Три Светланы

Колины родители с утра до вечера были заняты на работе и возвращались уставшими и озабоченными. Отец – вечно отдающий соляркой, с черными, несмывающимися следами масла на руках – после ужина устраивался перед телевизором, но вскоре засыпал на стуле. Мать – каждый раз приносящая с собой пронзительный запах лекарств – готовила еду на завтра, наскоро проверяла дневник сына и, с трудом дотащив мужа до кровати, сама засыпала рядом. Коля был предоставлен самому себе – ходил в школу, делал уроки, когда подрос – сам варил борщ. Он не гонял с мальчишками мяч на пыльной дороге, не просиживал с удочкой на речке: его больше тянуло к книгам. Колин сосед-учитель в классе заметил способного и не по годам рассудительного мальчика и когда узнал от жены, что Коля – постоянный читатель библиотеки, а от дочери – что они знакомы, то все вместе решили пригласить соседа в гости.

Тот день, когда Коля впервые вошел в их дом, стал знаменательным в его жизни. Он коренным образом изменил его мировоззрение, его судьбу, которую прочили ему родители. Уже сам дом Алексея Карповича и Веры Георгиевны, унаследованный от родителей Алексея Карповича – с большим залом, где вечерами за чаем с мятой и душицей, за чтением вслух интересной книги или просто за разговором собиралась вся семья; со спальнями для родителей, для дочери, для сыновей; с кабинетом хозяина, доверху уставленным книгами в застекленных шкафах; с просторной кухней, где начиналось каждое утро семьи и, главное, атмосфера, царящая в доме, где каждый член семьи, даже самый маленький, чувствовал себя частицей одного здорового организма – разительно отличались от того жилья и быта, в котором рос Коля. Несмотря на свой юный возраст, он ясно видел и отличал любовь, уважение и заботу в отношениях Инночкиных родителей, их чувства к детям, и у него щемило в душе, когда он вспоминал свой дом, своих родителей.

Коля стал часто бывать в доме соседей, и сами отношения с Инночкой, с ее родителями стали более близкими. Случалось, что со своими проблемами Коля шел за советом в соседний дом и лишь потом советовался со своим родителями. Интеллигенты не в первом поколении, унаследовавшие от своих родителей, от предков их семей самые лучшие человеческие качества, Алексей Карпович и Вера Георгиевна щедро расточали их другим – уча, советуя, помогая, независимо от степени знакомства и социального статуса.

Проходило время. Коля и Инночка взрослели. Изменялись и их чувства друг к другу, перерастая от просто дружеских к более серьезным. В семье соседей Коля уже считался чуть ли ни сыном. После окончания школы Коля, не раздумывая, поступил на заочный факультет пединститута. По рекомендации Алексея Карповича, парторга школы, Колю приняли на работу инструктором в райком комсомола. Молодой и видный собою парень, талантливый организатор комсомольской работы, быстро пошел вверх по служебной лестнице. Через два года Коля стал заведующим отделом. Инночка успела за это время окончить школу и тоже поступила в пединститут, но на дневное отделение. На семейном совете было решено: после второго курса она выходит замуж … конечно, за Колю!

По совету Алексея Карповича Коля поступил на двухгодичный вечерний факультет университета марксизма-ленинизма при райкоме КПСС. Университет располагался в здании райкома комсомола, и поэтому для Коли остаться два раза в неделю на два часа занятий не доставляло больших хлопот. Коля выбрал международный факультет. Его интересовала политика, он внимательно следил за международными событиями и сам часто выступал на политинформациях. К концу семестра на факультете каждый слушатель подготавливал доклад на актуальную тему, который обсуждался всей аудиторией, и по результатам обсуждения выставлялся зачет. В своем докладе на тему «Германский вопрос» Коля раскрыл одну из важнейших европейских геополитических проблем, касающуюся вопроса политического статуса и границ Германии. Начав анализ с распада Священной Римской империи, создания Второго рейха, поражения в Первой мировой войне, создания гитлеровского Третьего рейха, разгрома во Второй мировой войне, раздела страны на зоны оккупации, объединения западных зон и образования Федеративной Республики Германии и, наконец, создания первого на немецкой земле государства рабочих и крестьян – Германской Демократической Республики, Коля в заключение высказал собственное мнение о возможном будущем двух немецких государств. После занятия к нему подошел преподаватель, сотрудник райкома партии, поблагодарил за доклад, поинтересовался о Колиной работе и удивился, что Коля, кроме работы и занятий в университете, еще учится заочно в институте.

