Хозяин дома

– Ты и попозже ко мне зайдёшь. А сейчас я зайду… к тебе… – и Андрей заключил её в свои мускулистые объятия и принялся целовать в шею.

– Андрей, подожди… – пробормотала Соня, но приятное тепло уже начало разливаться по нижней части её живота.

«Нет, я не могу ему отказать: это так приятно… – призналась себе в собственной слабости Сладкова. – Пусть подождут все другие дела…»

* * *

Соня дала Змееносцеву то, что хотел он, и в ответ получила временную ясность сознания. После жаркого секса её любовник некоторое время полежал с ней в обнимку, подобно огромному змею обвивая её тело. Затем он ушёл по своим делам, обещая вскоре наведаться снова. Оставшись одна, Соня вспомнила о разговоре с Георгием Константиновичем. И также вспомнила о Болотове. Она твёрдо решила пообщаться с писателем: желательно сегодня, ещё лучше – прямо сейчас.

Что ей двигало? В первую очередь любопытство. Самодостаточные мужчины всегда были интересны Сладковой – и интересны не только физически. По рассказам Болотов был предельно самодостаточным и даже немного замкнутым, но это лишь усиливало любопытство Сони. Кроме того, у них явно был, по крайней мере, один общий интерес. Как было сказано раньше, одним из увлечений Сони некогда была художественная литература.

Подойдя к номеру Сергея Васильевича, Сладкова, собравшись с мыслями, постучала в дверь.

– Войдите! – услышала она его голос.

– Здравствуйте, Сергей Васильевич, – поприветствовала писателя девушка, ступая за порог его комнаты.

По взгляду Болотова Соня поняла, что её визиту он, пусть и несильно, но удивлён.

– Здравствуйте, Соня, – ответил сидевший на кровати и пивший чай Болотов. – Чай будете?

– Нет, благодарю вас. Не сильно вас отвлекаю?

– Нет, всё нормально. Проходите, присаживайтесь, – Сергей Васильевич указал жестом на вторую кровать. – Что привело вас ко мне?

– Знаете, Сергей Васильевич, мы с вами, можно сказать, соседи, – чуть смущаясь, проговорила Соня, – и при этом мы никогда с вами не общались. Только на бою Димы Формовщикова обменялись парой фраз. Мы тогда с вами рядом сидели, помните?

– Конечно, помню. Кстати, как там Дима? Давно его видели?

– Встречала его несколько раз с тех самых пор. Грустный он какой-то стал, подавленный. Говорят, из своего номера практически не выходит. Явно Диму подкосила его травма. Это ведь тяжело, когда не можешь заниматься любимым делом, – задумчиво произнесла Соня.

Сергей Васильевич выждал небольшую паузу, отпил горячего чаю, а потом спросил:

– А вы, Соня? Вы занимаетесь любимым делом?

Сладковой стало неловко. Та её сторона, которая во время разговора с Варварой Желтковой назвала себя «шлюхой», в данный момент как будто бы спала. В эту минуту Соне и в голову бы не пришло отвечать Сергею Васильевичу подобным образом. Сейчас в ней жил, говорил и действовал какой-то другой человек – и этому человеку писатель Болотов был значительно ближе, чем распутник Змееносцев.

– Вы про то… – после непродолжительного молчания заговорила девушка.

– Я не обязательно «про то», – прервал собеседницу Сергей Васильевич. – Скажу сразу: я не собираюсь судить вас и давать оценку вам и вашим занятиям. У каждого своя жизнь и своя личная ответственность за совершённые поступки. Сейчас меня интересует следующее: есть ли в вашей жизни любимое дело? То, которым вы либо уже занимаетесь, либо хотели бы заниматься?

– Вы знаете, – начала Соня, – в своё время моя жизнь была совершенно другой, совсем не похожей на нынешнюю. Я училась на гумфаке в университете; много читала – Достоевского в особенности; встречалась с парнями. После вуза преподавала в школе в младших классах. В общем, вела нормальную жизнь обычной девчонки. Но потом… – Соня выдержала недолгую паузу. – Сергей Васильевич, я понимаю, что вы не психотерапевт – и даже, будь вы им, вы не обязаны были бы меня выслушивать. Но раз уж вы спросили меня, то я буду с вами откровенна. Потом я будто начала ощущать в себе некую пробоину, через которую стали стремительно утекать мои жизненные силы. А я… я словно пыталась заполнить чем-нибудь эту брешь… и затем начала испытывать дикое вожделение. Оно преследовало меня повсюду – будто на меня наложили какое-то заклятие. Потом – проституция, а потом я встретила Андрея…

– И он помогает вам заполнять эту брешь? – с пониманием глядя в Сонины глаза, спросил Сергей Васильевич.

