Пентакль. Пять повестей

– Что ж, профессор, пройдена самая легкая часть пути. То, что ты видишь перед собой, мы должны преодолеть пешком, по-честному, без всяческих магических фокусов. Будет нелегко, но, надеюсь, твое новое тело справится. Готов?

– Да. Веди.

Откровенно говоря, на этот раз рейд по топи оказался легче. Сказался первый опыт моего путешествия по этим краям. В память впечатались все мелочи пройденного пути, особенности донного рельефа, хлипкие, опасные места. Шагая впереди Ильи (который послушно придерживался моей траектории), мы легко избегали возможных неприятностей.

Пара часов, и вот впереди уже показался знакомый каменистый островок. Рукой подать.

– Стоп! – я оглянулся на гостя. – Будь осторожен. Между нами и целью нет брода. Внизу, на глубине – хищный донный организм. Выход один – преодолеваем расстояние вплавь, по поверхности. И, ни в коем случае не касайся дна. Давай за мной.

Все. Мы на месте, грязные, мокрые. Черная скала по-прежнему встречает посетителей разверстым зевом пещеры. Единственное изменение внутри – легкая серебристая иллюминация. Очевидно, на этот раз ждали того, кто не способен видеть в темноте.

Просторный грот из чистого золота, ртутное озерцо в центре. И… все. Никак не могу привыкнуть к «невидимости» жреца знаний, мимикрирующего, сливающегося со сверкающим окружением. Наконец замечаю пару фиолетовых глаз, а затем и все тело золотистого насекомоподобного пророка.

– Мы пришли, Хофт.

– Да, вижу. На этот раз ты не один.

– Верно. Я привел человека, который жаждет новых знаний. Кто будет его собеседником, ты, или оракул?

– Твой спутник не из этого мира и он не обременен опасными проблемами, от которых зависит само существование этих мест. В данном случае достаточно контакта со мной.

– Ясно, – я отступил на два шага. – Не буду мешать таинству. Наслаждайтесь беседой.

Илья попытался что-то произнести, но его голос сорвался. Было заметно, что человек волнуется. Наконец, он справился с собой:

– Приветствую тебя, знающий.

– И я рад встрече, чужестранец. Здесь не принято скрывать мысли. Говори, что мучает тебя?

– Я стремлюсь узнать все, хотя понимаю, насколько смешно это желание. Слишком много белых пятен, загадок. Но в данный момент меня волнует только одно.

– Спрашивай.

– Не ожидал, что это будет так просто. Недавно я столкнулся с удивительным событием, которое может перевернуть все мои представления о бытии, – лицо Ильи покрылось испариной. – Хочу спросить: является ли эта вселенная, эти земли, где мы сейчас находимся, продуктом фантазии одного существа, того, кто привел меня сюда?

– Да.

– Вот как? – в глазах профессора читалось разочарование. – Выходит, всего этого не существует в действительности? Всего лишь сон.

– Ты ошибаешься. Этот чудесный мир не менее реален, чем тот, откуда ты пришел.

– Не понимаю. Сначала ты говоришь, что все это – результат фантазии Рона, а затем утверждаешь, что Кнолос жив, материален. Одно противоречит другому. Где истина?

– Нет никакого несоответствия, путник, – шелестящий голос проводника знаний казалось, сочился насмешкой. – Ты упускаешь простой факт, что эфемерная мысль, волевой посыл, могут созидать вполне реальные вещи, сложные системы действительных объектов и даже целую ветвь мироздания.

– Ты говоришь о…

– Да, именно. Божественное творение.

– Погоди, – Илья рванул ворот мокрой рубахи, – если верить твоим словам, то стоящий радом с нами Рон…

– Бог. И не в своем сне, а настоящий всесильный Творец, создавший эту вселенную.

– Но как такое может быть? Я точно знаю, что его тело находится сейчас в моем мире, на Земле. Он просто спит.

– Конечно, – глаза Хофта слабо опалесцировали, – тут ты прав. Но это не идет вразрез с моими словами. Все объяснимо: ваша Земля – планета богов. Она первична, изначальна, с нее все началось.

– Планета богов?! Ты о чем? У меня голова идет кругом.

