Отдохните, сударыня!

Наташка подождала, когда мы отсмеялись, и продолжила:

– А вот ещё один вьетнамец…

Но тут, увидев, наверное, блеск в наших с другом глазах и непроглоченные слюни, стушевалась:

– Нет, этот случай не буду, расскажу лучше другой. Жарил вьетнамец курицу на сковородке. Прибегал много раз, так как надо было переворачивать, чтоб не подгорела. Ибо масла было маловато и курица синяя. Прибегает в очередной раз, а курицы нет, зато на сковородке мелом написано: «Мир! Дружба!»

Тогда это было смешно.

Жаль, потерялся след нашей Наташки. Интересно было бы узнать, что она нам тогда не рассказала.

Искусственный интеллект на службе у Клавдии, жены Леонтия

Телефон пискнул, и Клавдия прочла эсэмэску:

«По просьбе Клавдии Маломухиной разработчики последней версии Android ввели ряд новых опций с элементами искусственного интеллекта.

Теперь при нажатии неверным мужем на номер его любовницы, телефон бьёт палец мужчины током, отчего палец синеет ровно на 24 часа. А в квартире любовницы, вместо трели телефонного звонка, под потолком сверкают молнии, гремит гром и лопается труба с горячей водой».

«Кто ж так шутит? – подумала Клавдия. Номер отправителя был незнаком. Клавдия стала перебирать в уме своих бывших и настоящих. Всех перебрать не успела, так как неожиданно с работы пришёл Леонтий, хмурый и молчаливый.

С ходу попросил борща.

Клавдия удивилась – Леонтий борщ не любил. Борщ подала, но забеспокоилась:

– А что это у тебя такое, а, Маломухин? – она рассмотрела на указательном пальце правой руки Леонтия синяк. Синяк занимал всю крайнюю фалангу, опухшую по такому случаю, и светил лиловым ногтем.

– Да на работе, молотком, – буркнул Леонтий и прибавил старательности в орудовании ложкой.

– Это как же это, молотком? – удивилась Клавдия. – Откуда у вас в библиотеке молоток? Да и ты правша! Этой рукой держал молоток и по ней же тюкнул?

– Я держал гвоздь. А тюкала Зинаида Борисовна.

– Ах, вон оно что! Так это, значит, та малюсенькая серая очкастая мышь с четвёртого этажа над нами? Она может удержать молоток?

– Зинаида Борисовна – профессионал высокого класса. У неё высшее библиотечное образование. Мы прибивали полку.

– Кто бы спорил, что профессионал? Верю, что профессионал. Алфавит, наверно, помнит. А вот ты, Маломухин, путаешь, что сначала идет – твёрдый знак или мягкий.

– А зачем мне знать про мягкий знак? – Маломухин даже бросил ложку. – Мне, заведующему библиотекой и прибивателю полок? Книг на мягкий знак не бывает. И писателей мягких не бывает.

– А вот библиотекари мягкие бывают.

– Клава! Не путай, пожалуйста, субъективные ощущения с объективными критериями! Врач на медосмотре мне, между прочим, пощупал мой бицепс и сказал, что среди библиотекарей я самый твёрдый!

– Верю, Маломухин, ты твёрдый. Остальные – бабы.

– Не бабы, а вполне приличные женщины. Все с высшим образованием.

– И все в очках. Как же это она – в очках, а по полке промахнулась?

– Ну я полку плечом держал, а рукой – гвоздь. А у Зиночки очки соскочили, она и тюкнула…

– У Зиночки?!

– У Зинаиды Борисовны.

– У Зинаиды Борисовны? Точно?

– Ну да, – Маломухин нервно помешал ложкой в тарелке. – У заведующей юридическим отделом. Нам не хватает полок под новые законы. Дума, знай себе, рубит, а мы – прибивай…

– Маломухин, не втирай мне свои очки! У нас в стране всего два закона! «Не тронь – это моё» и «Делиться надо правильно, но верно». Зачем вам целая полка?

В квартире зазвонил телефон. Клавдия подняла, послушала и передала трубку Маломухину:

– На, это твоя. Юридическая.

Маломухин недоверчиво взял трубку, молча послушал. Из трубки журчал жалобный монолог. Слов было не разобрать, но всё читалось на лице абонента. На середине монолога Маломухин засуетился, огорчённо захмыкал и забеспокоился.

Из скудных ответных реплик Маломухина выходило, что у Зинаиды Борисовны в квартире лопнула труба с горячей водой. Она спрашивала, куда звонить. Телефонный справочник размок, света нет, интернета нет. Сама она спаслась на столе. Вокруг плавают туфли и кот. Причём, кот уже разучил баттерфляй.

– Ты знаешь телефон нашего Василия? Нет? А мобильный? – спросил Леонтий у Клавдии.

Клавдия знала.

– Звони немедленно Василию – нас тоже сейчас зальёт, остался один этаж!.. Я сейчас! – крикнул в трубку Маломухин.

– Как ты можешь, Маломухин, как ты можешь, занудный ты мой?..

– Я могу? Что я могу? – удивился Маломухин.

– Ты идешь спасать чужую женщину! А как же я?

– Но, Клава, так и надо жить! По-человечески. Я спасу её. А тебя спасёт кто-то ещё. И так далее… Вирус добра, Клава – он почище компьютерного. Он, знаешь, как заразителен? Ого-го! Уверяю тебя. При некоторых условиях он может заразить всю нашу планету! Всё начинается с мелочи. Например, ты позвонишь Василию. А он спасёт всех нас… Кстати, только у него ключ от подвала…

Маломухин исчез.

«Эх, Маломухин ты, Маломухин… Вирусы разные бывают. И все заразные. Знают ли об этом на четвёртом этаже…», – подумала Клавдия.

Ещё раз перечитала эсэмэску: «По просьбе Клавдии Маломухиной…»

На секунду Клавдия ощутила себя властилиной мира.

«Может, подождать, пока вода до её шуб доберётся? Ладно, чёрт с ней, – вздохнула она, – одна беда на всех. Пусть Вася этой мыши сейчас трубу исправит. На первый раз. А потом я всё ей скажу! Всё! Я ей очки на хлеб намажу…»

С домашнего телефона она начала набирать номер Василия, слесаря ЖЭКа. Набрав половину, Клавдия остановилась. Воспоминания перебили намерения.

Василий с самого начала был с ней дерзок и груб. Приходя, якобы на вызов, гаечные ключи оставлял у порога, бросая их с лязгом, от которого у Клавдии заранее сладко вздрагивало сердце. Не снимая сапог, сразу же проходил в ванную, где благодаря профессии чувствовал себя как дома. В ванной долго мыл руки, душился лосьоном Леонтия и чистил зубы семейной пастой. Клавдия как-то спросила, моет ли он и ноги. Но Василий сказал, что моет только сапоги. А их, родимых, он никогда не снимает. Даже дома так спит, жена привыкла.