Оценить:
 Рейтинг: 3.5

Юрий Андропов. На пути к власти

Год написания книги
2018
Теги
1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
1 из 6
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Юрий Андропов. На пути к власти
Юрий Альбертович Васильев

Мифы и правда истории
Начало политической биографии Ю.В. Андропова неразрывно связано с основной частью истории шестнадцатой союзной республики СССР – Карело-Финской ССР (1940–1956 гг.). Карельское время Андропова (1940–1951) обусловило его формирование как молодого перспективного политического деятеля, который прошел суровую школу становления в качестве руководителя молодежи, специалиста в области организации военной работы (подпольной деятельности в оккупированных районах, партизанского движения, аналитической разведки) в чрезвычайных условиях Великой Отечественной войны на Севере.

Особая страница карельского времени Ю.В. Андропова скрыта за тайнами политического выживания в период позднего сталинизма. Болезненным для Карелии оказался отголосок «ленинградского дела» – результат непримиримого противоборства партийных группировок в сталинской системе власти. В качестве второго руководителя в партийной иерархии КФССР Андропов оказался в фокусе противостояния политических элит в 1949–1950 гг.

В событиях данного времени можно обнаружить разгадку многих вопросов политической биографии Андропова 1950–1980-х гг.

Юрий Васильев

Юрий Андропов. На пути к власти

© Васильев Ю.А., 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2018

* * *

Введение

Личность и биография Ю.В. Андропова как человека и политика до сих пор окутаны множеством загадок и домыслов, являются объектом мифотворчества. Тайны начала пути к власти будущего председателя КГБ СССР и генерального секретаря ЦК КПСС практически не изучены. Начало пути к власти Андропова были тяжелыми годами. Не раз его политическая карьера оказывалась под угрозой. И не только карьера, но и само существование.

Авторы многих публикаций об Андропове акцентируют внимание на поиске информации критического содержания, используют противоречивые сведения из недостоверных источников. В современных изданиях часто встречаются сомнительные трактовки военных событий, в условиях которых пришлось действовать Ю.В. Андропову. Особенно это касается оккупированных территорий союзной Карело-Финской республики, в которых проживали финно-угорские народы. Другая излюбленная тема критиков Андропова связана с его участием и ролью в «ленинградском деле», тяжелая волна которого прокатилась по Карелии в 1949–1950 гг. Один из ключевых вопросов, обсуждаемых до сих пор, – обвинения в предательстве, которые нередко предъявляются в адрес Ю.В. Андропова по отношению к партийному руководителю Карело-Финской ССР Г.Н. Куприянову.

В современном мифотворчестве преобладает увлечение поиском сенсаций и трагических картин, отягощенных политической и пропагандистской риторикой. Нередко авторы акцентируют внимание на отдельных фактах, которые будоражат сознание, вызывая эмоциональное восприятие, но не создают полной и объективной картины. Писатель И. Минутко одним из первых опубликовал выписки с критикой Андропова, извлеченные из рукописных мемуаров бывшего партийного руководителя Карело-Финской ССР Г.Н. Куприянова, хранящихся в фонде Национального архива Республики Карелия. Публикация данного материала, вероятно, по задумке автора, претендовавшая на сенсацию, была представлена без всякого указания архивной легенды (см.: Минутко, 2004: 74–81). Цитирование архивных материалов с обличительным материалом разошлось по многим сайтам в Интернете. С. Чертопруд в своих книгах, повторяя критические оценки Куприянова об Андропове, дал ссылки уже на текст Минутко (см.: Чертопруд, 2006: 59–66).

Необъяснимо заявление журналиста Л. Млечина, что Андропов «никогда не руководил ни реальным производством, ни каким-то регионом. Не имел ни экономических познаний, ни опыта практической работы в промышленности, сельском хозяйстве, финансах» (там же: 16). Чем же тогда занимался руководитель комсомола Карело-Финской ССР в 1940–1944 гг., в годы восстановления освобожденной столицы союзной республики города Петрозаводска, второй секретарь Петрозаводского горкома партии в 1944–1946 гг. (фактически его руководитель, поскольку должность первого секретаря совмещал – так было принято – партийный руководитель республики Г.Н. Куприянов), наконец, второй секретарь ЦК Компартии КФССР в 1947–1951 гг., отвечавший за экономику и всю промышленность и транспорт республики? Надо отдать должное тогдашней системе – работать с кадрами умели, для работы в руководящей должности нужно было проявить знания, навыки, опыт.

В этой связи заслуживает внимания авторитетное мнение П.С. Прокконена, председателя правительства Карело-Финской ССР в 1940–1947 и 1950–1956 гг. В своих воспоминаниях он свидетельствовал: «Мне пришлось многие годы работать в республике вместе с Ю.В. Андроповым. Не было дня, чтобы мы совместно не решали тот или иной вопрос жизни республики. У меня сохранились самые лучшие воспоминания об этой большой организаторской работе, которую проводил Ю.В. Андропов в партийной организации республики» (Прокконен, 2010: 155).

