Не играй со мной

Отогнав от себя горькие мысли и стараясь сбросить оковавший меня страх, начинаю идти вперед. Те виды, что открываются перед моими глазами, вряд ли радуют глаз, но у меня безвыходная ситуация. Я должна идти вперед.

Я иду по кварталам промышленной зоны, мне нужно пройти всего два из них, чтобы оказаться у цели. Следую весьма ритмичным шагом вниз по кварталу, вижу сплошь заброшенные промышленные здания и лежащий на обочинах, и даже на самой проезжей части мусор, в основном бытовая мелочь и иногда встречающиеся части крупногабаритных предметов. Хотя вряд ли здесь можно встретить проезжающую машину – это скорее исключение из правила. Не говоря уже о редких прохожих, которые больше напоминают зомби-людей, случайно оказавшихся в этой части города.

Отправляю сообщение детективу Бейли, сообщая, что со мной все нормально, пока, и вокруг никого нет. Ни людей, не машин, ни одной живой души. Просто идеальное место, чтобы меня больше никогда не нашли.

Снова стараюсь отогнать от себя плохие мысли, потому что, тем не менее, я не одна. В паре кварталов мои друзья в машине, а также в двух кварталах к югу от назначенного места находятся копы под прикрытием, под видом местных жителей, так что все не так уж и паршиво. Но мне все равно страшно, потому что на плече висит сумка, полная налички в сумме триста гребаных тысяч долларов. Поверьте, это совсем не те места, где бы вам захотелось прогуляться, да еще и с такой суммой денег. Перспектива была не так уж заманчива, но у меня была цель – это моя дочь, которую я хотела забрать у этого мерзавца. Она для меня сейчас важнее всего на свете.

Подходя все ближе к назначенному месту, краем глаза я замечаю, что стены заброшенных зданий украшают яркие рисунки лиц, изображенные в стиле граффити. Они разные – уродливые, простые и красивые, настоящие шедевры уличного искусства.

В конце квартала я нахожу пятиэтажное здание из красного кирпича, соседствующее с такой же красной десятиэтажной, огороженное забором из сетки – рабицы. Нахожу сломанную часть сетки и пролажу в нее, согнувшись в три погибели и стараясь не зацепиться и ничего себе не повредить.

К сожалению, у полицейских не было много времени, чтобы прошерстить это здание до назначенного времени, потому что Маркус сообщил мне место за пять минут до моего выезда из дома, которое так же было оговорено им. Одно из условий – никаких копов, поэтому я пошла одна, я настояла на этом, чтобы не сорвать нашу «сделку».

Он мне сказал приходить одной, зайти через черный ход этой заброшенной пятиэтажки, найти в углу картонную коробку, в ней будет лежать шкатулка, внутри которой ключ. Далее мне нужно найти дверь с надписью «Кладовка», открыть ее ключом и в углу за дверью оставить сумку с деньгами, закрыть дверь и оставить ключ в той коробке, где я его нашла.

Этот сукин сын, Маркус, крайне осторожен. Он не пришел сам и не послал никого из своих людей, чтобы не быть пойманным копами. Все продумал, но ему все равно рано или поздно придется расплачиваться за содеянное.

Внутри здания очень темно, потому что практически все окна заколочены фанерами, и лишь небольшая часть света проникает через щели. Я четко следую инструкции Маркуса, выполняю все быстро и четко. Все действия у меня занимают не более десяти минут, хотя я вовсе не засекала время, а просто желала, чтобы весь ужас закончился как можно скорее.

Когда я кладу ключ назад в шкатулку, и сумка с деньгами больше не давит на мое плечо, то я не знаю, что же делать дальше. Я оставила деньги, но что же дальше? Мы не обговорили с Маркусом ту часть, где мне возвращают мою дочь, и мы живем долго и счастливо. На все мои вопросы он не дал мне никаких ответов, шантажируя меня благосостоянием и жизнью моей дочери. Мне пришлось согласиться на все его условия, потому что у меня был вариант либо согласиться, либо больше никогда не увидеть мою Райли.

