Незаконная любовь

А когда водитель, не увидев реакции на своё обращение, встал с сиденья и, пройдя по проходу, остановился напротив Самели и повторил:

– Адиши! Выходите, – то испытал настоящий страх от своей догадки.

– Водитель, наверное, сдал, – обречённо подумал Самели, направляясь к выходу.

Но никто не обращал на него внимания, даже когда он вышел. Все проходили мимо. Он настороженно огляделся вокруг и к своему удивлению понял, что это автобусный терминал города Оняна, из которого часто выезжал в Сеул!

– Как он не сообразил? Не узнал знакомый терминал, где ему и надо выходить. Спасибо водителю за своевременное напоминание, сам бы не догадался выйти, – запоздало ругал он себя и мысленно каялся перед ним за то, подумал плохое.

В субботу, хорошо выспавшись, Самели отправился пораньше в Онян. Зашёл в фотосалон и отдал в печать флэшку с фотографиями.

– Через час будут готовы, – заверили его.

Не теряя времени даром, отправился в знакомый уже, ювелирный салон. Продавцы узнали его и сразу же достали с витрины, приглянувшееся ему, серебряное колечко нужного размера, названного им.

– Я покупаю это кольцо, – налюбовавшись им, сказал Самели.

– Сделаем скидку двадцать тысяч вон, – обрадовали его.

– Спасибо, – поблагодарил он, принимая красную коробочку. Серебряное колечко со сверкающим бриллиантом обошлось ему в двести тысяч вон, но оно стоило этого. Он решил не говорить Тхэянни о подарке сегодня. Через неделю они всю ночь проведут в мотеле, и вот тогда преподнесёт подарок – сюрприз.

Довольный своей покупкой, ехал он на свидание. Тхэянни встретила его радостно. Позже с интересом разглядывала сделанные фотографии. Он подарил ей самую лучшую на его взгляд, фотографию. На ней он сидит у белокаменного мраморного указателя крепости Пусосан, выполненного в форме вертикальной толстой плиты.

Венчала плиту птица Феникс, которая по древней легенде каждые пятьсот тысяч лет возрождается из пепла, чтобы подняться в небо и лететь до самого солнца, пока не сгорит в его лучах. Легенда как бы символизирует рождение цивилизации, и её закат, через определённый период. Птица Феникс является символом даосизма, призывающего людей жить в гармонии с природой.

Но Тхэянни выпросила и единственную фотографию, которую он носил вместе с другими фото, сделанными как-то в бане, что на въезде в Чхонан, осенью прошлого года. На ней он стоял в скальном проёме, на выходе в зал, в коричневых банных шортах и футболке. Это фото тоже нравилось ему, а на флэшке уже удалил его, но для неё было не жалко. Поблагодарив за фотки, собралась уходить. Самели спохватился, ведь следующая встреча у них в мотеле:

– В следующую субботу мы же встречаемся у супермаркета? В котором часу ты подъедешь? – спросил он.

– Да, жди меня там же – ответила она и назвала время.

Попрощавшись, вышла, а минут через десять Самели тоже покинул ёгван. Всё складывалось хорошо. Возвращаясь из Чхонана, обратил внимание на большие объявления в Оняне. Оказывается, знаменитая чемпионка мира, корейская фигуристка Ким Ёна, в следующее воскресенье выступит в ледовом дворце Оняна. Самели был фанатом фигуристки – старался смотреть по телевидению все её выступления на мировых первенствах и вырезал из корейских газет её фотографии. На старом заводе, где он раньше работал и жил в контейнере, у него все стены были обклеены газетными вырезками с её фотографиями. Внешне она тоже очень нравилась ему – яркая восточная красота сочеталась с её эмоциональными выступлениями на льду, завораживая зрителей своими танцами.

– После свидания с Тхэянни проеду в ледовый дворец – запланировал он.

Такое событие не хотелось пропускать. Увидеть своими глазами прославленную фигуристку он мечтал давно. Рабочая неделя заканчивалась в пятницу и Самели, как обычно, уже готовился ехать в Чхонан. Но в этот день, после работы, директор повёз всех рабочих в шиктан. Они ели и пили что хотели – все расходы по оплате брал на себя завод. Щедрый директор часто угощал своих работников в конце рабочей недели. А когда вернулись на завод, Самели сказали, чтобы на выходные никуда не ездил.

– Почему? – спросил он.

– Будут облавы на нелегалов, – был ему ответ.

– Как же так? – огорчился он. У них с Тхэянни в субботу свидание на всю ночь, а в воскресенье он хотел поехать на выступление фигуристки Ким Ёна.

– Что же делать? – размышлял он.

Понимая, что завод несёт ответственность за каждого нелегального работника, Самели осознавал, что должен подчиниться предупреждению заместителя директора. Если он попадёт под облаву, то и заместителю, и директору не избежать неприятностей в виде огромного штрафа за него и много чего, ещё другого. Он даже не мог предполагать, что это свидание у них состоится лишь через несколько месяцев, уже в следующем году. А когда так и получилось, с запоздалым сожалением думал, что сам упустил эту важную для них, встречу.