Конкретизируя данную оценку, П.С. Прокконен констатировал значительную роль ЦК комсомола республики и его первого секретаря Ю. Андропова в годы войны в связи с созданием лесозаготовительных предприятий на Севере Карелии: «Строительство этих предприятий осуществлялось, главным образом, руками молодежи: ЦК ЛКСМ Карело-Финской ССР направил на это дело и на работу в лесную промышленность свыше 10 тысяч юношей и девушек, многое сделал по организации обучения молодежи профессиям строителя и лесоруба. По инициативе ЦК ЛКСМ были созданы сотни комсомольско-молодежных бригад на предприятиях лесной промышленности, которые показывали образцы трудового героизма в тяжелые годы войны. Она, молодежь республики, находилась на передовой линии борьбы за обеспечение нужд Карельского фронта всем необходимым. В основном руками молодых тружеников в тяжелые годы войны были построены лесозаготовительные предприятия в северной тайге. Их же руками в основном завершилось строительство железнодорожной линии Сорокская – Обозерская. Она, молодежь, практически вынесла все тяготы по обеспечению прифронтовой железной дороги дровами. Руками юных изготовлялись многие миллионы комплектов спецтары, винтовочных лож и другая продукция <…>

Говоря о восстановлении и развитии народного хозяйства после освобождения территории республики, о решении связанных с этим многих очень сложных вопросов, мне хочется отметить исключительно большую роль Ю.В. Андропова, работавшего в первый период после освобождения территории республики секретарем Петрозаводского горкома КПСС, а затем вторым секретарем ЦК Компартии Карело-Финской ССР» (там же: 154).

Далее, по свидетельству П.С. Прокконена, «вопросы восстановления предприятий лесной промышленности, восстановления целлюлозно-бумажной промышленности, создания строительных организаций, строительства Западно-Карельской железнодорожной линии Суоярви – Юшкозеро и восстановление других отраслей народного хозяйства – все эти и другие вопросы по линии ЦК Компартии решались при непосредственном участии Ю.В. Андропова» (там же: 155).

В книге в единую историческую схему объединены три ипостаси: исторический герой повествования – Юрий Андропов как политик и человек. Вторая – Карело-Финская союзная республика, в которой он прошел суровую школу становления в качестве руководителя. Политическая биография Ю.В. Андропова неразрывно связана с основной частью истории шестнадцатой союзной республики СССР (1940–1956 гг.). Третья – карельское время Андропова (1940–1951), которое обусловило его формирование как молодого перспективного политического деятеля, дало уникальный опыт руководящей работы, а также политического выживания в период позднего сталинизма. Такой синтетический подход позволяет показать основные процессы и явления, характеризующие историческую эпоху. В событиях данного времени можно обнаружить разгадку многих вопросов политической биографии Андропова 1950-х – 1980-х гг.

В карельском времени Юрия Андропова внимание автора сфокусировано на осевых хронологических периодах, в которых соединились все указанные ипостаси. В них содержатся неразгаданные тайны и нераскрытые секреты: 1) годы Великой Отечественной войны в условиях прифронтовой республики (1941–1944). Представляется, что репрезентация исторических реалий войны на территории Карело-Финской ССР в большей степени должна быть связана не только и не столько с описательной стороной отдельных событий – важнее выявить, какими причинами были вызваны происходившие процессы, исследовать их природу, тенденции и закономерности, осветить ключевые проблемы исторической эпохи и роль исторических персонажей; 2) особая страница карельского времени Ю.В. Андропова связана с периодом позднего сталинизма, его апогеем. Болезненным для Карелии оказался отголосок «ленинградского дела» – результат непримиримого противоборства партийных группировок в сталинской системе власти. В качестве одного из партийных руководителей КФССР Андропов оказался в фокусе противостояния политических элит в 1949–1950 гг. и сыграл в нем отведенную ему роль. В книге впервые публикуются и анализируются ранее недоступные архивные документы, проливающие свет на политические баталии послевоенной исторической эпохи и механизм функционирования системы власти в стране.

Автор выражает огромную благодарность архивистам, которые оказали неоценимую помощь и поддержку при подготовке книги. В их числе: Прозуменщиков Михаил Юрьевич – зам. директора РГАНИ, Шепелев Валерий Николаевич – зам. директора РГАСПИ, Горская Галина Владимировна – зав. отделом РГАСПИ, Головач Ольга Николаевна – зав. архивохранилищем № 2 РГАСПИ, Токарева Галина Михайловна – бывший зав. читальным залом № 3 РГАСПИ, Александров Дмитрий Александрович – главный специалист архивохранилища № 2 РГАСПИ; Котович Лидия Сергеевна – зав. читальным залом Национального архива Республики Карелия. Благодаря их помощи, поддержке и пониманию были получены материалы, многие из которых еще не использованы в научном обороте, ранее были недоступны для исследователей.

