– Пойдем вечером с нами, хочешь? Дело есть. Заработаем хорошо.
Он смотрел на меня улыбаясь. Не сказать, чтобы глаза у него были добрые, но почему-то чувствовал я, что опасности нет, его симпатия и приглашение искренние.
– Спасибо, друг, – сказал я. – Не могу. Устал сегодня. Да и вечером меня ждут. С удовольствием бы, да не могу. Спасибо.
Еще раз внимательно посмотрев мне в глаза, он вздохнул, перестал улыбаться и просто сказал:
– Жаль. Мы бы с тобой сработались, думаю. Жаль.
Наклонился ко мне и тихонько добавил, слегка кивнув в сторону своего приятеля:
– Тюфяк. Не тянет. Может, передумаешь?
– Нет, друг, извини. Правда не могу. Спасибо.
– Ну, ладно. Надумаешь, приходи. Вечером в десять я здесь буду. Давай.
– Будь здоров.
Это потрясающе – меня приняли за своего! Я едва дыхание перевел от восторга. Что хотите думайте, но я задохнулся от гордости. Занюханный студент МГУ, бывший школьный отличник, сиротка целомудренный, закомплексованный хмырь вызвал доверие у бывалого жулика! В том, что он бывалый, сомнения у меня не было. И ведь, заметьте, он не оскорблял меня, не запугивал, не пытался облапошить – он говорил как с равным и с уважением предложил «дело»! Это, я вам скажу, не пошлая закорючка в зачетке!
Я вышел из пивной радостный, гордый и сел на лавку возле вокзала. Может, оставить мешок под лавкой до утра? Поезда проходят, люди меняются. Кому грязный мокрый мешок нужен? Правда, тепло, вот что плохо. Протухнет все до утра. А если в Доме крестьянина конфискуют? Да меня еще загребут… Пойду-ка посмотрю, на месте ли.
Тетки на лавке не было. Мешок на месте. Неподалеку появился милиционер. Я сидел спокойно. Страж прошел мимо…
У входа в вокзал остановилась машина. Пикап с маленьким кузовом. Шофер – мужик лет тридцати. Я подошел:
– До Дома крестьянина не подкинешь, друг? С мешком.
Внимательно посмотрел на меня:
– Большой мешок?
– Не. Маленький.
– Рыба, что ли?
– Честно – да.
– Ну, ладно, давай. Осторожно только, смотри.
Я быстро вошел в вокзал, но неподалеку от моей лавки стояли два милиционера. Сел не рядом с мешком, а сбоку. Милиционеры не уходили. Пришлось выйти, подойти к мужику в пикапе.
– Слушай, друг, там милиционеры стоят. Подождешь чуть-чуть, ладно?
Опять посмотрел внимательно, улыбнулся:
– Подожду, ладно. Не торопись.
Минут двадцать я выжидал, когда отойдут стражи порядка. Наконец, скрылись. Мгновенно выволок из-под лавки мешок, взвалил на плечо. Слава Богу, мужик оказался порядочным – ждал.
– Давай в кузов. Вот этой ветошкой прикрой. Садись в кабину, поехали. В Дом крестьянина, говоришь? Откуда сам-то?
Ну, в общем, на этом мытарства мои кончились. Хозяйка в Доме крестьянина без звука открыла кладовку, и я положил мешок на пол, в уголок. Вытащил из рюкзака мыло, полотенце, зубной порошок и щетку, еще какие-то мелочи, а рюкзак оставил.
– Вы завтра утром в Хозяйственный сходите, тут рядом. Там мешки бумажные продают, толстые, в них и переложите. И милиция не придерется. Поняли? А сейчас идите к теткам, которые мороженое продают, сухого льда у них попросите. Несколько кусков в мешок и положите.
– Огромное вам спасибо, – сказал я растроганно. Мне ведь и в голову не пришло, а ведь верно! Спасибо!
Ну есть же хорошие люди в Стране Советов!
Шофер пикапа тоже решил взять койку – человек, которого он должен встретить с машиной, приедет ночным поездом, а пока можно и отдохнуть. С меня он за машину денег не взял. Сухой лед я достал, в мешок сунул. Шофер лег на соседнюю койку, рассказал, что наконец-то добился реабилитации – отсидел в заключении несколько лет как сын «врага народа». Показал с гордостью справку. У меня неудержимо слипались глаза, хотя было еще только восемь вечера. Я отключился.
Проснулся оттого, что в глаза настойчиво било солнце. Мгновенно взглянул на часы: восемь! Проспал без снов ровно двенадцать часов. До поезда еще три с чем-то. Потянувшись, ощутил, что тело переполняет блаженство: здоровый сон восстановил силы, только спина, плечи, мышцы рук побаливали. Но это хорошая боль, спортивная. На простыне, пододеяльнике, наволочке светились пятна солнца. Я еще раз с удовольствием потянулся и повернулся на правый бок. Левая койка, которую вчера занял шофер пикапа, была пуста, а на правой лежал полный черноволосый смуглый мужчина – он показался мне похожим на турка – и с легкой улыбкой доброжелательно смотрел на меня. Машинально я кивнул в знак приветствия.
Он кивнул в ответ, улыбнулся шире и, показав глазами куда-то в середину моей койки, сказал негромко:
– Всю ночь стоял у тебя.
– Что-что? – не понял я.
– Всю ночь, говорю, стоял. Хороший.
Я глянул по направлению его взгляда и тут только понял. Хмыкнул не без гордости и еще раз потянулся. Что это он на такие вещи внимание обращает?
Хотя и на самом деле мой достаточно уважаемый, до сих пор так и не нашедший достойного применения неприкаянный орган вел себя мужественно: он не терял надежды. Особенно по утрам.
Сосед смотрел с интересом растущим, выражение его лица показалось мне чуть ли не детским.
– Два с половиной кулака будет? – спросил он вдруг с веселой непосредственностью и опять доброжелательно улыбнулся.
Я слегка смутился, но взгляд соседа был действительно почти детским и вовсе не агрессивным.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Не мерил.
– Послушай, – продолжил он вдруг энергичным шепотом и даже на локте приподнялся. – Вчера вечером в туалет захожу, а мне мужик один предлагает: спусти, говорит, мне, я тебе сто рублей дам.
Я опять не сразу понял, о чем он, а догадавшись наконец, спросил из вежливости:
– Ну, а вы что же? Согласились?
– Да я как-то… А надо было, правда? Чего, подумаешь! Трудно что ли. А зато сто рублей. Правда ведь?
– Не знаю, – сказал я, пожав плечами. Но машинально подумал: ничего себе – сто рублей!
Коек десять стояло в комнате. Только на одной из них, самой дальней от нас, кто-то спал.
– А ты… – продолжал тем же шепотом мой сосед. – Ты согласился бы?