Что в данную секунду должно произойти? Меня обманули? Я должна ждать? Нет! Ответ – НЕТ! Я должна ее поискать, может быть, она где-то здесь. Я решаю начать поиски и обхожу каждый угол помещения, куда только могу проникнуть, но бесполезно. Моей малышки Райли нигде нет. Такими темпами я могу отчаяться. Я возвращаюсь на первый этаж и стою несколько минут посреди помещения, не зная, что делать дальше. После опускаюсь на пол и сажусь, прислоняясь спиной к грязной стене. Я чертовски устала за последние два месяца поиска моей любимой дочери. Я сильно похудела и осунулась. Мне кусок в горло не лез от переживаний, а временами начинало даже тошнить от вида и запаха еды.

Притягиваю колени к груди и обнимаю ноги руками, склонив голову на колени. Не знаю, зачем я здесь сижу и чего жду. Кажется, меня обманули как полную дуру, которая еще и заплатила такую огромную сумму денег, так и не получив возможности забрать своего ребенка. Это полное фиаско с моей стороны. Глаза начинает щипать, и я даю волю слезам, не желая их держать внутри себя. Они способны меня задушить, если я не выпущу их наружу.

Гоняя все эти противные и горькие мысли в своей голове, я долго сижу в заброшенном помещении. И, кажется, что мне совсем не страшно, потому что больше терять нечего. Я потеряла всех самых близких людей, которых у меня забрала жизнь, судьба, карма. Называйте, как хотите, я уже сама не знаю. Николаса я сама оттолкнула, потому что не хотела ему портить жизнь. Я искренне хотела верить его словам, но боль прошлого никак не отступала, какой бы сильной обезболивающая таблетка новых отношений не была. Я не знала, сколько еще буду нести бремя преданной жены – навсегда или когда-то это прекратится, но пока оно было со мной. Да и, по правде говоря, я просто не хотела отношений, мне важно было найти свою дочь, я позволила этой ситуации нас разлучить, а не сплотить.

Медленно поднимаюсь на затекшие ноги, понимая, что просидела здесь целую вечность. Прошло много времени, но я уверена, что Джулия и Брендон по-прежнему ждут меня в машине.

Еще раз окинув глазами помещении, я иду к выходу и, открыв дверь, понимаю, что на улице начало смеркаться. Это не очень хорошая идея идти по темноте в этом районе, потому что со мной может случиться все, что угодно. Но разве у меня есть выбор?

– Мама, – слышу отдаленно детский голос, но этот звук такой расплывчатый и отдаленный. Может быть, я начинаю сходить с ума и мне это все причудилось? Я замираю на месте и быстро оборачиваюсь, но вблизи меня никого нет.

Приближаясь к двери, я снова слышу «мама» и вновь замираю на месте.

Что за черт?

Я прислушиваюсь и слышу снова и снова разрывающее меня изнутри:

– Мама! Мамочка! Где ты? – отчетливо узнаю голос своей дочери, и не могу поверить своим ушам.

– Райли! – зову еще слышно, мой голос осип от долгого молчания. – Райли, где ты?

– Мама! Мамочка! – слышу хныкающий голос своей дочери. Я оборачиваюсь, и вижу свою дочку, которая бежит ко мне на встречу, как в замедленной съемке. Я опускаюсь на корточки, развожу руки в сторону и ловлю ее в свои объятия.

Это череда самых счастливых кадров в моей жизни, которые с одной стороны я захочу стереть навсегда, а с другой захочу сохранить в памяти на всю жизнь.

Моя дочь жива и невредима. Я глажу ее по голове, осматриваю ее, но она выглядит хорошо: чисто одета, причесана и даже улыбается своей задорной и самой любимой улыбкой на свете.

– Ты пришла за мной, – шепчет она мне на ухо.

– Конечно, пришла, милая моя, – сжимаю ее крепко в объятиях, боясь задушить. В голове мелькает мысль, почему она так сказала? По какой причине я могла бы не прийти за ней, но тут же гоню все мысли прочь. – Идем домой!

Я беру ее за руку, и мы быстро выбегаем из заброшенного здания, унося ноги по направлению к машине, где нас ждут мои лучшие друзья, потому что на улице почти стемнело, а район не из приятных, но я надеюсь на лучший исход. Сейчас я точно знаю, что смогу защитить свою дочь и выстоять в любой ситуации.