Особую признательность следует высказать известному российскому журналисту и издателю Юрию Викторовичу Шлейкину, лауреату литературной премии ФСБ РФ за книгу «Андропов. Карелия. 1940–1951… Биографическая хроника». Петрозаводск: Острова, 2014. Благожелательное и конструктивное содействие с его стороны в поиске документальных материалов по теме, обмен мнениями по многим вопросам способствовали созданию творческого заряда и импульса в продвижении книги. Ю.В. Шлейкин выступил инициатором и модератором проведения наших встреч в Петрозаводске со специалистами, архивистами, краеведами, учеными Института истории, языка и литературы Карельского научного центра РАН, преподавателями и студентами, родственниками людей, которые работали с Ю.В. Андроповым и другими руководителями Карело-Финской ССР. Мероприятия проходили в Национальном музее (в здании, где размещался ЦК КП(б) КФССР), в Национальном архиве Республики Карелия, Петрозаводском государственном университете, студентом которого был Андропов в 1947–1951 гг. Лучшей апробации просто придумать нельзя. В руководстве организацией данного проекта непосредственное участие приняли директор Национального музея Республики Карелия Гольденберг Михаил Леонидович, директор Института истории, политических и социальных наук Петрозаводского государственного университета, доктор исторических наук, профессор Веригин Сергей Геннадьевич, известный карельский историк и краевед доктор исторических наук, профессор Пашков Александр Михайлович, директор Национального архива Республики Карелия кандидат филологических наук Жаринова Ольга Михайловна, заместитель директора НА РК Петухова Ирина Геннадьевна.

Историческая память связывает воедино знаковые исторические события, происходившие в родном городе автора данной книги – карельской Сегеже – в годы Великой Отечественной войны прифронтовом рабочем поселке, городе (с 1943 г.). Среди основных участников событий военного лихолетья – Юрий Владимирович Андропов. Сегежа, в которой Андропову приходилось заниматься важными делами, являлась одним из основных партизанских центров, который находился недалеко от линии фронта, остававшейся почти неизменной до июня 1944 г. Поселок, расположенный на Кировской (ныне Октябрьской) железной дороге, был образован в 1938 г. для «эксплуатационных кадров» грандиозной стройки ГУЛАГа – Сегежстроя: в составе Беломорско-Балтийского Комбината (ББК) создавался сегежский лесобумхимкомбинат – крупнейший производитель мешочной бумаги не только в СССР, но и во всей Европе. Для большой стройки в октябре 1939 г. был организован Сегежлаг. В связи с началом войны 28 июня 1941 г. он был закрыт.

Административная столица КФССР в годы войны г. Беломорск находился в сотне километров от Сегежи. По свидетельству партийного руководителя Карело-Финской ССР, члена Военного совета Карельского фронта генерал-майора Г.Н. Куприянова, в годы войны Сегежа являлась «главной базой партизан Карелии», она сыграла «большую роль в войне на Севере» (НАРК. Ф. Р-3435. Оп. 2. Д. 246. Л. 116–117. Республика – фронту. 1967 г.). Для подготовки партизанских кадров в приграничном поселке была создана партизанская спецшкола, здесь проходили подготовку партизаны и подпольщики. Из Сегежи многие партизанские отряды уходили в поход. Так, первая партизанская бригада в июне 1942 г. именно отсюда отправилась за линию фронта, сюда же вернулась в августе 1942 г. Сегежа стала тыловой базой 32-й армии Карельского фронта, в поселке располагался фронтовой склад горючих и смазочных материалов. Зимой на ледяном аэродроме базировался полк истребителей. Отсюда осуществлялась заброска за линию фронта на самолетах подпольщиков и разведчиков. В январе 1942 г. в Сегеже временно находились Военный совет и штаб Карельского фронта. В поселке размещались несколько стационарных и передвижных госпиталей, сюда доставляли раненых партизан. В декабре 1943 г. Сегежа получила статус города: данный вопрос специально рассматривался на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) 18 декабря 1943 г., п. 364 г. В постановлении Оргбюро ЦК записано: «Принять предложение ЦК КП(б) КФССР о преобразовании рабочего поселка Сегежа в город республиканского подчинения, выделив его из состава Медвежьегорского района» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 127. Т. 1. Д. 140. Л. 58). В послевоенный период советской истории, в 1960 г., Большая Сегежа стала Всесоюзной ударной комсомольской стройкой.

Карельское время в политической биографии Ю.В. Андропова тесно связано со столицей Карело-Финской ССР – Петрозаводском, особенно в период его восстановления и работы Андропова в качестве одного из руководителей города, а затем – республики.

I. Война на севере: школа становления

Многие печатные издания, Интернет и публикации в СМИ тиражируют бездоказательные и необоснованные фразы обличительного характера о работе Ю.В. Андропова в годы Великой Отечественной войны в сложных условиях прифронтовой республики, где ему приходилось заниматься организацией секретной подпольной деятельности в оккупированных районах и партизанского движения в Карелии.