– В веере множества вселенных существует бесконечное количество разумных рас, но ни одна из них, кроме вашей, не одарена способностью к сновидениям. Только жители Земли видят сны. Вы считаете их пустыми цепочками мнимых образов, не более того, но это глубочайшее заблуждение. Когда ты видишь новый сон, будь это сладкая греза или черный кошмар, когда ты, забыв, что спишь, веря в действительность происходящего, гуляешь по странным загадочным местам, твоя духовная суть действительно находится там, в только что созданным твоей волей абсолютно реальном мире в одной из вселенных, точной копии твоего сновидения. Вот почему я назвал Землю планетой богов. Конечно, не все твои сородичи горазды на подобные творения. Видения многих бледны, нелогичны, нежизненны. Их образы, конечно, реализуются где-то, но тут же разрушаются, будучи негодными к стабильному существованию. Но есть каста великих сновидцев (один из них сейчас стоит рядим с тобой), всесильная фантазия которых способна на созидание стройных гармоничных самодостаточных миров. Вот они и есть истинные хозяева всего сущего.

– Вот как? Но где тогда настоящая жизнь землянина, в яви, или в сонном забытьи?

– Хороший вопрос, – хитиновые пластины инсекта слегка зашуршали. – Конечно, реально и то, и другое. Но если судить по масштабам влияния человечества на великое бытие, именно грезы – наиболее яркая и полноценная часть вашего существования, то, ради чего живет человек. Сновидения – главный инструмент божественного творчества, делающий это мироздание все более разнообразным.

– Погоди, не совсем понимаю. Скажем Кнолос, планета в виде диска… это же физически невозможно.

– Невозможно в вашей вселенной, с вашими законами природы, а здесь – вполне реально.

– Невероятно! Удивительно! – ошарашенный профессор прислонился спиной к золотой стене. – Ну а оракул. Он только тут, или подобных ему множество?

– Оракул один, но его тело пронизывает все измерения, следовательно, он есть везде, един, присутствует в каждом из мириадов миров (кроме Земли, разумеется), рожденных и только рождающихся. Кроме того, его суть не подчинена течению времени, для него нет прошлого, будущего. Иначе говоря, оракул существует в каждой секунде, от начала времен и до их полного иссякания. Именно поэтому он может поведать о том, что еще не случилось. Он – та ось, что соединяет воедино все созданное. У тебя есть еще вопросы, житель первичного мира?

– Пожалуй, нет, – в глазах ученого читалась явная борьба.

– Знаю, что тебя мучает, – вздохнул проводник информации. Сам понимаешь, что не можешь получить гарантированной истины (в этом и есть прелесть процесса познания). Вижу, ты хочешь верить мне, жаждешь принять новое, фантастически сокрушительное знание. Но где-то в глубине твоей рациональной души копошится червячок сомнения: а что, если и этот мир, и оракул, с которым ты беседуешь, и все, что сейчас услышал – всего лишь плод сновидения одного человека? Чему верить? Где правда? Пойми, человече, в бесконечной системе вселенных встречаются вещи, которые даже вы, боги, творцы миров, не способны познать. Это сокрыто. Вечное терзание в постоянном поиске истины – вот удел настоящих людей. Я открыл часть правды, и только тебе решать, верить в нее, или нет. А сейчас прощайте, оба. Вам пора.

Вот и все.

Влажная покатая поверхность под ногами. Кругом непроходимое болото. За спиной пещера сущности, которая ведает все.

Я взглянул на Илью. На лице профессора читалось смятение.

– О чем думаешь, дружище?

Он вздохнул:

– Если верить услышанному, выходит, сегодня я узнал больше, чем за всю свою жизнь. Как можно хранить подобное в себе? Ученый обязан делиться истиной, говорить, публиковаться, спорить. Но ты же понимаешь, мне не поверят, однозначно. Примут за психа.

– Это точно. Все сказанное в том гроте было адресовано только тебе и никому более. Прими это. Обитатели планеты богов не должны знать о своем великом предназначении, иначе это кардинально изменит их сны, а значит – и само бытие. Подобное недопустимо.

– Ты прав, пожалуй.

Тишина, неловкая пауза прощания.

Он вздыхает:

– Что теперь? Назад? Через болото?