Любомир

– Откуда? – Вика не успела снять пальто, – у тебя же ничего не останется.

– Ты паспорт забыла, я на твое имя в быстрозайме взял, – отшутился Люр и поймал женский ледяной взгляд. Однако через 10 минут все ей рассказал. Вика опешила еще раз. Идиллия была восстановлена.

– Давно я мечтала о браслетике от "Pandora" из белого золота, там шармы докупаешь разные. Вроде индивидуального конструктора, – Вика врастала в новую роль успешной девушки. В рамках самого короткого месяца в году это было уже чересчур.

Люр снова заметил этот странный блеск глаз в зеркале. Он пробивался сквозь склеенное из пыли и соплей доверие, которым он наслаждался спустя долгое время подавленного существования. А его снова использовали как красивый аксессуар, которым можно похвалиться перед людьми и дома потешиться. Он стоял в ванной и смотрел на текущую воду: "Почему я позволяю ей себя так вести? Рядом, я сказала! Еще и разрешения типа спрашивает. Мой самый любимый вид между ног!" С голосом был явный непорядок. Люр умылся холодной водой и еще раз удивленно посмотрел в зеркало.

Неминуемо наступил день отъезда…

Она висела на шее, а у него щемило под ребром. Это был конец. Лезвием Люр мысленно скользил по воспоминаниям, вырезая все признания, слова, эмоции и доверенные секреты. Проще было перерезать сухожилия. Второй раз страшнее, ведь ты уже знаешь, что будет… Или подозреваешь… Медленно уплывающая кудрявая ведьмочка на перроне в стильном пальто вклеивалась в память между уже вырезанными воспоминаниями. И это напоминало Любомиру какую-то дешевую мыльную драму на одном из федеральных каналов.

Путь домой сопровождался густым черно–сизым туманом вокруг человека с туристическим рюкзаком. Он не замечал никого по пути на Белорусский вокзал. От него отскакивали наглецы, пытающиеся обогнать и ущемиться плечом вперед, сам же он не щадил внезапно останавливающихся в потоке людей, которые бездумно шли за толпой, а им, вроде бы, не туда. Возмущаться в потоке бесполезно – снесут и не обернутся.

Он вышел на работу и в ней утопился. Снова. Опять и снова. Телефон разрывался от любовных посланий Вики – она скучала, ей было одиноко. Он скучал тоже, но она сделала свой выбор.

– Люб, увольняйся, я не могу так. Продашь машину, найдется тебе работа здесь, – она рыдала в трубку, – к ребенку будешь приезжать по возможности.

– Прежде чем отказаться от всего ради большой любви, спроси, от чего готова отказаться большая любовь ради тебя, – он дистанционно вбил и без того невысокую девушку по пояс в землю, – почему ты перекладываешь ответственность на меня? Я же тебя отогрел и поддержал, хоть ты поставила меня перед фактом без обсуждения. Ты пообещала всегда говорить правду, даже неприятную!

– Да, я знаю, но только сейчас я поняла, – у нее была истерика.

– Давай так, через две недели я тебе звоню, за это время ты осознаешься быстренько, а там мы решаем, что же делать? Такие фразы, как "хочу за тебя замуж" и "детишек тебе родить" просто так на ветер не бросают. Тем не менее ты приняла решение.

Через две недели трубку подняла абсолютно незнакомая девушка, чего Люр и боялся. Разговор быстро закончился – замуж уже никто не хотел, тем более детей. Формулировка была похожа на "отсутствие контакта со своими истинными желаниями".

Да, пока у нее никого не было, но были деньги. Он смотрел ее инстаграм, как она спивалась вином, меняла айфоны и тусовалась с подружками. Затем появился фитнес–клуб, а вскоре она переехала в Москву, где все повторилось с еще более пафосным налетом. А вскоре появился и парень.

***

– Лиз, привет. А можно сделать так, чтобы ее некому было везти домой с конюшни?