Писатель и публицист С.Н. Семанов утверждал, что имеющиеся источники не содержат никаких подробностей об участии Андропова в руководстве партизанским движением в Карелии в военные годы (см.: Семанов, 2014: 27). Автор, вероятно, просто не знал об их существовании в архивных коллекциях. В качестве обоснования подобного вывода приводилось дилетантское положение, что Андропов по должности был тогда «секретарем карельского комсомола», поэтому «он даже военной формы не носил» (там же). Не удосужился, к сожалению, биограф даже вполне доступные фотографии военных лет посмотреть, на которых Андропов запечатлен и в полевой гимнастерке, и в шинели с полевой фуражкой на голове, и в кирзовых сапогах. Поэтому неудивительно заключение, к которому пришел повествователь биографии Андропова: «Какова тут была личная роль карельского комсорга, до сих пор ничего не известно, скорее всего, никакой» (там же). С.Н. Семанов обратил внимание, что «когда во время недолгого пребывания Андропова генсеком некоторые литераторы … бросились было сочинять о «карельских партизанах», сам герой отнесся к этим затеям сугубо отрицательно» (там же). Писатель увидел в этом факте в зрелые годы Андропова «присущую ему осторожность» (там же). Сам факт имел место, но предпочтительнее его трактовка, изложенная в содержательной и интересной книге, написанной бывшим помощником председателя КГБ СССР Ю.В. Андропова – И.Е. Синициным: когда Андропов стал генеральным секретарем ЦК КПСС, в Агитпропе ЦК партии задумали подготовить книгу об успехах партизанского движения в Карелии и Андропове как его руководителе. Узнав об этой «инициативе», Андропов в резкой форме запретил печатать даже статьи на эту тему в средствах массовой информации (см.: Синицин, 2015: 284). В то время уже был известен опыт издания брежневской «Малой земли» и других подобных публикаций с героизацией руководящей роли отдельных персонажей в военные годы.

Обличительную линию в отношении Андропова развивает журналист Л. Млечин. В присущей ему тональности в книгах об Андропове автор допускает бездоказательные суждения по поводу «партизанской» строчки в биографии Андропова, которая появилась якобы для того, чтобы украсить образ главного чекиста страны. Оказывается, по фантазии Млечина, нелюбимый герой его политической биографии не был награжден даже медалью «Партизану Отечественной войны», которая якобы «раздавалась в массовом порядке» (Млечин, 2008: 44). Ошибся автор. В партизанской среде эта медаль ценилась как орден. В воспоминаниях С.П. Татаурщикова, который в годы войны был известным карельским партизаном, «медаль эту давали очень скупо, одну-две на отряд <…> У меня уже медаль «За отвагу» была. Но я, как и все, мечтал о партизанской медали, пусть даже латунной, второй степени» (Воспоминания, 2010: 422).

Повторяя избитую фразу без ссылки на источник, Млечин утверждает, что «фронта Андропов избежал, он был нужнее в тылу» (Млечин, 2008: 43). Кроме того, оказалось, что в Карелии (которая являлась прифронтовой республикой, две трети ее территории было оккупировано), «комсомольским секретарям чекисты поручали отбирать молодежь для партизанских отрядов и разведывательно-диверсионных групп» (там же). Куда уж смотрел руководитель комсомола страны, член ЦК ВКП(б) и член Оргбюро партии Н.А. Михайлов, когда его руководящими кадрами в союзных республиках командовали неизвестные чекисты – неведомо.

В современных публикациях часто встречаются сомнительные трактовки военных событий, в условиях которых пришлось действовать Ю.В. Андропову. Особенно это касается оккупированных территорий. В числе подобных изданий – книга Марка Солонина, в которой автор утверждает: «Объективное обсуждение финского оккупационного режима совершенно немыслимо без учета того главного фактора, который и вызвал такие противоправные и негуманные действия финских властей, как насильственное переселение и создание лагерей для перемещенных лиц. Речь идет, разумеется, о так называемых карельских партизанах, т. е. диверсионных отрядах НКВД, терроризировавших мирное население Финляндии и Карелии» (Солонин, 2008: 20). В данном положении выражается не просто непонимание феномена партизанского движения на территории Карелии в годы Великой Отечественной войны – уничижительные определения по поводу «так называемых карельских партизан» и отождествление их с группами НКВД недопустимы и оскорбительны. Солонин фактически повторяет заключение одного из отчетов финской оккупационной администрации (Военного управления Восточной Карелии), в котором причиной принудительного переселения населения объявлялось «оживленное» партизанское движение, вследствие чего финские власти «приняли меры по эвакуации населения» (см.: Веригин, 2013: 222). Но данное объяснение по поводу ответных действий карельских партизан имеет тактический характер. В стратегическом плане политика финской администрации на оккупированной территории была определена задолго до вторжения финляндских войск в Карело-Финскую ССР. Программа действий определялась идеологией создания будущей «Великой Финляндии», включающей территории Карелии с этнически родственным финно-угорским населением.

