей.

Если бы ни его добрый приказ (бывают же такие), я не совладала бы с этой неминуемой драмой. Но все же минут через десять, дав пострадавшим нарыдаться, я с трудом отвела их чуть в сторону от страшной поляны и сделала каждому по уколу. Мне хотелось хоть как-то поддержать родителей, но слов не было. Ни одного. Решила просто молчать и быть рядом, пока спасатели связывались с полицией и грузили тела в лодку. Ирина то безучастно смотрела на происходящее, то вдруг начинала выть, глядя в небо. Мужчина сидел на пеньке, уронив голову на руки, и тихо подвывал жене в унисон. Несмотря на позднее, но светлое по-полярному время, с восточного берега подошел катамаран, и группе предложили помощь в эвакуации. Андрей, взявший временно командование на себя, взвесив все за и против, согласился.

Страшная история быстро облетела весь Кольский полуостров, и в ближайшем населенном пункте ниже по течению нас ждали сотрудники разных органов и журналисты. Первые полчаса до Капустного шли молча. Из-под банки [13 - Лавочки на судне.], на которой я сидела, выглядывали маленькие белые кроссовки младшей девочки. Урок на счет трупных мешков был усвоен на всю жизнь. Серая дымка окутывала спокойную в этом течении, часто переходящую в плесы Умбу.

– Что-то совсем взгрустнулось, товарищи! – Хохол с намеком посмотрел на рюкзак Михалыча. Череватый одобрительно кивнул, доставая кожаный чехол с рюмками и плоскую назовскую [14 - НАЗ – носимый аварийный запас.] флягу.

– Помянем, – выпили, не чокаясь, и снова замолчали.

– А ведь могли бы жить и жить. Замуж выйти, детей родить, – тихо, как бы размышляя вслух, пробурчал Хохол.

– А каково родителям? Сами по глупости дочерей на смерть привели. Обеих сразу. Не хотел бы я оказаться на их месте, – так же размышляя вслух, поежился Юра.

– Может, еще по одной? – стараясь разрядить обстановку, грустно подняла брови я.

– Предложение, подкупающее своей новизной, – Михалыч подмигнул и снова достал аварийный запас.

Это были тяжелые ПСРы. Мы с Череватым вспоминали о них при каждой встрече, то разбирая ошибки и возможные варианты развития, то просто тихо поднимая третий тост. Конец лета после Умбы выдался на редкость спокойным, давая нам насладиться. В Москву я вернулась уже не той, что была. Многое переосмыслила, но служить в МЧС хотела все больше. Осенью и зимой кропотливо занималась учебой, понимая, что недоученные мною темы могут кому-то стоить жизни.

Глава 12. Третий сын. Лавина

– Сашка! Красота-то какая… – восхищалась я полярной елью в длинной белой шубе. Ранней весной Михалыч взял две недели отпуска и повел меня в зимний поход по Хибинам. Учил выживанию, ориентированию, разным спецназовским штучкам. В этой небольшой экспедиции он много рассказывал о своей юности, о родителях – ссыльных казаках, о службе в Пскове. Как после армии работал машинистом электровоза и между сменами бегал с ружьем по горам. Как встретил свою Марину и вырастил двух сыновей.

– Знаешь, Юльчик. А ведь ты – мой третий сын, – сказал Михалыч в один из вечеров у разведенного с одной спички костра.

– Буду стараться быть достойной, папка. – Улыбаясь друг другу, мы немного помолчали, а потом затянули:

Прикорнуло солнце над хребтом горбатым.

Прикорнуло в полночь над Кировабадом.

А с рассветом снова на незримых тропах

Меж землей и небом нам качаться в стропах…

Потом было еще несколько зимних поисковых. Помню, как после вторых я дрожала под горячим душем на базе ровно час и не могла отогреться, а перед глазами стояли пять пар красных точек, сопровождавших нас по утопающей в снегу тайге до самого города. Были это волки, росомахи, медведи или просто глюки – сейчас сложно сказать.

После недолгого пребывания в Москве и сдачи зачетов по узким специальностям я вернулась на Куэльпорр. Снова подтянул Саша. На сборах по горнолыжной подготовке с питерцами нужен был инструктор. Неделя выдалась славная. Ребята оказались способными, а апрельская погода радовала солнышком. Оставшиеся от десяти запланированных три дня Череватый решил посвятить лавинной подготовке.

– Конец марта и апрель в Хибинах – самая лавиноопасная пора. Днем солнце во всю греет, а ночью подмораживает и порой довольно сильно. Смотрите, что со снегом происходит… – Михалыч подцепил лавинной лопатой небольшой мерзлый пласт и стал осматривать его с торца. Неоднородная структура была видна невооруженным глазом.