«Как точно он выразил эту мысль», – мелькнуло в голове у Сони.

Вообще, ей было довольно странно, что она вдруг с таким доверием начала рассказывать о себе малознакомому, казалось бы, человеку. Девушку не покидало чувство, что Болотов действительно её понимает, и интересуется не из простой вежливости. Его лицо было несколько напряжено, как будто жизненные перипетии Сладковой на самом деле имели к нему какое-то отношение.

– Да, он помогает заполнять мои бреши, – сказала Соня, при этом осознавая, какой грязный и пошлый символизм мог прозвучать в её словах.

– Соня, у каждого человека есть незаживающая рана, та самая открытая брешь, – сказал Сергей Васильевич. – И я – не исключение. Другое дело, как мы будем действовать, когда её в себе обнаружим. Будем ли мы пытаться залепить её, стараться временно чем-то прикрыть; либо мы решим познакомиться с ней, чтобы познать всю ту боль, которую она в себе несёт. Боль – это сигнал. О чём сигнализирует ваша боль?

– Моя боль? – задумалась Соня.

– Вам не нужно отвечать мне прямо сейчас. Просто подумайте над этим, если вам будет интересно. Многие люди вовсе не желают осознавать причину своей боли, всю жизнь сидят на «обезболивающем», пробегая свои порочные круги бесчисленное число раз. Решите, чего хотите вы. Лично я свой выбор сделал уже давно.

– Но смогу ли я? Смогу ли я это сделать сама? Вы знаете, я однажды подумывала сходить к психотерапевту, когда всё это только начиналось.

– Я ничего не имею против квалифицированной помощи. Если специалист подскажет вам выход, это будет замечательно. Но за вас он ваших проблем не решит. Я общался с психотерапевтами, не скрою. Кое в чём они мне помогли. Но при этом я убедился в одном: полностью разрешить проблему способен только тот, кто изначально её породил. А порождаем их мы сами.

Соня чувствовала, что этот разговор с Болотовым ведёт её в правильном направлении. Кроме того, всё время, что они разговаривали, её болезненная страсть спала крепким сном, не мешая трезво мыслить.

«Мне стоит чаще общаться с ним», – подумала Соня.

– Вам же я хотел бы порекомендовать к прочтению вот это, – и Сергей Васильевич протянул девушке лист бумаги с напечатанным на ней текстом. – Потом, если будут вопросы, сможете мне их задать. А сейчас, извините, я должен завершить некоторые дела.

– Да, конечно, – Сладкова взяла листок и поднялась с койки. – Всего доброго, ещё увидимся.

В глубокой задумчивости Соня вышла из номера писателя. Сейчас её занимало только предстоящее исследование самой себя. Поиск ответов, который она то и дело откладывала на потом, предпочитая идти путём наименьшего сопротивления, она собиралась начать незамедлительно.

Девушка прошла несколько шагов в сторону лестницы, как вдруг остановилась.

«Ведь я даже „спасибо“ ему не сказала!» – досадуя на собственную бестактность, подумала Соня.

Сладкова быстро вернулась к номеру Болотова и, без стука отворив дверь, уже хотела начать говорить слова благодарности. И тут она осознала, что стоило всё же постучать.

– Соня, ну почему не стучите? Стучать же надо!

В голосе Болотова не было раздражения, но Сладкова поняла, что застала его врасплох. В момент её вторжения мужчина что-то внимательно проверял в стене своей комнаты. Что именно это было, Соня не могла разглядеть из-за загораживающей обзор книжной полки, которая висела на стене. То, что писатель в данный момент проверял, находилось слева от полки.

– Извините, пожалуйста, Сергей Васильевич, я и правда забыла постучать… – виновато опустив глаза, сказала Соня. – Просто я даже «спасибо» вам не сказала. А ведь этот наш разговор… Я почему-то чувствую, что в данную минуту мне был нужен именно он. Огромное вам спасибо!

– Пожалуйста, Соня. Приходите ещё. Только сначала стучитесь.

– Обязательно.

Они оба улыбнулись.

Сладкова шла в свой номер, и её не покидало чувство, что Болотов уже успел очень хорошо её изучить.

«Но когда он успел это сделать?» – раздумывала Соня.

Просто она, как и сам Болотов, ещё не знала про страшный проступок того «единственного жильца».

IV

В том разговоре я сказал ему, что они оба слишком часто гуляют своими мыслями по северу Западного полушария, но один из них может в итоге дать слабину, а второй – вряд ли. И причина тому – всё тот же проигранный бой. У другого же, кто более шаток, соблазн будет куда сильнее, а его одиночество – куда невыносимее.