Необоснованные и бездоказательные интерпретации, высказанные Солониным, созвучны аргументам, тиражируемым в средствах массовой информации Финляндии, которые в постсоветский период настойчиво поднимают так называемый партизанский вопрос: ряд общественных организаций и политических деятелей страны обвиняют бывших советских партизан в совершении военных преступлений на территории Финляндии и требуют выдачи их финскому правосудию как военных преступников. Так, общество «Суур Суоми» («Великая Финляндия») требует суда над бывшими советскими партизанами за жестокости по отношению к мирному населению Финляндии. Известно, что в прокуратуру Республики Карелия были присланы списки «преступников» (Карелия. 1999. 11 марта. № 13 (529): Электронный ресурс). Был бы жив Ю.В. Андропов – наверняка бы оказался в первых строках подобного «санкционного» списка как один из главных организаторов «истребления оккупантов» на территории Карело-Финской ССР.

Постановление ЦК ВЛКСМ от 5 октября 1942 г. «О руководстве работой комсомольских организаций в тылу врага» требовало «всемерно воспитывать ненависть к гитлеровцам». Этим решением устанавливалась персональная ответственность первых секретарей прифронтовых ЦК ЛКСМ, обкомов за организацию подпольной работы на оккупированных территориях. Юрий Андропов являлся одним из представителей этой категории комсомольских руководителей. Центральный комсомольский орган страны обязал развернуть соревнование «по истреблению оккупантов», «всемерно расширять это соревнование», организовать широкую пропаганду «опыта передовиков соревнования по истреблению оккупантов» (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 6. Л. 56–56 об.). Приведенные установки напоминают проверенные методы борьбы за достижения индустриализации и коллективизации в довоенную советскую эпоху. Результат достигался развертыванием массового соревнования, пропагандой передовых успехов. В условиях войны результат оценивался в показателях уничтожения врага – оккупантов. В феврале 1944 г. Ю.В. Андропов докладывал в Москву об успешном выполнении коллективных и личных боевых обязательств, принятых в канун 25-летия ВЛКСМ при подписании письма Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину комсомольцами и молодежью партизанских отрядов Карелии (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 30). Данная акция была организована по инициативе Андропова.

Как известно, решение о военных преступниках вынесено Нюрнбергским военным трибуналом: в качестве таковых объявлены нацистская Германия и ее союзники. Судебный процесс над военными преступниками в Финляндии, по настоянию Союзной контрольной комиссии, проходил в ноябре 1945 – феврале 1946 г. Современные финляндские исследователи категорически отрицают причастность Финляндии к союзу с Германией. Тогда как определить факт вторжения финляндских войск, на башнях танков которых красовалась свастика, и оккупацию значительной территории Советского Союза – двух третей Карело-Финской союзной республики? Захватчиков никто не приглашал на землю Карелии – они пришли сами. Количество жертв среди гражданского населения Финляндии, которое ставится в вину карельским партизанам (по разным данным: по одним – 147 человек, по другим – 176, по третьим – около 200 человек) несоизмеримо с потерями среди мирного населения на оккупированной территории Советской Карелии. Вследствие тяжелых условий содержания в 7 специальных лагерях Петрозаводска – тяжких работ, голода, массовых болезней, а также расстрелов – погибло, по разным данным, от 4 до 7 тысяч человек, которые похоронены на кладбище «Пески» в Петрозаводске. В основном это были женщины, старики и дети, в большинстве – граждане русской национальности. Смертность в этих лагерях в 1941–1942 гг. оказалась выше, чем в концлагерях фашистской Германии (Гольденберг, Шлейкин, 2016: 31).

Для понимания реалий военной эпохи необходимо обратить внимание на важные психологические аспекты. В условиях Великой Отечественной войны в общественном сознании советского человека защита Отечества олицетворялась с непримиримой борьбой и уничтожением врага, выраженной в короткой образной фразе – «Убей немца!». После публикации в «Комсомольской правде» стихотворения Константина Симонова «Убей его!» любой человек на оккупированной территории от мала до велика знал, что нужно делать. Обжигающие строки Симонова призывали: «Так убей же хоть одного! / Так убей же его скорей! / Сколько раз увидишь его, / Столько раз его и убей!» (Комсомольская правда. 1942. 19 июля. С. 3). В собирательный образ «немца» вкладывалось не этническое, а широкое определение врага – будь он немец, финн, румын, мадьяр и пр., если он оказался союзником или сателлитом ненавистного Гитлера в самой жестокой войне в истории человечества. Критерий патриотизма был сформулирован предельно точно: «И пока его не убил, / То молчи о своей любви – / Край, где рос ты, и дом, где жил, / Своей Родиной не зови» (там же). Вот что стояло за пониманием термина «истребление оккупантов» в условиях военного времени. В Карелии их было принято называть «немецко-финскими оккупантами».

Военные действия финляндской стороны были продиктованы реализацией идеи «Великой Финляндии», как бы ни открещивались от этого многие финляндские деятели. Данный тезис был детально подтвержден и обоснован в годы войны в том числе благодаря информации, добытой подпольем «Могикана» – Ю.В. Андропова. Как и то, что провалилась попытка создания «Великой Финляндии» за счет присоединения территории т. н. Восточной Карелии со всеми ее природными богатствами. «Родственное» финно-угорское население, которое вроде бы пришли освобождать от большевизма финляндские войска, не восприняло новую власть и новую идеологию.