– Сделаем, Люр.

Люр долго стоял в ванной перед зеркалом. Воздух вокруг тела вибрировал и клубился завихрениями потоков. На него смотрел человек без улыбки со стеклянно–золотым блеском в глазах. Воображение дорисовывало картину: заходящие за виски пушистые брови, длиннющие усы, раздваивающийся язык, "легкий" запах серы изо рта, щетина медленно превращалась в зеленую перламутровую чешую, спускаясь по шее под рубашку, почерневшие пальцы впились в раковину, а хвост хлестал из стороны в сторону по полотенцам и стиральной машине.

Он выключил воду, расстегнул две верхних пуговицы льняной рубашки и поехал в ювелирный магазин. После чего отправился к родителям Вики, выпил с ними чая, обсудил преображение родительского жилья после ремонта, рассказал про свою операцию. Наконец–таки спросил разрешения. Они очень обрадовались, потому как привыкли – ведь ремонт помогал делать, парень хороший, перспективный и вообще дочке нравился. Они не были в курсе всей истории. Только мама сказала по секрету, что дочь очень зла, хоть и непонятно на что, но Люру под силу ее успокоить. Материнское сердце так ей подсказывало.

Автобусный карман в одном из поселков городского типа пустовал – последний автобус уехал и смысла ошиваться там не было. Придорожный магазин закрылся. Опоздавшие за пивом просили за рубль–два подвезти их до соседнего населенного пункта в круглосуточный. Люр ждал уже чужую ему девушку.

Мигнули знакомые фары Жигулей хозяйки конюшни, из машины появилась Вика. Они поздоровались и весь путь ехали молча. Неподалеку от поворота к ее дому была аллея, Люр остановил машину в начале.

– Ты чего без очков ночью?

– Операцию сделал в Минске. Ничего не хочешь мне сказать, Вик?

– Знаешь, как быстро приоритеты меняются? Недавно только мечтала о квартире в Гомеле. Теперь она мне даром не нужна. Подружки во Владимире смотрели на меня большими глазами, когда я рассказывала, сколько мне платят. Потом Москва.

– Это тебя Москва так изменила? Может глазки–то промой от блестяшек? Тебя не смущает, что тебя некому везти было? Такси бы взяла, ты же теперь успешная девушка.

Она была похожа на диарейного ежика – шла полусогнувшись, крепко скрестив руки на животе и смотрела под ноги. От прежней Вики–ведьмочки остались только вьющиеся волосы.

– Раз не хочешь про нас, то я сам. Долго мучать не буду. Я смогу быть с тобой даже такой засранкой, которой ты пытаешься казаться, – златоглазый рвался в бой, но Люр гасил его.

– Я знаю больше и понимаю шире, чем ты сама о себе и об окружающих, поэтому отбрасывай свои колючки, озлобленность и подумай хорошенько, хочешь ли ты все еще замуж за меня? С детьми разберемся в процессе. Я не верю, что бабло побеждает любовь, и делаю тебе предложение. Поеду вместе с тобой, – он достал коробочку.

Он проигрывал эту ситуацию несколько раз и, к сожалению, а может быть и к счастью, сбылся самый тривиальный вариант.

Ежа разорвало на куски зловонным взрывом. Она орала что–то про "ты меня бросил", "я чуть не сдохла, когда ты уехал", "меня незнакомые люди спасали", "ко мне реанимация приезжала", "а ты где был?!". Он выключил звук. Коробочку она даже не открыла.

Молча выслушав этот поток, Люр спрятал коробочку в карман, развернулся и медленно пошел к машине. Это было второе кольцо в его жизни. Пусть и формально. Люр завел двигатель, закрыл приоткрытые окна и заорал. В машине он не курил, но золотой блеск прорвался наружу. Дракон открыл окна нараспашку, достал сигарету, нажал на кнопку магнитолы. Знакомая объездная, но 140 км/ч.