Можно меня обвинять и говорить, почему я не пытаюсь выяснить у своей дочери, где она находилась все это время и как с ней обращались. Но на данный момент меня это ни капли не волнует, потому что она жива и здорова. Важно, что она со мной и больше я ее никому не отдам. А со временем я выясню все детали, и гнусный подонок Маркус Ривера получит по заслугам. Я верю, что в этом мире существует принцип бумеранга. Зло всегда должно возвращаться туда, откуда пришло. А сейчас я ему желаю счастья и процветания, не смотря на ту адскую боль, что он мне причинил.

*     *     *

– Солнышко, как долго ты там находилась? – начинаю выведывать у дочери информацию, как только мы отъезжаем из квартала, и я привожу дыхание в норму. Джулия и Брендон молчат и внимательно слушают, поглядывая на Райли.

– Не знаю, – пожимает плечами дочь. – Наверное, с самого утра.

– Ты пробыла в этом здании весь день? – удивленно смотрю на дочь, не веря своим ушам. Если она так долго там пробыла, то как так вышло, что я не нашла ее, когда ходила по всем помещениям? Хотя было пару закрытых дверей, я стучалась и прислушивалась в попытке услышать хоть какой-то звук через закрытую дверь.

– А где именно ты была? – это, наверное, уже не столь важно, но мне нужно знать, как этот гад все провернул, обведя меня вокруг пальца.

– На верху, в дальней комнате, – спокойно говорит дочь.

– Дверь была закрыта? – снова выпытываю я.

– Да, дядя Стэн сказал закрыться изнутри ключиком, который он мне дал.

– А где ключ и кто такой этот дядя Стэн? – меня напрягает, что моя дочь так спокойно обо всем этом рассказывает, но с другой стороны я рада, что она не перепугана до смерти.

– Дядя Стэн все время был со мной, мультики со мной смотрел и кормил меня, – говорил она, смотря на меня своими ясными глазами.

– А ключ ты куда дела?

– Он сказал его оставить в комнате, в двери, я так и сделала, – снова едва заметно пожимает она плечами, как ни в чем не бывало.

– Доченька, я тебя искала и стучала в двери. Как же ты не услышала, родная моя? – прижимаю Райли к себе и целую в волосы.

– Я слышала, но дядя Стэн сказал ни за что не выходить из комнаты, пока стрелка на часах не дойдет до вот этой цифры, – вытягивает она левую руку и демонстрирует мне ярко-розовые детские часы, указывая на цифру шесть. Почему я раньше не обратила на них внимание.

– Почему ты не отреагировала на мой стук, не слышала? – никак не могу уняться, думая о том, что я могла уйти, так и не узнав, что Райли меня там ждала.

– Мне сказали сидеть тихо и никому не открывать, иначе я никогда не увижу тебя, мамочка, – жалобно произнесла Райли, поджав свои пухлые губки. – Мне сказали, что если я сделаю все, как мне скажут, то ты отвезешь меня в самый большой на свете парк аттракционов. Это правда?

Боже мой, как мала и доверчива моя дочь, не смотря на все те взрослые размышления, которые порой выдает, она все еще ребенок, дитя, которого можно легко подкупить детскими развлечениями и радостями. Но я рада, что, возможно, она не поняла, что с ней произошло, и эти события никак не навредят ее психике. Хотя нам придется, так или иначе, обратиться к детскому психологу, ведь такие события не обходят стороной чуткую детскую психику.

– Да, малышка, правда, – снова прижимаю ее к себе, только еще крепче, и горячие слезы обжигают мое лицо. Только теперь это слезы радости, а не горькой печали.

– И Анну-Мей возьмем с собой? – поднимает она на меня свои глаза.

– Обязательно, Райли, – вытираю слезы, чтобы она ничего не заметила. – Все вместе поедим.

Джулия и Брендон улыбаются, и мы в молчании едем домой. В то место, которому мы принадлежим и где должны быть вместе, не смотря ни на какие тревоги и печали.