«Этот Андропов… опять лезет не в свои сани»

Сегодня десятки сайтов в Интернете повторяют одни и те же нелицеприятные оценки в отношении Андропова, источником которых стали критические фразы из неопубликованных рукописей бывшего первого секретаря ЦК КП(б) КФССР, члена Военного совета Карельского фронта генерал-майора Г.Н. Куприянова. Рукописные записи в многочисленных школьных тетрадках, а также машинописные тексты в переплете хранятся в фонде Г.Н. Куприянова Р-3435 в Национальном архиве Республики Карелия (НА РК). В их числе рукописи: «Война на Севере» (Ч. 1, 2, 3), «Партизанская война в Карелии в период стабилизации обороны», «Республика – фронту», «Подпольная работа в тылу врага», «Национальный вопрос», «Записки партийного работника», «О комсомоле» и др.

Г.Н. Куприянов констатировал, что работой подпольных комитетов руководил заведующий оргинструкторским отделом ЦК КП(б) Карело-Финской ССР И.В. Власов (НА РК. Ф. Р-3435. Оп. 2. Д. 214. Л. 139). Бывший партийный руководитель республики подчеркивал, что заворг предлагал направить Андропова секретарем подпольного горкома партии в оккупированную финскими войсками столицу республики – Петрозаводск. Секретарь ЦК Компартии по кадрам Варламов А.С. высказывал другое предложение – назначить Андропова комиссаром партизанского отряда «Комсомолец Карелии». Варламов мотивировал свое мнение следующим: «Единственно, что он делает, так подбирает кадры Власову для посылки в тыл» (там же. Д. 198. Л. 12). Варламов говорил партийному руководителю: «Юрий молодой, здоровый парень, что ему околачиваться в тылах? В комсомоле республики остались одни девушки-подростки пионерского возраста. А в ЦК комсомола хватит работников и без Андропова – пусть повоюет. И будет очень хорошо, если комсомольский партизанский отряд возглавит секретарь ЦК комсомола» (там же). Далее Куприянов писал: «Но Юрий Владимирович сам не просился послать его на войну, в подполье или партизаны, как настойчиво просились многие работники старше его по возрасту. Больше того, он часто жаловался на больные почки. И вообще на слабое здоровье. Был у него и еще один довод для отказа отправить его в подполье или в партизанский отряд: в Беломорске у него жила жена, она только что родила ребенка…» Поэтому, по словам Куприянова, он, как партийный руководитель, рассчитывал: «Может, сам поймет!» и не имел «морального права применить высшую силу, высшее право послать Ю.В. Андропова в партизаны, руководствуясь партийной дисциплиной. Как-то неудобно было сказать: «Не хочешь ли повоевать?» Человек прячется за свою номенклатурную бронь, за свою болезнь, за жену и ребенка», а первая жена между тем из Ярославля «забрасывала письмами и жалобами» (Война на Севере. Ч. 2, гл. 14 // НА РК.Ф. Р-3435. Оп. 2. Д. 188. Л. 204–206, 208–209; Д. 198. Л. 12 об. – 13). Все эти фразы датированы апрелем 1963 г. – июнем 1964 г.

Еще более хлесткими выражениями Куприянов обвинял Андропова в «природной трусости», «в карьеризме и приспособленчестве, интриганстве, клевете и шкурничестве». Уклонение от отправки за линию фронта, по Куприянову, «было продиктовано исключительно большой хронической трусостью и удивительным даром приспособленчества, которым он обладает». Бывший партийный руководитель республике даже вывел некую формулу явления под названием «хамелеонство» и дал определение хамелеона – «приспособленец, политическая мадам фюр-алле», умеющая успешно использовать положительные качества, что позволяет «достижение личных целей карьериста». «Такова правда истории, правда жизни», – утверждал Куприянов (там же. Д. 198. Л. 15 об. – 17).

Конечно, в значительной степени подобные оценки были обусловлены жестокой обидой человека, репрессированного по «ленинградскому делу» и томившегося в тюрьмах и лагерях в 1950–1956 гг. Куприянов утверждал, что после его ареста «некоторые из подпольщиков были арестованы, некоторые сняты с работы по инициативе Ю.В. Андропова». Одновременно он резко оценивал позицию Г.М. Маленкова, который являлся, по мнению Куприянова, виновником отклонения представления карельского руководства к награде партизан и подпольщиков осенью 1944 г., после чего последовали обвинения в адрес Куприянова и Власова в связи с «политической близорукостью» в отношении деятельности подпольщиков в годы войны (там же. Д. 198. Л. 17 об.; Д. 244. Л. 58 об.). По свидетельству писателя-документалиста О.Н. Тихонова, записавшего исповедь Куприянова, чувство обиды стало причиной состояния, в котором «Куприянов был весь кричащая болезненная правда» (Тихонов, 1990: 396). Это была не месть, а именно чувство обиды (там же: 408). Маленков получил характеристику как человек «ограниченный, но чересчур самодовольный», «политически неграмотный» (там же: 402). При этом в Куприянове была отмечена характерная особенность: «неизживающая в оскорбленном человеке потребность в любых ситуациях своего прошлого избирать вариант наиболее благополучный» (там же: 393).

