Моя война

– Ну что, Фадеев, знакомишься с народом? Переоделся уже. Молодец!

Создавалось впечатление, что майор Силин говорил нехотя и вяло, словно делал одолжение.

– Так точно! Потихоньку осваиваюсь.

– Какую роту в училище заканчивал?

– Шестнадцатую! Но начинал в первой!

– Ух, ты! А я заканчивал первую! В семьдесят пятом!

– Я только в семьдесят девятом поступил!

Силин оживился. Улыбнулся:

– И куда только нашего брата не бросают! Уж как я не хотел в ОБМО идти… Но вот уже замену жду со дня на день.

Мне стало интересно:

– А почему не хотели, товарищ майор?

– В Союзе вся служба в пехоте шла. Привык. Знал всё. А здесь несколько другая специфика. Пришлось привыкать. Вникать. Вот и ты вникай поскорее!

– Расскажите, товарищ майор, специфика-то в чём? Я ж вообще из дисбата пришёл.

В первый раз слово «дисбат» не произвело никакого впечатления на моего собеседника.

– Ладно. Пошли в штаб, в мой кабинет. Пообщаемся.

Очередной модуль, как все. Только таблички на дверях с указанием хозяев служебных помещений. Силин пропустил меня вперёд:

– Проходи. Садись! Спрашиваешь, в чём особенность службы в ОБМО?

Я кивнул головой.

– Во-первых, в том, что люди всегда в дороге. Как бы это сказать? Россыпью, что ли. И заметь, каждый в своей машине! И каждый должен сам принять решение в экстремальном случае. В пехоте проще: вот рота, вот строй, вот командир! Поэтому запомни: есть свободная минута где-нибудь на ночёвке в полевом парке – нечего бойцам груши околачивать! Дрессируй их!

– Как это?

– Проигрывай с ними боевые ситуации на дороге. К примеру, засада или подрыв. Пусть изображают из себя КамАЗы. Главное, чтобы знали, кто что должен делать. Понял?

– Так точно, понял!

Сказав замполиту «понял», почувствовал, что ничего не понял! Я и сам пока не знал, что надо делать при подрыве или, не дай бог, при засаде. Но в который раз переспрашивать было уже выше моих сил. Мне стало казаться, что этот день вопросов-ответов никогда не закончится. Ещё утром был в Кабуле. А вот прошло всего несколько часов, и я получаю инструктаж в шиндандском ОБМО. Кстати, вместо гератской пехоты. Новой, разной по сути и значению информации было столько, что она отказывалась умещаться в голове. Я себя утешал только одним: потом всё уточню у старшины. А Силин продолжал:

– Во-вторых, тут хоть вешайся, а дисциплина у бойцов ниже плинтуса! Вот говорят, что со следующего года закроют Кушку…

– Как закроют? – снова, не удержавшись, переспросил я.

– В смысле, что не станут колонны пересекать границу. Все грузы будут получать в Торагундях. Туда железнодорожную ветку тянут. Там все склады разместят. Вот тогда и уйдёт вся контрабанда! И закончится для нас, вернее для вас, дрючилово на каждом совещании в дивизии. Понял?

Это и для меня было понятно:

– Ясно!

– Ладно, Фадеев, иди! Не тушуйся! Быстро во всё вникай. Не стесняйся – спрашивай, если что. Старшина у тебя дельный мужик! Зам в роте хороший – Марков. Год прослужил. Климцов, командир роты, и взводные – заменщики. Скоро уходят. Старайся установить со всеми добрые отношения. Конечно, есть здесь свои нюансы, негласные законы! Так что ты со своей колокольни да со своим уставом поаккуратней. С контрабандой осторожней!

– Да я…

– Что «я»? Шальные деньги заманчивы! Раньше времени не зарекайся! Меру знай во всём! С солдатами особо не цацкайся и не братайся, а то на голову сядут. Водки много не пей! А в целом…

Замполит замолчал. Усмехнулся чему-то своему. Встал из-за стола:

– В целом – как сложится, так и сложится: всё в твоих руках! Вот на днях придёт новый начальник вместо меня – тебе с ним работать! А я уже одной ногой дома! Давай, новосибирец, не опозорь родную бурсу!

– Постараюсь, товарищ майор! Ещё один вопрос разрешите?

– Давай!

– По службе. Я имею в виду – чем замполит здесь должен в основном заниматься-то?

Силин хмыкнул:

– Да всем! Будешь и начальником колонны в рейс ходить, и в техзамыкании, и замполитом, и, если надо, водителем. Но самое главное, что с тебя будут спрашивать, – дисциплина в роте. Учти, водители народ борзый! Особенно старослужащие. Плюс у тебя только национальностей одних есть и будет порядка двадцати. А это – землячества, народные чудачества…

Замполит прямо стихами заговорил:

– Многие друг друга на дух не переносят! А ещё наркота!

– Какая наркота?

Всё перечисленное Силиным не прибавляло мне задора, но слово «наркота» просто убило.

– Ну, лейтенант, ты даёшь! Ты куда приехал-то? В Афганистан! Здесь этого дерьма как грязи в русской деревне! У них травка, гашиш, или, как они его называют, чарз, вообще за наркотик не считается. Дети курят с детства. И нашим бойцам просто так раздают! А пакетики с героином специально закидывают в кабины на стоянках. Умный выкинет, а дурак решит попробовать. И, к сожалению, таких безмозглых хватает! Вот за этим тоже очень внимательно следи!

Моя голова опухла. Я просто физически чувствовал, как закипают мозги. В черепе, как в кастрюле, всё превращалось в какую-то кашу. Наверное, весь этот болезненный процесс как-то отразился на моём лице. Замполит, увидев его, рассмеялся:

– Что, Фадеев, напугал я тебя? Так ведь я ещё не про все страсти-мордасти рассказал. Но не буду! Сам всё узнаешь. Не волнуйся – не всё так мрачно, как я тебе нарисовал. Со старшиной познакомился?

– Так точно!

– Нормальный мужик?

– Вроде да.

– В роте был?

– Да.