Через несколько недель после очередного занятия к Коле вновь подошел преподаватель и сказал, что их ждет первый секретарь райкома комсомола. В кабинете первого секретаря, несмотря на поздний час, продолжалось заседание, и Коля, воспользовавшись ожиданием, попытался выяснить у преподавателя причину его вызова, но тот посоветовал не опережать события. Наконец из кабинета стали выходить люди, и Колю с преподавателем пригласили войти.

Первый секретарь райкома ВЛКСМ приподнялся из-за стола, пожал руки и жестом указал на стулья. Найдя на столе нужный документ и бегло просмотрев его, он сразу же перешел к делу. Крайком партии получил две разнарядки на учебу в Московском государственном институте международных отношений и поручил крайкому комсомола подобрать кандидатуры из молодых перспективных комсомольских вожаков. Одну кандидатуру уже подобрали. Райком комсомола рекомендует крайкому комсомола в качестве второй кандидатуры Вас. И первый секретарь вопросительно посмотрел на Колю. Что скажете? Опережая Колю с ответом, поднялся преподаватель и, как на заседании парткома, четко и ясно дал характеристику слушателю университета марксизма-ленинизма Николаю Григорьевичу Б., подчеркнув его обширные знания международного положения страны и прекрасные аналитические способности. Первый секретарь одобрительно кивал головой и, дождавшись, когда преподаватель опустился на свой стул, вновь посмотрел на Колю. Коля встал и честно признался, что это неожиданно для него и он не знает, что ответить … потом быстро добавил, что уже учится в пединституте. Первый секретарь удивленно посмотрел сперва на преподавателя, потом вновь на Колю, снял очки и уже тоном рядового комсомольца сказал: «Я бы для приличия поблагодарил за доверие …» Затем вновь нацепил очки и продолжил в поучительном тоне, что Колина успешная учеба в вузе только подтверждает правильность выбора райкома. Коля должен понять, что это – большое доверие комсомола своему члену и большая ответственность перед партией, и Коля должен оправдать это доверие. Коле будут созданы максимально благоприятные условия для подготовки к вступительным экзаменам, которые состоятся в следующем июле. В завершение разговора первый секретарь попросил подумать и дать ответ в самое ближайшее время. На предпоследнем слове он сделал особое ударение.

На семейном совете Алексей Карпович сразу же сказал, что, независимо от своего решения, Коле нужно было прежде всего поблагодарить за доверие и просил Колю запомнить это на будущее. В отношении самой учебы в престижнейшем вузе страны – и долго думать не надо! Это – подарок судьбы, и им надо, несомненно, воспользоваться. Коля достоин этого подарка. Вера Георгиевна поддержала мужа, но, тем не менее, заметила, что, несмотря на все привилегии, дипломат – покорный слуга государства, не волен в выборе места работы и это отражается на семье. В этот момент Вера Григорьевна, конечно, думала о судьбе дочери. Потом вдруг опомнилась и твердым голосом добавила, что русские дипломаты всегда думали, прежде всего, о благе отчизны и только потом о себе! Инночка, услышав это, расплакалась.

На следующий день у Коли состоялся серьезный разговор с Инночкой. Он уже принял решение и теперь ему следовало успокоить и обнадежить любимую девушку. Неожиданная новость вначале испугала Инночку – Коля стал ей дорог и близок, без него она уже не представляла себе другую жизнь, и вот теперь должны расстаться! Но родители объяснили любимой дочери, что еще неизвестно, поступит ли Коля в МГИМО и если поступит и уедет, то не навсегда, будет приезжать на каникулы, и она может съездить к нему в Москву. Инночка немного успокоилась и совсем пришла в себя, когда Коля упомянул о возможности ее перевода на учебу в московский пединститут, и как было решено ранее, через два года они поженятся. Инночка молча слушала Колю, но в голове терзала одна и та же мысль – окрутят его московские девки!