Следует отметить, что сохранились совершенно другие свидетельства и оценки Г.Н. Куприянова в отношении Ю.В. Андропова, причем противоположные изложенному. Они датированы десятилетием позднее: «Я очень уважал [в одном из рукописных вариантов написано – «любил» – Ю.В.] Юрия Владимировича. С ним было легко работать, приятно беседовать. В любом большом и малом деле он находил что-то новое, всегда вносил живую струю в проведение любого мероприятия. Его любили не только комсомольцы, но и весь партийный актив. В конце 1943 года секретарь ЦК ВЛКСМ Н.А. Михайлов настоятельно просил меня отпустить Ю.В. Андропова – хотел рекомендовать его первым секретарем ЦК ЛКСМ Украины. Я категорически возражал. Наш спор разбирался на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б). В резолюции записали: «Слушали просьбу т. Михайлова и письмо т. Куприянова о Ю.В. Андропове. Постановили: в просьбе т. Михайлова отказать, согласиться с мнением т. Куприянова и оставить Ю.В. Андропова на работе в Карело-Финской ССР» (О комсомоле // НА РК. Ф. Р-3435. Оп. 2. Д. 199. Л. 8–8 об., 9; Записки партийного работника // Ф. Р-3435. Оп. 1. Д. 116. Л. 450–451). Впервые эти слова появились в книге Г.Н. Куприянова «От Баренцева моря до Ладоги», изданной Лениздатом в 1972 г. (Куприянов, 1972: 243–244), а затем в рукописных материалах в архивном фонде (1974–1977 гг.).

В архивных документах славословие в адрес Андропова дополнилось многими фразами. В одном случае Куприянов написал: «Опыт Андропова пригодился в работе в качестве председателя КГБ» (НА РК.Ф. Р-3435. Оп. 1. Д. 116. Л. 451). В другом случае: «Юрий Владимирович значительно вырос за годы войны, обогатился опытом. В 1950 г. окончил университет и получил диплом о высшем образовании. Опыт руководящей комсомольской и партийной работы в годы войны – в его теперешней большой государственной работе» (там же. Оп. 2. Д. 199. Л. 10–11). В данном случае Геннадий Николаевич присочинил по поводу окончания университета, хотя мог и не знать о том, что Андропов не успел закончить историческое отделение Карело-Финского государственного университета: в 1951 г. он отчислился с 4-го курса в связи с переводом в Москву на работу в ЦК ВКП(б).

Метаморфозы в оценочных суждениях Куприянова можно объяснить следующим. Вполне вероятна версия о том, что мнение Куприянова могло измениться после того, как председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов решил вопрос о публикации его книги в Ленинграде, а затем в 1975 г. в Петрозаводске в издательстве «Карелия» увидела свет другая книга Куприянова «За линией Карельского фронта» (в 1979 г. там же вышло второе ее издание, дополненное). Трудно представить, что ленинградские и петрозаводские издатели по собственной инициативе решились опубликовать рукописи Куприянова. Дело не в том, что тексты нуждались в серьезной редакторской обработке. Хотя Г.Н. Куприянов был реабилитирован и восстановлен в партии, отношения со многими партийными, государственными, военными руководителями, а также издателями у него были непоправимо испорчены: слишком нелестные персональные характеристики он раздал очень многим деятелям. Примечательно, что в мемуарах бывших руководителей Карельского фронта – командующего маршала К.А. Мерецкова и начальника политуправления фронта генерал-лейтенанта К.Ф. Калашникова – нет даже упоминания имени Куприянова (а ведь он был членом Военного совета фронта, генерал-майором). В воспоминаниях бывшего председателя правительства Карелии П.С. Прокконена Куприянов лишь назван в следующей формулировке: «Как известно, первым секретарем ЦК КП Карело-Финской ССР был в то время Г.Н. Куприянов. Возглавляя работу ЦК Компартии, он одновременно являлся членом Военного совета Карельского фронта» (Прокконен, 2010: 114).

Писатель О.Н. Тихонов свидетельствовал, что когда Куприянов приехал в феврале 1971 г. в Петрозаводск добиваться публикации своей книги, никто бывшего секретаря ЦК республики и бывшего члена Военного совета Карельского фронта не ждал, более того, он «нежелателен здесь был» (Тихонов, 1991: 391). Юрий Владимирович Андропов – исключение. Занимая высокие партийные и государственный должности в стране, он не только перешагнул через негатив личного, но и сделал доброе для Куприянова дело, никак не афишируя свое личное участие. В этом проявилась характерная черта личности Ю.В. Андропова (помогать, соблюдая тайну, возможно, даже с условием соблюдения тайны – известны другие подобные случаи из его биографии по воспоминаниям очевидцев).

