Отдохните, сударыня!

Глава третья

Виталик получает Karcher

Никому не нравится, когда барахлит унитаз. Ну что значит – барахлит? Смывает с третьего раза, например. Виталик вызывал сантехников, но те никаких посторонних тряпок не нашли. А один пожилой аварийщик доверительно ему сказал:

– У тебя, парень, заилило. Попробуй промыть. Химией. Или насосом каким-нибудь. Дай хорошую струю. Должно получиться: просто илу накопилось…

Виталик вспомнил, как в армии отмывал спецнасосом высокого давления гусеницы своей секретной машины, на которой служил. Уж на что глина, а и та летела только так… А ещё он вспомнил, что недавно его сосед по гаражу Серёга как раз подобный насос, только маленький и штатский, купил для мытья своего немецкого «фольксвагена». Насос тоже был немецкий – фирмы Кarcher. В гаражах считалось: раз немецкое – значит, сделано без дураков.

Вчера Виталик одолжил «Керхер» у Сереги за символическую плату – три баклажки пива и один пирожок. Баклажки они тут же с Серёгой и раскупорили, а пирожок разломили по-честному пополам.

– Зверь-машина, – сказал Серёга, – ты на окно не вздумай направлять.

Виталик постеснялся сказать, на что он хочет направлять. Сказал, что хочет смыть осиное гнездо с балкона, а боится подступиться.

– Осиные гнёзда из бумаги, – со знанием дела сказал Серёга. – Срежет, как бритвой. Два мгновенья – наших нет. Это подключаешь к водопроводу, а это – к электричеству, в розетку. Не перепутай, а то ток по проводам потечёт разбавленный и по телеку только «Давай поженимся» будет идти.

Они посмеялись по поводу разбодяженного тока и наскоро допили последнюю баклажку.

Принеся «Керхер» домой, Виталик правильно его подключил: то, что надо – к водопроводу, а то, что положено – к электричеству. Жену Лену проинструктировал, как включать и выключать. Щёлкать строго-настрого приказал только по взмаху его руки, а если руки будут заняты и будет шумно, то покажет взглядом.

Представив, как летели комья грязи из-под гусениц его военной машины, Виталик предвидел, что сопутствующих эффектов будет немало. Он разделся до трусов и обручального кольца, а ноги вставил в резиновые боты своей тёщи. Потом подумал чуть и снял всё остальное, оставив только боты. Лена отвернулась, как бы целомудренно.

После этого Виталик – можно сказать, во всеоружии – полез в туалет, сунул шланг с форсункой в унитаз и дал Лене команду, почему-то одними глазами: «Давай!»

Эффект превзошёл даже воспоминания армейской службы.

Унитаз заревел непривычным для унитаза реактивным рёвом, задрожали сопутствующие унитазу трубы. Через мгновение Виталик был весь в некоей субстанции, которую сантехники уклончиво называли илом. Лена испугалась и щёлкнула выключателем, но Виталик повернул к ней лицо со светящимися белками глаз и заорал страшным голосом:

– Я кому сказал – давай!

Назад дороги не было, теперь только вперёд! Виталик вошёл в азарт, как тогда на учениях, когда командир их машины (секретной, как читатель помнит) лейтенант Боря Куроедов кричал, целясь в перископ: «Виталя! Сейчас мы им прям в очко и забубеним! Заряжай двенадцатый…» Нет, автор тут не может полностью воспроизвести команду, чтобы читатель не догадался, о какой секретной машине идёт речь, так как это до сих пор военная тайна. И так уже многовато сказал. А Виталик-то подписку давал…

Шланг извивался и рвался из рук, но Виталик настойчиво подавал вперёд по сантиметрам.

Наконец что-то произошло со струёй – она перестала отдавать назад и вся теперь уходила в унитаз. Ушёл куда-то в глубь дома и гул.

– Есть очко! – объявил Виталик, – Кажется, пробили. Ну, ещё чуток…

И тут они с Леной услышали за стеной у соседей неясное, но явно истошное:

– Помоги-и-ите! Спаси-и-и-те! – женщина кричала так, что было слышно сквозь стену и поверх гула труб.

Глава четвёртая

Тяжёлое наследие прошлого

Вот часто говорят, что советское прошлое не отпускает нас, высовываясь то там, то тут. Справедливые слова. Возьмём, например, дом, где происходят описываемые события. Да, строили раньше добротно, без дураков, почти как немцы. И трубы чеканили (автор не совсем представляет, что это такое, но не может не щегольнуть таким ценным термином, услышанным когда-то от старого сантехника). Но, с другой стороны, при постройке именно этого дома труб не хватило. Ну, делись они куда-то. Делись и всё! Вот тут лежали ещё вчера, а сегодня делись. И пришлось бригаде с разрешения прораба, который, между прочим, тоже не догадывался, куда делись, хотя и сам помогал шурину грузить их ночью в «Камаз» – пришлось бригаде самой вмешаться в проект. Приняли такое решение: все выходы труб от унитазов, ванн и раковин пустить в одну вертикальную трубу, теперь общую для всех соседей. Труба уходила в подвал, затем в городскую канализацию и далее – вон из города. Сантехники называют эту вертикальную трубу «стоя?к».

