Пентакль. Пять повестей

Еще один поворот, и я уже на оборотной стороне мира, непознанной, загадочной. Здесь начало ночи (немудрено, если в моем царстве сейчас утро), лишь бледная луна и острое зрение позволяют рассмотреть детали рельефа с космической высоты.

Унылое, безотрадное зрелище.

Пустыня. Я не вижу зелени лесов, бирюзы водоемов, следов обитания человека. Только мертвая серая бесконечная равнина, изредка пересекаемая грядами невысоких голых сопок.

Полет продолжается. Время идет. В памяти всплывает красный пунктир из пророческого сна, наведенного оракулом, указывающий нужное место. Чувствуя, что цель близко, начинаю кружить над районом предполагаемого обиталища похитителя Энесси и тут же замечаю внизу яркую точку, сверкающую даже в темноте. Вот она – пирамида!

Замедляюсь и ныряю в атмосферу. Все ниже, под редкие свинцовые облака. Мягко спускаюсь на каменистую твердь. С такого расстояния чужой мир открывается совсем по-иному. Замечаю жизнь. Но какую? Жалкое подобие того буйства флоры и фауны, что процветает в моей стране. Ущербная, словно вывернутая наизнанку, тупая, примитивная, не имеющая перспективы развития. Сквозь липкий сизый туман вижу несколько вялых рыхлых моллюсков-слизней, прячущихся под валунами, поросшими серым влажным мхом, да мелких плоских белесых червей, напоминающих кишечных паразитов, разбросанных по бесплодной стекловидной поверхности.

Вот он какой, мир без души, без Энесси.

Если б обитель мертвых существовала в действительности, она выглядела бы примерно так. Холодное, скучное, безотрадное место, пронизанное духом какой-то вселенской безысходности.

Гадливо перешагнув живую киселеобразную субстанцию, напоминающую блевотину, я уверенно двинулся к логову Темного, которое даже издали поражало своей красотой.

Чем ближе подходил к цели, тем разительнее менялось окружение. Бледная тень деградирующей местной жизни исчезала, уступая таким знакомым зеленым зарослям. Пахнуло чем-то близким, родным, словно и не покидал обжитые места.

Минут через десять я уже был рядом.

Красота!

Пирамида, казалось, была создана из цельного гигантского монолита чистейшего алмаза. Ее ровные, как зеркала грани даже во мраке ночи играли яркими световыми сполохами, завораживая, восторгая. Удивительно, что за титан смог создать такое чудо?

Я встряхнулся, с трудом сбрасывая с себя морок эстетического оцепенения. Не затем мною проделан этот дальний путь, чтобы любоваться местными диковинами. Передо мной обиталище ненавистного похитителя, и я войду туда.

Поиски входа были недолги. Вот она, высокая гладкая заслонка, сделанная, судя по всему, из того же материала, что и само строение. Преграда кажется незыблемой, несокрушимой. Возможно, так оно и есть для обычного человека, но не для создателя этого мира.

С усилием пинаю дверь ногой, и она разлетается мелкими сияющими осколками. Вхожу внутрь. Высокий просторный тоннель треугольного сечения ведет прямо. Вокруг густое фиолетовое свечение, странным образом искажающее пространство, перспективу.

Тихо, пусто. Иду уже минут десять. Никаких препятствий. Душновато, сыро.

Однообразие движения наконец-то нарушается. Ход упирается в поперечную стену и под прямым углом сворачивает направо. Огибаю угол, попадая в широкое помещение, нечто вроде холла со сводчатым потолком, и замираю от неожиданности.

Что это? Статуи?

Нет. Впереди стражи – около десятка огромных (в два человеческих роста) каменных големов. Безголовые, с широченными плечами, продолжающимися двумя парами конечностей, вооруженных зазубренными клешнями. Увидев незваного гостя, они неторопливо оживают, будто просыпаются от векового сна. Синхронно повернувшись, чудища начинают движение в мою сторону, неумолимо, словно материальное воплощение рока. Их слоноподобные ноги-тумбы гулко топают по зеркальной поверхности молочно-белого пола.

Вздыхаю от досады. Неужели он всерьез рассчитывал остановить меня этим? Яростный Симмер нетерпеливо вибрирует внутри бедра, предвкушая добрую сечу.

Нет! Я спешу и не намерен упражняться в фехтовании с этими квазиживыми созданиями. У Творца есть методы попроще. Одно движение бровью, и казавшиеся несокрушимыми тела монстров осыпаются легким блеклым пеплом. Бой закончился, не начавшись.

Путь свободен.

Прохожу сквозь сухой тлен, пересекая залу, и упираюсь в единственную дверь. Хлипкая голубая створка не заперта. Толкаю ее, вхожу внутрь и словно попадаю к себе домой. Комната – копия нашей спальни в королевской башне, только без окон, разумеется.

Делаю шаг вперед и задыхаюсь от восторга, смешанного с облегчением. В дальнем углу, вцепившись руками в спинку кресла, стоит Она. Единственная моя любовь, чудо этого мира, его душа. Перламутрово-серебристые пряди волос струятся по плечам, как тяжелый атлас, грудь часто вздымается в прерывистом дыхании, огромные янтарные глаза смотрят с тревогой и вызовом.

Нашел!

Ослепленный бурей взыгравшихся чувств, я порывисто подаюсь к ней, выдыхая:

– Энесси!

Девушка в ужасе отшатывается, вжимаясь в стену, хрупкие плечи дрожат, голос срывается:

– Не подходи!

Не ожидая такой реакции, цепенею в шоке:

– Что с тобой, милая? Ты не узнаешь меня? Очнись, посмотри. Это же я, твой Рон.

– Нет. Ты не проведешь меня.

Я в полном недоумении. Очевидно, девушка принимает меня за него. Что случилось? Неужели Темный настолько одурманил ее сознание, что бедняга не узнает меня? Взываю в отчаянии:

– Солнце мое, стряхни наваждение, открой чувства. Перед тобой твой нареченный. Клянусь вселенной!

– Здесь все обманчиво, – в ее хрустальном голосе нотки сомнения (это уже хорошо), – он и ты… вы оба…

– В бездну его! Здесь только я. Пришел за своей единственной. Тебе нечего больше страшиться, поверь.

Супруга надрывно вздыхает:

– Ты? Я хочу верить, но боюсь.

– Сомневаешься в том, что перед тобой именно я? Правду легко доказать. Проверь меня.

Молодая женщина поднимает глаза и впервые смотрит в упор, без испуга:

– Напомни, что ты произнес в тот миг, когда создал меня?

– Помню, словно это было вчера. Я сказал тогда: «Ты – лучшее мое творение».

Пауза.

Она часто-часто моргает, пытаясь бороться с хлынувшими вдруг слезами, и бросается ко мне:

– Рони, любимый!

Ее тонкое хрупкое тело дрожит в моих объятьях, и в этот миг я вдруг понимаю, до какой степени ненавижу неведомого недруга.

Мы садимся на край ложа. Ласки, поцелуи, шепот успокоения.

Через пару минут она окончательно приходит в себя.

Меня мучают вопросы:

– Он обижал тебя?