Terra Insapiens. Книга первая. Замок

Указывая рукой:

– Вон из Эдема!

Закрыв лицо руками:

– О горе мне, о горе!

Пьеса закончилась. Зрители захлопали, актёры раскланялись. Поэт сиял и светился.

– А где змей-искуситель? – недоумённо спросил у Адама Артур.

– Демон отказался участвовать в «фиглярстве». Так он это назвал.

Зрители расходились, обсуждая представление.

– Как сказал один мальчик, – говорил Ньютон Сократу, – почему мы должны страдать из-за того, что Ева с Адамом согрешили? Вразумительного ответа на этот вопрос религия не даёт. Догмат изначальной греховности человека принёс очень много вреда. Творец, создавший несовершенного, грешного человека, видимо, что-то напутал в технологии его приготовления, и винить ему надо самого себя.

– Не является ли грех детей, в какой-то мере, грехом отца? – в своей манере согласился с ним Сократ.

– Слабая пьеса, – критиковал Писатель. – Лучше бы мне доверили. Я бы сделал всё по-другому. Получается, дурочка Ева сорвала яблоко, наплевав на отцовский запрет. Дурачок Адам его скушал и пострадал ни за что. В чём мораль этой пьесы? Слушайтесь папу, а то будет ай-яй-яй? Нет глубины, нет характеров, нет смысла.

– А как бы вы написали? – поинтересовался Артур.

– Я бы написал «Трагедию ошибок». Ева не хотела нарушать отцовский запрет, но коварный змей сам сорвал яблоко с дерева познания и подвесил его на другую яблоню. Таким образом, Ева с Адамом не виноваты в умысле, но Отец не верит им и изгоняет их из Рая. Вот какую трагедию я бы написал… И потом – почему так куцо? – один акт и два действия. Можно было развернуть широкую панораму райской жизни. Четыре акта – детство, отрочество, юность, изгнание.

– Ну, детства у них, допустим, не было, – заметил Артур. – Отец создал их уже взрослыми.

– Это кто вам сказал?

– Библия, – недоумённо ответил Артур.

– Библия для меня не авторитет, – гордо заявил Писатель. – Автор имеет право на своё видение. Автор в своей пьесе сам себе Господь Бог. Он творит мир своей фантазии.

Паскаль подошёл к Адаму с Артуром, которые дожидались его. Он уже переоделся.

– Ну и как вам наше представление? – поинтересовался Паскаль.

– Ты был неподражаем, но больше всего всем понравился Андрон в роли Евы, – заметил Адам.

– Я на первом курсе в студенческом спектакле играл Гамлета, – вздохнул Паскаль.

Он принял театрально-трагическую позу и продекламировал с чувством:

– «О, если б ты, моя тугая плоть, могла растаять, сгинуть, испариться! О, если бы Предвечный не занёс в грехи самоубийство! Боже! Боже! Каким ничтожным, плоским и тупым мне кажется весь свет в своих стремлениях. Разбейся сердце, молча затаимся!»

– Браво! – похлопал Артур от души. – В тебе погибает великий трагик.

– Я знаю, – кивнул Паскаль. – И погибает он вместе со мной на этом проклятом острове.

Вернувшись в Замок, увидели накрытые для чаепития столы. На одном столе лежал большой круглый английский пудинг, на другом – яблочный пирог. В низких вазочках лежали конфеты и печенье. На подставках стояли два больших чайника с горячим чаем.

– Ура! – обрадовался Паскаль. – Устроим безумное чаепитие в лучших традициях.

Судья восхищался:

– «Queen of puddings»! Давно его не видел. Стал уже забывать – каков он на вкус.

Пудинг тут же был порезан на куски, и хватило всем. Из чайников Андрон разливал по чашкам горячий чай.

– Распределяем роли! – командовал Адам. – Кто у нас будет безумным шляпником?

– Вы не поверите, – удивил всех Судья, – но я уже играл эту роль в далёком детстве. В колледже, где я учился, однажды поставили на сцене «Алису в стране чудес».

– Так вам и карты в руки! – распорядился Адам. – Вы будете безумным шляпником. Кто будет мартовским зайцем?

– Можно я? – поднял руку Маркус.

– Есть мартовский заяц! – тыкнул в него пальцем Адам. – Вы, кстати, на него чем-то похожи.

– Наверно ушами, – вздохнул Маркус.

– Кто хочет быть Соней? – продолжал раздавать роли Адам.

– На Соню больше всего похож сейчас я, – протирая глаза руками, заявил Ньютон. – Бессонница ночью не дала заснуть.

– Я буду птицей Додо, – застолбил Паскаль. – А где наша Алиса? – добавил он, озираясь.

– Да вон она, со своим чеширским котом, – указал рукой Адам на Еву, идущую к ним с Филипом в обнимку.

Звуковая колонка в окне третьего уровня хрюкнула и зазвучала «Carnaval De Sao Vicente». Махровое ретро сменила Cesaria Evora, которая, видимо, отвечала за островной колорит.

Чаепитие продолжалось долго и весело. Адам раздавал кусочки пудинга и пирога:

– Маркус, давай свою тарелку!

– Да я уже два куска съел.

– Ничего! Где два, там и три. Три кварка для мистера Маркуса!

Филип прыгнул с колен Евы на стол, и Ньютон испуганно отмахнулся – «брысь!»

Паскаль поймал кота и отдал Еве.

– А не вступить ли мне в общество защиты животных? – спросил Паскаль. – У меня есть претензия к нашему многоуважаемому учёному, – обратился он к Ньютону.

– Что, что? – встрепенулся Ньютон.

– Общество защиты животных требует вытащить кота Шрёдингера из ящика! – стукнул кулаком по столу Паскаль. – Хватит издеваться над бедным животным! Если господину Шрёдингеру так важен этот эксперимент, пусть залезет в ящик сам. Это будет справедливо.