Вернемся к размышлению: так когда же «мнение т. Куприянова» было искренним? Когда он обличал Андропова или когда он же его превозносил? Перевод Ю.В. Андропова на должность руководителя комсомола Украины, который, как утверждал Куприянов, обсуждался на заседании Оргбюро в конце 1943 г., не подтверждается документально. Не было никакого рассмотрения вопроса на Оргбюро ЦК ВКП(б)! Для того, чтобы убедиться в этом, пришлось просмотреть не только повестки заседаний Оргбюро центрального партийного органа, но и протоколы его заседаний. Сначала за весь последний квартал 1943 г., затем за первый квартал 1944 г. – а вдруг Геннадий Николаевич ошибся по времени, ведь три десятилетия миновало! После этого – протоколы за весь 1943 и весь 1944 г. (заодно и Секретариата ЦК партии). Однако оказалось, что не было такого вопроса! И нигде ни разу подобный случай не упоминается – ни в партийных документах, ни в комсомольских. На Украине было немало своих кандидатов, проявивших себя в организации подпольной деятельности и партизанском движении, тем более специфика работы на оккупированной территории этой республики была совсем другая, нежели в Карелии. А если бы и возник данный вопрос, он был бы решен незамедлительно, причем в рабочем порядке, – в Оргбюро подобные персональные вопросы (судя по повесткам заседаний) не обсуждались, тем более в военное время.

Можно представить гипотетическую схему решения кадрового вопроса. Опытный комсомольский аппаратчик Н.А. Михайлов (одновременно член ЦК и активный член Оргбюро ЦК ВКП(б)) знал способы решения кадровых вопросов, тем более в отношении крупнейшей организации – ЛКСМ Украины. Для этого достаточно ознакомиться с документами по кадровым вопросам, которые были подготовлены по инициативе партийного руководителя Украины Н.С. Хрущева. Показателен лишь один пример: докладная записка секретарю ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкову (он, как известно, руководил деятельностью и Оргбюро, и Секретариата) от генерал-полковника Голикова Ф.И., начальника Главного управления кадров Наркомата обороны СССР от 18.12.1943 г. Начальник кадровой службы в действующей армии жаловался Маленкову, что «т. Хрущев Н.С. обратился к т. Сталину об отзыве из Красной Армии бывших партийных и советских кадров» и получил одобрение вождя (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 127. Т. 1. Д. 270. Л. 262). Неудивительно: в конце 1943 г. – начале 1944 г. Хрущев регулярно бывал в кремлевском кабинете Сталина – зафиксированы посещения 30 декабря 1943 г., 23 и 30 января, 2 февраля 1944 г. (см.: Исторический архив. 1998. № 4. С. 184). Если бы Н.А. Михайлов решил провести кадровую перестановку в комсомоле Украины, первым делом он заручился бы поддержкой Н.С. Хрущева, к тому же партийный руководитель Украины также являлся членом Оргбюро ЦК ВКП(б).

Как свидетельствуют архивные документы, настойчивое стремление первого секретаря ЦК ВЛКСМ Н.А. Михайлова о переводе Андропова из Карелии было связано с Москвой – аппаратом ЦК ВЛКСМ. Примечательно, что данное желание не реализовалось трижды. Но для этого было веское основание – мнение Г.М. Маленкова, определявшего кадровую политику в стране, а не карельского партийного руководителя Куприянова. В личном деле Ю.В. Андропова в РГАСПИ сохранилось распоряжение № 14 по аппарату ЦК ВЛКСМ от 23 марта 1943 г.: зачислить на работу в аппарат ЦК ВЛКСМ Андропова Юрия Владимировича на должность зав. отделом рабочей молодежи ЦК ВЛКСМ с 10 марта 1943 г. с окладом 1200 руб. в месяц. Подписи: управделами ЦК Козловский, зав. столом личного состава Звягина. Но сверху карандашная пометка: нет (т. е. вопрос не был одобрен в ЦК ВКП(б)). Хотя уже была заполнена учетная карточка Андропова в качестве зав. отделом рабочей молодежи ЦК ВЛКСМ, а в дневной сводке по данному отделу за 24 марта 1943 г. зафиксировано: Андропов Ю.В., зав. отделом, выехал в командировку (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 18. Д. 164а. Личное дело Ю.В. Андропова. Л. 29–31). В распоряжении по аппарату ЦК ВЛКСМ отсутствовало основание – кадровое решение секретариата и бюро ЦК ВЛКСМ с указанием номера и даты. Решение не состоялось. Возможно, именно этот случай описан Куприяновым, но в произвольной трактовке по содержанию и по времени, приукрашенной описанием его личного участия. Во всяком случае, в 1943 г. партийный руководитель Карелии категорически возражал против перевода комсомольского руководителя республики в Москву. Конечно, не для того, чтобы выполнить прежнюю задумку – отправить Андропова «повоевать» – «возглавить» комсомольский партизанский отряд. Андропов нужен был Карело-Финской республике как опытный и умелый организатор молодежи, перспективный политический деятель. В послевоенный период в своей книге «От Баренцева моря до Ладоги» Г.Н. Куприянов дал высокую оценку работы секретаря ЦК ЛКСМ Андропова, который, как и другие секретари ЦК комсомола республики, «в тяжелые годы войны проявили незаурядные способности организатора» (Куприянов, 1972: 241–242).

1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
1 из 6