Оттепель 60-х

С утра уехал и сам замполит в шестой и седьмой взводы. Это далеко – километров 400. Наверняка там он обнаружит у личного состава искомые им «вши», слишком отдалены они от цивилизации, вернее – от бани.

…В свободное время изучаю «Античную литературу», всё равно надо будет осваивать её в университете.

Пиндар (6 – 5век до н.э.) – самый знаменитый лирик, защищющий законность и порядок, не касаясь политики.

Трагедия – (трагос – козёл, оде – песнь) – козлиная песня. Трагедии «Эдип-царь» и «Медея» Софокла очень интересны. Трагедия с Эдипом глубоко волнует, будоражит и ломает все моральные устои, побуждает их заново осмыслить.

«Лисистрата» Аристофана сейчас называется «Бунт женщин». Эту комедию я смотрел в Москве.

Сатура – сатира. Из сатириков мне больше всего нравится Лукиан из Самосанты (125 -180 г до н. э.), для смеха которого не было границ. Во всяком случае, себе он не отказывал в любой момент в безжалостном сарказме.

Демосфен говорил под шум моря, набрав в рот камешки, чтобы устранить дефект речи.

Марк Тулий Цицерон (106 – 143г до н.э.) – стоял за стоицизм. Трактаты: «О государстве» (у власти должен стоять высоконравственный человек), «О дружбе», «Об обязанностях». Цицерона порицали Энгельс и Чернышевский за его «беспринципность» и «непонимание политики».

Иппокентавры – полукони, полулюди.

Химера – чудовище с туловищем козы, с оконечностью змеи, с передом льва.

Пегас – крылатый конь.

Тифон – стоглавое чудовище.

…Кроме изучения «античности» выписываю слова из «Разговорника казахского языка». Взял в библиотеке также грамматику и учебник немецкого языка – всё равно надо будет учить.

29 февраля наш начальник, то есть подполковник Химич уехал в дальний рейс. Из батальона прибыли полковники, видимо, с проверкой. И наш очень осторожный и бдительный шеф решил положительно засветиться непосредственно на местах «сражения» с падежом скота.

4.03.64г

Наконец-то март месяц. Ожили. На дворе днём тает снег. Ночью по-прежнему холодно. Второго марта с командиром роты капитаном Куриным ездили в пятый взвод. Местный милиционер видел, как наш бензовоз в снег сливал бензин. Ротный разбирался. Потом забрали документацию и поехали в расположение. Увидели на дороге машину Газ-63, думали «наша». Погнались за ней, но шофера встречных машин опровергли наши подозрения. Решили ехать в Коктерек. Сидящий рядом со мной сержант сообщил, что «до туда» 27 километров. Наш шофёр поморщился, он знал, что туда ехать дольше. Ротный колебался. Но потом сказал: «Поехали!» Нам тоже хотелось двигаться вперёд. Шофёр оказался прав: только до ближайшей деревни было 27 км, а до Коктерека ещё пилили 31 километр. Заехали в контору, бухгалтер был на месте, хотя часы указывали на семь вечера. Но казахи – служащие конторы – оказались отличными парнями. Помогли оформить все бумаги. Угостили жареной рыбой. В восемь вечера тронулись в обратный путь. По дороге неожиданно наехали на зайца. Остановились, стали подходить к нему, а он как прыгнет в сторону. Жив оказался косой.

7.03.64г

День не задался. Сторожевой солдат проспал дневальство. Повара задержали завтрак. Ночью украли комбикорм. Утром замполит устроил разборку. Разговор коснулся всех. И был неприятным. Командира Химича давно уже нет, ездит по взводам: разбирается с ЧП и подводит итоги проделанной работы.

8.03.64г

В честь Женского дня будем есть уху и жареную рыбу. Но прежде надо её очистить. Щука была мёрзлая, поэтому у меня онемела левая рука. Пока чистили и готовили рыбу, замполит вспомнил нанайца, который служил в его части.

– Когда при нём разделывали сырое мясо, – говорил замполит, – нанаец смотрел на него жадными глазами. При удобном случае ему давали, он ел его даже без соли.

За отличную стрельбу нанайцу объявляли четыре отпуска. На втором году его отпустили на побывку домой. Оттуда вслед за ним в часть пришло письмо, в котором сообщалось, что он хорошо помог артели: чинил сани и выполнял прочую работу.

Стрелял он здорово. Однажды при командующем отнесли спичечный коробок метров на двести. Нанаец выстрелил, но коробок не упал. «Вот и промахнулся», – заметил командующий. А когда принесли коробку, она была пробита по центру.

На стрельбах однажды нанайца искали часа четыре. И вдруг он появился на огневом рубеже.

– Где ты пропадаешь? – спросили.

– Я немножко спал.

– Где?

– Вот здесь в ямке.

Это было зимой, в мороз.

Автомат нанаец не брал в руки («Это плохое ружьё», – говорил он), а стрелял только с винтовки.

Проверяющий:

– А это чей автомат, совершенно не чищенный?

Нанаец:

– Автомат Калашникова, товарищ капитан.

Сначала он не мог освоить в винтовке снайперский прицел – без прицела стрелял отлично. Но когда освоил, то был бесподобен и незаменим.

