Пентакль. Пять повестей

– Не-е-ет!!! – заорал вдруг мой аватар. – Только не так!

Сумрак, затмение. Вселенная завертелась вдруг в пугающем и завораживающем вихре, центром которого являлась моя персона. Лишившись плоти, став бестелесным, сознание испытывало амбивалентные чувства животного страха и экстатического восторга.

Какая-то могучая чуждая сила бережно подхватила мое растерянное естество и стремительно вышвырнула в совершенно иной, незнакомый, невозможный мир.

2

«Ну, где же она?» – Марк Сергеевич Исаев, заведующий отделением сомнопатологии[2 - Сомнопатология – наука об аномалиях процесса сна (прим. автора).], бросил нервный взгляд на часы. – «Уже на шесть минут опаздывает».

Он с тоской посмотрел на стопку свежих историй болезни, ждущих его профессионального внимания. Нет. Все потом. В данный момент мужчина не мог думать ни о чем, кроме предстоящего дела.

«Сегодня особый день. Надеюсь, все получится».

Стук в дверь.

– Войдите.

В кабинет робко вошла невысокая полная, богато, но безвкусно одетая женщина лет сорока пяти. Ее растерянные бледно-голубые глаза шарили вокруг, избегая взгляда врача:

– Здравствуйте, доктор. Извините, слегка задержалась. Пробки.

– Доброе утро. Позвольте? – мужчина галантно помог даме освободиться от кашемирового пальто. – Вот, накиньте халатик.

– Спасибо. Вы вчера звонили, просили прийти. С Димой что-то случилось?

– Не волнуйтесь, Лариса Петровна, ничего страшного. Состояние вашего супруга стабильное, опасений не вызывает. Тут дело иного рода – Исаев встал из-за стола и направился к выходу, жестом приглашая гостью следовать за ним. – Пройдемте в палату, сегодня ваше присутствие обязательно.

Еле поспевая за высоким собеседником, дама запричитала:

– Господи! Как гнетет эта неизвестность. Марк Сергеич, дорогой, я вся в раздрае. Вот уже четыре месяца, как муж в коме, юридически недоступен. А он, между прочим, директор крупной компании. Вы не представляете, что такое серьезный бизнес. Каждодневно возникает куча бюрократических вопросов, проволочек. Совет директоров давит, требует поднять вопрос об избрании нового руководителя. Я должна им что-то ответить, сегодня же.

«Боже, о чем беспокоится эта курица? О своем супруге, или о его капиталах?» – резко замедлив шаг, стараясь быть спокойным, Марк Сергеевич сухо прошептал:

– Во-первых, уважаемая Лариса Петровна, вы слишком драматизируете. Пациент не в коме (слава Богу), а в сопорозном состоянии[3 - Со?пор (от лат. sopor – оцепенение, вялость, сон; субкома, сопоро?зное состояние, status soporosus) – глубокое угнетение сознания с утратой произвольной и сохранностью рефлекторной деятельности (прим. автора).], а это не так катастрофично. Поверьте, он под присмотром профессионалов. Тут никто не сидит сложа руки, делаем все возможное. Безусловно, мы понимаем высокую ценность персоны Дмитрия Фомича Гостина для социума, именно поэтому он находится не в рядовом стационаре, а в единственной в стране федеральной клинике циркадной патологии, оснащенной лучшими специалистами и самой современной аппаратурой. Во-вторых, я потому и вызвал вас, что, как мне кажется, нам удалось нащупать выход из ситуации. Будьте терпеливы, скоро все поймете сами. Прошу.

Мужчина распахнул дверь одиночной платной палаты-люкс, пропуская даму вперед.

Гнетущая тишина, прерываемая ритмичным пикающим звуком одного из многочисленных мониторинговых аппаратов, находящихся у изголовья больного. Бледное лицо пациента, кажущееся восковым, серым, на фоне белоснежных простыней, тощее тело, почти незаметное под мягким покровом одеяла.

– Димочка, – посетительница всхлипнула и стала шарить в сумочке в поисках носового платка.