Надо было садиться на такси и отправляться на свидание, обратно вернулся бы тоже на такси. Было бы дороже, зато безопасно. Сейчас же думал о том, как сообщить Тхэянни, что не сможет приехать в эти выходные на свидание. Вспомнил хозяйку ёгвана, где они встречались с Тхэянни по выходным дням, и решил позвонить ей. Она хорошо знала их, а её номер телефона был у него забит в мобильнике. По телефону он плохо говорил, а звонить надо, другого выхода не было, раз решил остаться на заводе. Прежде всего, надо было составить текст, предстоящего разговора – что он хочет сказать.

У него был учебник корейского языка, купленный в книжном магазине Чхонана. Открыл его и нашёл нужную тему – разговор по телефону. В составленном тексте он просил хозяйку передать Тхэянни по телефону, что завтра в субботу, он не сможет приехать на встречу с ней. Проверив написаное на листочке бумаги, набрал номер и позвонил. Хозяйка узнала его, когда он поздоровался с ней и представился. Пообещала передать его просьбу Тхэянни.

Впервые за год, он остался в выходные дни на заводе. Филиппинцы тоже никуда не поехали, как обычно, им тоже запретили выезжать. Рано утром они спустились вниз, купили в расположенном там селе, пару живых уток и принесли их в рюкзаке на завод, решив организовать пикник. Забили уток и, взяв на заводе пропановый резак с баллоном, опалили их начисто. Пригласили и его в свою компанию, но Самели, поблагодарив, отказался. Он только что позавтракал, заварив лапшу быстрого приготовления в тетрапакете. И сейчас решил прогуляться по окрестностям гор, окружавших завод. Благо дороги были повсюду. Спустился вниз, в крестьянское село, и по центральной улице поднялся до вершины ближайшего холма. Солнечный день улучшил его настроение, а горный воздух и открывшаяся панорама с вершины доставили истинное наслаждение.

Перед ним расстилались засеянные поля, за ними горы, среди которых виднелась широкая автострада. Сельская дорога, по которой он сейчас шёл, выходила к ней. У одного из многих деревьев, стоявших вдоль дороги на выходе из села, Самели решил передохнуть. Это было необычное дерево. Через его густую, зелёную крону проходила линия электропередачи. И там, где провода проходили через дерево, в его кроне было вырезано большое, полукруглое окно.

– Какое бережное и трогательное отношение к деревьям! – восхитился Самели корейцами.

В России, в таких случаях сразу рубят все деревья, делая просеку. В крайнем случае, срезали бы все ветки вместе с макушкой, оставив уродливый ствол с сучками. От дерева дорога полого спускалась на край поля, за которым виднелись ухоженные земляные холмики, покрытые зелёным травяным ковром. Самели принял их за обычные, искусственно созданные захоронения, возле которых в дни праздников, а также в день смерти усопшего, его потомки справляют обряд поминовения – чере. Подойдя же ближе, понял, что ошибался – перед ним, слева и справа от дороги, находилось небольшое сельское кладбище.

Об этом говорили иероглифы на надгробиях, когда он зашёл на него. Самели впервые попал на сельское захоронение, и оно поразило своей простотой. Его внимание вдруг привлекла отдельная могила, находящаяся в стороне, на склоне горы. Это было захоронение молодой девушки, умершей в двадцать семь лет. Об этом говорила надпись на мраморном надгробии. Мраморные белоснежные плиты лежали и по бокам.

– Эта девушка кому-то была очень дорога, – с грустью подумал Самели, глядя на свежие хризантемы в вазе, стоявшей на могиле.

– Она жила, мечтала, строила планы, – размышлял он, – наверное, не успела ещё выйти замуж. А мы зачастую не ценим жизнь, не радуемся каждому дню, погружённые в свои заботы, – продолжал он скорбные размышления.

Ему стало настолько жалко эту незнакомую и мало пожившую девушку, что на глазах навернулись слёзы. В безотчётном порыве снял на видео захоронение и сделал несколько фотографий её могилы. Минут через двадцать ходьбы в скорбном размышлении о жизни, он вышел на автостраду, которую видел с вершины.

Внизу, возле села, откуда выходила дорога, была видна развязка на другую автостраду. Она была ему знакома – по ней он раньше, часто проезжал в Думпо. А куда идёт дорога, на которой стоял сейчас? Захотелось узнать, и он пошёл по ней, извилистой и круто поднимающейся вверх. Она вывела его на незнакомую ему, автостраду. Любопытство гнало вперёд, и он свернул направо. Пройдя несколько десятков метров, увидел дорожный указатель.

Это было направление на Чхонан. Он ещё не мог знать, что через два года, вместе с Тхэянни, они проедут по этой горной автостраде, где он сейчас стоял, на Жёлтое море. Не торопясь, Самели дошёл обратно до пересечения дорог и свернул налево, откуда поднялся. Спускаясь, вдруг заметил с левой стороны одиноко стоящую летнюю постройку на поле, к которой шла чуть заметная полевая дорога. Рядом с постройкой стоял столб освещения с большим полукруглым плафоном наверху.