9.03.64г

Вчера замполит заставил писать «объяснительные» солдат, продавших комбикорм. Один находился внизу (на первом этаже), другой – у нас наверху.

Приехал командир – подполковник Химич со свитой, привезли много мороженой рыбы. Упоковывали её в посылочные ящики и отправляли по почте домой.

12.03.64г

Возвращаясь из Москвы, моя жена Раида проехала мимо, то есть через Уральск. Когда думаю об этом, кажется, в чём-то виноват. Может, надо было улететь к ней в Уральск самовольно, без разрешения? Или договориться предварительно, чтобы она заехала сюда? Не знаю… Грустно и тяжело поэтому. В Москве она была в командировке.

…Сгорела ремонтная палатка.

19.03.64г

Работы идут к завершению. Скоро наступит пора расставания. В свободное время сидим в нашей тёплой казарме (печка в виде цилиндра от пола до потолка почти всё время подогревается дровами). На улице солнце яркое, открытое, а холод ужасный. Ветер обжигает лицо. Во двор без необходимости не выходим. Кто как может, «просвещается». Мне, кроме античной литературы и разноязычных разговорников, удалось прочесть кое-какие книги и посмотреть в сельском клубе несколько кинофильмов.

Наиболее интересными людьми, сослуживцами, на мой взгляд, являются фельдшер Фегин и рядовой москвич Новиков.

Фегин – отличный парень, санинструктор. Он готов в любую минуту откликнуться и помочь человеку. Недавно, как бы подтверждая это, он рассказал (между прочим – скромно так), как спасал тяжелораненого на железной дороге. От эшелона они отцепились на тепловозе и гнали двое суток до Гурьева. Часто железнодорожники не пускали тепловоз, загоняя в тупики. Тогда они возвращались, выходили на другие пути и гнали снова вперёд. Доставили всё-таки в город раненого. Для меня это было ново – спасать человека на тепловозе. Но спасать людей везде можно и нужно.

Москвич Новиков – противоположность Фегину. Не знаю, спасал бы он так неистово человека, как Фегин? Он абсолютно не вписывался в образ солдата. Слишком заботился о себе. Тщательно готовил себе, любимому, на нарах ложе для сна. Когда не было заезжих солдат, он подкладывал под себя два и даже три матраса. Почти по-женски ухаживал за своим лицом. До армии в Москве посещал в каком-то клубе драмкружок и пользовался гримом. Поэтому, пояснял он, его кожа на лице требовала особого ухода. Перед сном он накладывал на лицо какой-то крем. Это совсем не вязалось с нашим походным образом жизни. К тому же он постоянно чем-то был не доволен. Например, ныл, рассказывая о том, что в Москве семья получила двухкомнатную квартиру с проходным залом. И всё негодовал и размышлял, как теперь и на каких шарнирах можно поставить раздвижную стену, чтобы она перекрывала зал. Это было так далеко от нас и так выглядело нелепо, что мы не знали даже, как на это реагировать. Был он человеком чопорным и не очень хорошо относился к местному населению, не поощряя мои занятия казахским языком. Для меня это было неприемлемо, так как я родился в Казахстане и любил своих земляков за нескрываемую доверчивость и доброжелательность. По этому вопросу мы серьёзно спорили. А шофёра Потапова, который возил командира, Новиков считал «неучем». На что я категорически возражал. «То, что он «неуч», – говорил я, – так это дело преходящее. За это нельзя не любить человека, если он по натуре добр и отзывчив. Недостаток в образовании можно легко восполнить. Стоит только захотеть. Например, Горький – автор слов: «Книга – источник знания» – именно благодаря книгам стал высокообразованным человеком. – Да что говорить, – доказывал я со страстью Новикову, – ни Пушкин, ни Лермонтов и ни даже граф Лев Толстой не оканчивали университетов, а мы теперь сами изучаем их. Если не хочешь учиться в стационаре, читай книжки и возмещай пробелы в образовании.

Мне кажется, что если Новиков когда-нибудь и поможет человеку, выручит его из беды, то всю жизнь будет об этом вспоминать и напоминать. И не рад будешь, что попался к нему на крючок.

«В армии уважают «дураков», – говорил Новиков. На что ему деликатно возразил Фегин: – В армии «дураков» не уважают, их нигде не уважают, но их используют или играют ими такие же, не очень умные и совсем не добрые люди.

Не всегда, правда, приходилось возражать Новикову. «Если я обосновал свою мысль, то я могу не соглашаться с мнением группы людей», – как-то сказал он. И мне это понравилось. Зато неожиданно было от него услышать возражения на мои слова: «За жизнь человек должен проявить себя, выложиться». Новиков не поддержал такое направление и заявил: « Не проявить себя, это не то слово, это карьеризм(?), человек должен вложить что-то своё, чтобы другим было лучше». Такого умозаключения я от него не ожидал. А когда он рисовал женщину на подоконнике и говорил, что «это как раз то, что будет жить века», утверждая, что любовь к женщине – это вечная тема для художника, – с ним нельзя было не согласиться. Но спорили мы часто.

Как-то я прочитал статью о художниках-импрессионистах. Опять меня взволновал Ван Гог. Новиков же сказал: – Они интересны только как личности, искусство же их исторически преходяще. Их никто не будет помнить.