Обсудив теорию, группа перешла к практике. Тренировались поиску с помощью приборов, осваивали зондирование. К базе на обед подошли часам к двум, когда старший смены на Куэльпорре выбежал из домика.

– Лавина в Расстрельном. Четыре сноубордиста решили по пухляку покататься. Ваши земляки, кстати, – коротко посмотрев на жителей культурной столицы, спасатель продолжал докладывать Михалычу: – В 13:30 поднялись на гребень. Первый зачем-то траверс начал. Вот и подрезали. Один руку сломал. Доехал до самого низу, ни разу не уйдя под поток. Он и вызвал. Троих искать надо. Отряд по тревоге подняли. Твою группу шеф тоже сказал отправлять.

– Принял, понял. Ну что, ребятишки, вот вам и лавинная подготовка! – слегка посмеиваясь, развел руками Михалыч.

На место мы прибыли на трех снегоходах как раз к заходу солнца. Техники и личного состава в зону ЧС нагнали прилично. За полосатой оградительной лентой, многократно превышая оцепление по высоте, виднелся уже затвердевший конус выноса.

– Ни х.. себе! – кто-то из питерцев не смог сдержать эмоции. Подняв глаза на склон, в набегающих сумерках еще можно было различить исполинские масштабы предстоящей работы. Все эти несчитанные кубометры нам предстояло не только заколоть зондами и перелопатить, но и просеять при необходимости. Делать это нужно было быстро, ведь погребенные под снегом еще могли быть живы.

Всю ночь, то потея, то замерзая, отряд, разделившись на группы, старался отбить у лавины горе-экстремалов. Уколами зондов мы словно пытали ее, как огромного кита, требуя вернуть нам ребят, и желательно живыми.

С рассветом подтянулась подмога из Питера, Мурманска, Мончегорска и Кандалакши. Спасатели, лавинщики, кинологи и много добровольцев из местных спортсменов. Настало время отдыха нашей группы. Выдвинулись в отряд на шесть часов, из которых не проспали ни минуты. Впервые я ощутила, что можно устать настолько, что невозможно уснуть. Вторым врагом сна, конечно, был коктейль эмоций.

К 18:00 мы снова выдвинулись на поиски. От зондов на руках появились мозоли, а плечи неприятно гудели, утопая в молочной кислоте. Мы приняли на душу и пытались заснуть после очередной смены. Но перед глазами, привыкшими вглядываться в снежную массу, стояла белая пелена. Так прошли три дня. На утро четвертого я, понимая, что без допинга нам не выстоять, с рюкзаком отправилась в ближайший магазин за энергетиками.

– Лавинщики последние забрали. Это сейчас после водки самый востребованный в городе товар.

– Тогда «Колу», пожалуйста. Мы ж с вами на Кольском, – устало шутила я.

Добавив в кока-колу изрядное количество кофе и приняв микстуру, мы продолжили работы. Солнце грело все сильнее. Голова подкруживалась.

– Есть! – мурманский спасатель Володя поднял руку вверх. К нему ринулась группа с лопатами и мы с доктором. Сноубордист был упокоен под тремя метрами снега. Его насквозь отмороженное тело было закручено винтом. Похоже, он недолго мучился. К вечеру поочередно нашли еще двоих. Примерно по такому же сценарию. Репортеры с пушистыми микрофонами, вооруженная полиция. Усталость, ставшая состоянием души. Все как всегда.

– Мы похоронное бюро – мы спасотряд! – чеканя согласные, в один голос хрипели мы с ребятами под гитару на вечерних посиделках. Белая пелена и два десятка красных роз, принесенных кем-то на место, где нашли девушку-сноубордистку, не спешили покидать внутренний взор группы, словно он был у нас один на всех.

В Москву я снова вернулась немного другой, повзрослевшей. Физическое развитие догоняло моральное. Совершеннолетие явилось веским основанием сесть за руль. Кировчане давно дали несколько плодотворных уроков вождения, и автошкола не понадобилась. За пару дней до получения прав с помощью одного из друзей байкерской тусовки я пригнала во двор старую белую «Ниву-21213» мохнатого года выпуска. А через неделю уже мчалась на ней по трассе со скоростью сто двадцать километров в час. Мишка и его друг из гаража научили простейшим лайфхакам автомеханики. Поменять катушку зажигания, свечи или коммутатор для меня стало вполне рутинной манипуляцией. Лето свалилось с неба внезапной жарой. Впереди были выпускные экзамены.

Глава 13. Реанимация