Остановился как вкопаный, осенёный догадкой! Это место он не только видел, но и проходил когда-то через него, но он же впервые здесь! Чтобы проверить догадку, свернул и пошёл по полевой дороге. Пройдя столб и небольшую избушку, остановился. Перед ним открылась с высоты, вся панорама села и даже был виден его завод. Да, он был здесь, только не днём, а ночью, вспоминала его память подробности.

Это было осенью прошлого года, когда он только что переехал работать на этот завод. В первые выходные дни, возвращаясь на завод, он опоздал на автобус, который проходил через это село. Пришлось сесть на последний рейс автобуса, идущего на Пьёнтек через Думпо. И на последней просёлочной остановке вышел, не зная как добраться до завода, который сверкал огнями на середине склона горы, напротив.

Вокруг ни души, а темень такая, что не видел дальше двух метров. Он знал только, что ему надо выйти на скоростную автостраду до Думпо. На ней он нашёл бы дорожную развязку, от которой был съезд в нужное ему, село. Автострада шумела где-то за сопкой, возникшей неожиданно перед ним, в темноте. Посмотрел по сторонам, пройдя немного, в надежде увидеть дорогу или тропинку в обход сопки, но ничего не обнаружил. И он пошёл напрямую, по траве и бездорожью. Хорошо ещё, что деревьев было мало.

Домой Самели возвращался всегда с полным пакетом покупок и продуктов. И сейчас, не пройдя половины пути, почувствовал сильную усталость от подъёма в гору с тяжёлым пакетом. Дважды он отдыхал ещё, прежде чем добрался до вершины горы. А на ней стояли какие-то домики и сооружения, окружённые проволочным заграждением. Пришлось немного спуститься, чтобы обойти с правой стороны, откуда доносился сейчас шум автострады.

Вскоре он спустился к ней. Но теперь беспокоился уже о другом – как пройдёт по ней? Слабо верилось, что на скоростной дороге можно идти пешком. К его удивлению, на автостраде оказалась довольно широкая, пешеходная дорожка. Усталость, как рукой сняло, и он бодро зашагал вперёд, где виднелась знакомая дорожная развязка с ярким освещением. Дойдя до неё, сошёл с автострады и очутился на нижней просёлочной дороге.

Прошёл немного по ней и увидел справа небольшое озеро. Его он помнил, значит, село рядом. Ему надо было раньше свернуть направо в темноту, и дорога привела бы его к заводу. Но в кромешной тьме по сторонам, он не увидел нужную дорогу. Ему была видна, благодаря освещению развязки, только одна дорога, на которой он сейчас стоял и не знал, куда идти дальше. Пошёл прямо и дорога вскоре пошла на подъём.

Домов никаких не было, а впереди опять показались горы и широкая дорога перед ними. Наверное, не в ту сторону пошёл, решил он. Спустился опять к озеру и пошёл от него в обратную сторону. Далеко впереди светились огни какого-то села. Путь до него оказался неблизким. Минут, через двадцать, дорога вывела его в середину села. Но это было совершенно другое село, с другим названием на дорожном указателе. Он же указывал направление на Думпо, по которому Самели шёл сейчас.

– Значит, первый раз я правильно пошёл, – заключил он и, развернувшись, зашагал в обратную сторону.

Опять прошёл озеро, от которого ушёл на два километра и стал подниматься по просёлочной дороге в горы. И тут, навстречу ему, сверкнул свет автомобильных фар. Самели поднял руку, показывая, что просит остановиться, но легковая машина промчалась мимо.

– Кто же остановится ночью, в безлюдном месте, к тому же, перед иностранцем, – оправдывал он водителя.

Минут через десять дорога вывела его на широкую автостраду, куда он поднимался ранее. Кругом были горы. Самели был в отчаянии. Часы показывали один час ночи. Завтра с утра на работу, а он заблудился. Утешало лишь то, что до утра времени ещё было много и он успеет найти дорогу. Но силы были на исходе. С момента, когда Самели вышел из автобуса, прошло четыре часа. За это время он прошагал не менее 12 км. А если бы успел на свой автобус, то давно бы уже спал дома. Решил пройти по горной автостраде до дорожного указателя, чтобы узнать направление. Долго идти не пришлось. Автострада уходила в Чхонан.

– Что за чертовщина! Какой-то замкнутый круг! – ужаснулся он, – я же приехал оттуда на автобусе, но это другая дорога!

Расстроившись, повернул обратно, и вскоре свернул с автострады вниз, на знакомую просёлочную дорогу. Он дважды проходил её и теперь не знал, куда ему надо идти. В приступе полного отчаяния, Самели начал молиться, со слезами взывая Бога о помощи. В какой-то момент, его взгляд выхватил из темноты, одиноко стоящий столб с осветительным фонарём и контуры домика, рядом с ним. Он находился метрах в ста, слева от дороги, в чистом поле.

– Может там есть люди? – устало и отрешённо подумал он.