Тут автор был бы рад пофилософствовать на тему великого и могучего нашего языка, который, однако, проявляет иногда удивительную неспособность или нежелание и лень придумать новое слово. И называет одним и тем же термином – в данном случае «стояком» – совершенно разные вещи из самых разнообразных сторон нашего быта. Но сейчас не до языка – автору, страдающему, как заметил уже читатель, излишним многословием, успеть бы описать все те невероятные события, что вот-вот произойдут в нашем доме. А надвигаются события очень стремительно.

Выход трубы в стояк из Виталикова унитаза совпал с выходом из ванны соседки Валерии Львовны.

И когда струя промыла всё то, что Виталик хотел промыть, она с тем же безумным немецким давлением, которое никак не могли предусмотреть советские строители, ударила внутрь соседской трубы. Далее струя с лёгкостью достала до ванны, вышибла затычку и гейзером вознеслась над розовой пеной, расплющившись о потолок. А уже после, опав назад, попала на разомлевшего человеческого зародыша в возрасте… нет, неприлично о возрасте женщины – в общем, на Валерию Львовну.

Изумление Валерии Львовны было так велико, как если бы у неё в ванной забил фонтан из нефти (она знала из телевизора – фонтаны из нефти такого же цвета и приносят героям богатство). Валерия Львовна успела даже подумать, что обязательно поделится с мужем… Ещё она успела вспомнить, что деньги не пахнут, но вдруг по запаху поняла, что это всё-таки не деньги и, возможно, даже не нефть. Пенистая масса, бурля и вращаясь в воронках, стремительно заполняла ванную комнату. Валерия Львовна, истошно крича, бросилась вон из квартиры, на ходу цепляя на себя махровое полотенце, которое тоже было когда-то розовым, но давно, ещё до струи.

На площадке она столкнулась с Виталиком, который мчался к ней на помощь. Жена Лена успела накинуть на мужа его рыбацкий плащ, который лёг на Виталика, как тога на древнего римлянина. Сейчас не ясно, как на этих древних римлянах вели себя тоги, особенно на бегу, а может, просто плащ сел косо, но на мчащемся Виталике рыбацкая тога развевалась, как флаг; правда, всё, что надо, прикрывала.

– Виталик, помоги! У меня там такое, такое… Опять эти, сверху… Заливают!..

Тут бы Виталику проанализировать дезинформацию. Мы же все твёрдо знаем: послушай женщину и сделай как надо! Но впопыхах разве сразу все правила вспомнишь? Виталик нажал кнопку лифта и ободряюще кивнул Валерии Львовне головой с одновременным закрытием глаз. Автор по опыту общения с женщинами знает, что это успокаивает даже ту, которая только что кинула в Вас тарелку и промахнулась: кивните ей и сомкните веки, мол, всё хорошо, так и было Вами задумано.

Быстро приехал лифт, отворились двери…

Глава пятая

Явление пистолета народу

Приехал лифт, отворились двери, и оттуда вышел Леонтий Викентьевич, муж Валерии Львовны.

Да, Леонтий Викентьевич знал, что возвращается в неурочный час, но чтобы нарваться на такое! В их подъезде снимают какое-то скверное шоу? Его против воли неожиданно вставили в некий скверный анекдот?

Его жена… из одежды только полотенце… с почти обнажённым мужчиной в нелепых ботах… прямо на площадке!..

– Валерия! Это ты?

Валерия Львовна была ошеломлена не меньше мужа. Другой женщине помогла бы врождённая женская изворотливость, но в генетике Валерии Львовны даже этой изворотливости не нашлось. Поэтому она молчала, не зная, что сказать. Губы её задрожали…

– Так пошло, с каким-то африканцем (мы помним, что Виталика было не узнать)… Как ты могла?.. С этим… С этим… – Леонтий Викентьевич даже забыл, что уже не имеет права выговаривать жене, ведь твёрдо решил разводиться и мысленно уже развёлся… Но горе мужское его было так велико, что развод теперь казался немыслимым, слишком лёгким выходом, когда имелись выходы и покруче.

Он сунул руку в портфель и немедленно вытащил оттуда короткий пистолет.

– Погоди, сосед, давай разберёмся, – начал было разговор Виталик, примериваясь, как ловчее выбить из рук Леонтия Викентьевича оружие. Но Леонтий Викентьевич резко, с визгом, переговоры оборвал:

– Всем молчать и не двигаться!

Глава шестая

Труп на площадке

Леонтий Викентьевич повёл пистолетом. Сейчас оружие холодило руку и ободряюще отдавало в голову. Он навёл его на жену. Когда-то он любил эту женщину. По крайней мере, привык к ней… Валерия Львовна воздела ему навстречу руки, как делают женщины, когда взывают… Взывают к… В общем, когда взывают. Она зажмурила глаза и перестала дышать. Полотенце упало под ноги…

«Ты погляди, – удивился Виталик, – а у этой серой мыши есть на что посмотреть!»

Автор тут немного приуныл: налицо намечается будущий адюльтер между соседями, который придётся длинно раскручивать, а это совсем не входит в планы автора. По крайней мере, в планы автора на этот рассказ.

Пистолет в руке Леонтия Викентьевича задрожал. Он перевёл его с жены на Виталика и зачем-то сказал: «Руки вверх!»