Здесь наигранная маска вдруг становится лицом,

Самый свежий добродетель был недавно подлецом,

Здесь монахи и жрецы беспощадно лгут,

Широко открыты двери в славный город Спрут! А–а–а–а–а!!!

5 Диез – Спрут

Следующим утром мама с удивлением обнаружила сына в комнате. Родители успели заметить кольцо на столе, и в тот вечер отмечали событие.

– Люб, ты чего сидишь–то? – задала мама риторический вопрос. Он смотрел сквозь телевизор. Мама некоторое время стреляла одними и теми же фразами, но и так все было очевидно. Заметив коробочку под монитором, мама замолчала.

– А я снова прав!!! Я не верю, а оно так и есть. А во что верить–то?! Сука!! – и он позволил себе заплакать. Смесь голубого с золотом озарила комнату теплым светом. Мама молча ушла за валерьянкой.

– Узбагоин подействовал, – спустя 3 часа, выспавшись, Люр курил на балконе и улыбался. Дракон ночью забрал очень много энергии. Он заварил чай с лимоном, захватил конфет и включил компьютер. В одной из соцсетей его ждало сообщение: "Не мог бы ты сфотографировать то кольцо, которое вчера приготовил? Я что–то разнервничалась".

Люр подавился и заплевал чаем монитор, протер рукавом, прочитал снова. Смеяться не получалось. Хотелось снова плакать, и он застонал. Да, он собирался убивать дуру в этом человеке абсолютно серьезно. Люр, правда, в воспитательном процессе не предусматривался. Чистый золотой блеск снова озарил комнату яркой вспышкой, жилистая лапа убрала доброго юношу в сторону. Дракон выслал фотографию без лишней лексики и прищурился в ожидании ответа…

– Какое красивое! С фианитиком! Или это бриллиант? В сердечке. Класс! Но ты же знаешь, я не ношу обычное золото. У меня только белое.

Монитор было жалко. Дракон обдал его ультрамариновым пламенем и в легком ступоре уже сам потопал на кухню, достал валерьянку, поставил на место, открыл бутылку коньяка и сделал хороший глоток.

– На тебе, парниша, новую жизнь и осознание ко дню рождения, – медленно размахивая хвостом сказал Дракон, когтем ковыряя на оплавившемся мониторе капельки пластика, – дальше "гействовать" буду я.

День рождения Люр отметил дома, слушая в очередной раз о том, какой он был маленький. Лисенок–луковица настоятельно топала ножкой в телефон, поэтому ночевать пришлось отправиться к ней. В мессенджере были сухие поздравления от Вики. Дракон заботливо отослал ей сердечки в благодарность. Светка про существование Вики не знала, но не могла не ощущать, что что–то с ее другом не так. Пока Люр спал, она залезла к нему в телефон и нашла источник проблемы. Утром они спокойно позавтракали, он как обычно отвез ее на работу.

– Алло, Люр, привет, ты не мог бы отвезти меня на вокзал, вещей много, а все заняты, – голос прежней Вики.

– Ты здесь еще? Да, конечно, для тебя всегда готов, – он едва сдерживал Дракона, который произнесенными словами оплавил телефон. Спустя неделю Люр почти оправился от этой истории, но…

Они ехали по улице Барыкина, часто останавливаясь на светофорах.

– А ты знаешь, мама впечатлилась твоей историей и тоже сделала операцию на зрении. Здесь в Гомеле. Правда, сделали что–то не так, теперь у нее очень болит голова и глаз. Папа к ней сейчас поехал, таблетки повез и убивать причастных заодно.

– Неочевидные причины и следствия, – излучал дружелюбие Дракон, грива которого красиво развевалась на ветру. – Лучше бы тебе прилетело, говно с колючками. Тем не менее, ты спокойно уезжаешь, пока твой больной отец тратит остатки сил.