– Знакомьтесь, – тихо пробормотал врач, кивнув на сидевшего у постели больного, пожилого, но энергичного мужчинку, невысокого, лысоватого, с солидным животиком. – Это Илья Ильич Гонт, биохимик, доктор медицинских наук, профессор НИИ неврологии нашего города. Помните, Лариса Петровна, вы подписывали согласие на научное исследование состояния вашего…

– Да, конечно. Здравствуйте.

– Доброго времени суток, – ученый резво вскочил и угодливо приложился к ручке женщины. – Очень приятно.

– Ну что ж, – Исаев возвысил голос, – вас, уважаемая, очевидно, интересует, с какой целью мы обратились к ближайшей родственнице пациента. Скажу прямо: общими усилиями, не без помощи профессора, мы, надеюсь, нашли решение данной проблемы. В ходе обследования, как и ожидалось, был сделан вывод, что состояние вашего супруга больше напоминает длительный глубочайший сон.

– Летаргия?

– Гм. Нет, – Марк Сергеевич слегка скривился, – современная наука отрицает существование летаргического забытья, как такового. Это легенды. Так вот, важнейшим регулятором сна является гормон эпифиза мелатонин, именно это вещество обеспечивает его глубину и длительность. По неизвестным причинам, у вашего мужа уровень этого вещества резко повышен, что и вызывает беспамятство.

– Это можно вылечить, доктор?

– Надеюсь. И именно это мы попытаемся сделать сию минуту. С вашего согласия, разумеется. Вы не против?

– Н-нет, – посетительница слегка зарумянилась, – если это не опасно для него.

– Что вы? – врач улыбнулся и протянул собеседнице бумажный листок и ручку. – Это совершенно безобидная процедура. Как только вы подпишите этот документ, в кровь Дмитрия Фомича будет введено вещество, обратимо блокирующее рецепторы к мелатонину, что неизбежно повлечет за собой пробуждение пациента. Решайте.

Слегка поколебавшись, женщина решительно поставила размашистый росчерк на бланке:

– Действуйте!

– Прекрасненько, – подал голос профессор, – начинаю введение. Не беспокойтесь, минут через двадцать Лазарь восстанет.

Куда я попал?

Первое неприятное ощущение – тяжесть. Здесь притяжение сильнее, чем в Кнолосе. Мое тело, распростертое на спине, буквально вдавливает во что-то мягкое. Голова гудит, словно по ней шарахнули палицей, во рту странная горечь, во всех членах невозможная слабость. За всю свою жизнь я не чувствовал себя столь беспомощным.

Разве бог может испытывать подобное?

Открываю глаза. Свет. Ослепительный, режущий, жесткий. Зачем это? Глаза слезятся, но зрение быстро адаптируется к буйству иллюминации.

Осматриваюсь.

Помещение привычной прямоугольной формы. Стены и потолок цвета первого снега. Невозможно ярко. Раздражает.

Голоса.

Фокусирую взгляд. Передо мной двое: стройный мужчина и невысокая пухлая дама. Оба – в белых балахонах.

Мир белого, бес его дери.

Оба смотрят на меня с восторгом. Судя по всему, знают, что я – Создатель.

Прислушиваюсь и с удивлением осознаю: их язык тот же, что и в моей стране.

– Поздравляю, коллеги! У нас получилось, – голос справа. С трудом поворачиваю голову и вижу третьего – дородного плешивого коротышку. Слишком близко. Неприятно.

Двое других оживленно подхватывают разговор. Резкие громкие голоса. Звук бьет по ушам, голова звенит. Сознание отказывается воспринимать возбужденную навязчивую речь.

Надоело!

Мысленно приказываю им замолчать. Бесполезно. Пытаюсь притушить слишком яркое освещение. Не действует. О, Небо! Где мои божественные силы? В этом несчастном мире я лишен их? Как обычный человек?

Хочу обратно. Все бы отдал за это. Пытаюсь крикнуть, выгнать их вон. Голос не слушается, вырождаясь в жалкий хрип.