Коле действительно создали на работе режим максимального благоприятствования, освободив от некоторых обязанностей и позволив часть рабочего времени посвятить подготовке к экзаменам – ведь из их рядов выходил будущий дипломат! Перед экзаменами с каждым абитуриентом МГИМО проводилось собеседование с целью оценить его общий образовательный и культурный уровень. Этот показатель нередко являлся решающим при зачислении в институт. Колины друзья из райкома начали приносить ему познавательные статьи из газет и журналов, советовали прочесть аннотации к тем или иным популярным литературным произведениям, театральным постановкам, кинофильмам. Стараясь не злоупотреблять предоставленным ему режимом, Коля читал в перерывах между заседаниями, в дороге во время командировок, даже сидя в президиуме торжественного собрания, уткнувшись в книгу как в повестку дня. Друзья шутили, что Коля, еще не поступив в МГИМО, уже нашел Место Где Интеллигент Может Отдохнуть! Дома Коля совершенствовал свой французский, повторял историю и естествознание. Сочинения по литературе он всегда писал на отлично, оставалась география – этому предмету Коля не уделял особого внимания в школе, и теперь многое приходилось наверстывать заново.

Прошло полгода после судьбоносного разговора в кабинете первого секретаря райкома комсомола. Приближалась пора сдачи экзаменов. Коле казалось, что за этот короткий период он прочитал, узнал и выучил столько, сколько он познал за все время учебы в школе. Его вызывали на заседание крайкома партии, где его кандидатуру утвердили для учебы в МГИМО. Там он познакомился с худощавым, нерусским парнем – секретарем первичной комсомольской организации отдаленного совхоза. Он был второй кандидатурой на учебу. Уже позже, когда Николай Григорьевич стал дипломатом и устраивал на учебу дочь, он вспоминал этого парня, которого для создания видимости равноправия при поступлении в престижнейший вуз страны просто покатали за счет совхоза в Москву и обратно. После заседания крайкома к Коле подбежала бойкая корреспондентка из местной газеты и стала задавать ему вопросы. Коля прервал ее вопросом – не ошиблась ли она адресом? «Ну что Вы! Вы ведь теперь наш пример и гордость – будущий дипломат, выращенный в нашем крае!» – с пафосом возразила она.

В июле Коля уехал в Москву, успешно прошел собеседование, сдал вступительные экзамены и ожидал списка зачисленных на 1-ый курс факультета международных отношений. Неожиданно его вызвали в приемную комиссию и послали в студенческую поликлинику пройти медкомиссию. Увидя перед собой атлета, врач удивленно произнес: «С Вашим представительским видом только родину представлять! Чего они там выдумывают!» Коле было ясно – при таком огромном конкурсе нужно было найти зацепку, чтобы отсеять лишних.

Колю зачислили, и началось его восхождение теперь по дипломатической лестнице.

Глава третья. Место Где Интеллигент Может Отдохнуть

Разительно выделяясь своим высоким ростом и крепким телосложением среди остальных сокурсников, Коля отличался и своим поведением и отношением к учебе. Большинство студентов – дети сотрудников МИДа, высших чиновников столичных и республиканских министерств, крупных партийных работников – действительно считали, что вуз, куда их устроили влиятельные папы, это именно то Место, Где Интеллигент Может Отдохнуть. Уже своей джинсово-импортной одеждой, вальяжной манерой выставлять себя, небрежной русской речью с обязательной примесью лексики иностранного языка они искусственно отделяли себя от той, как они считали, «серости рабоче-крестьянского происхождения», которой милостиво позволили присутствовать в этом Месте. Они общались своими обособленными группами не по интересам, а по значимости их родителей – предков, как они их называли – и крайне редко впускали к себе «недостойных», которым уготавливали роль обслуги, шутов и сплетников. Привыкший к дисциплине и отчетности на работе, к серьезному отношению – пусть даже и на заочном отделении – в пединституте, он удивлялся лояльности и снисходительности преподавателей. Трезво оценив свое положение и свои возможности, Коля выбрал самый оптимальный способ добиться признания в этом вузе: в учебное время – отличными знаниями, а в свободное время – успехами в спорте.

Еще в старших классах школы он начал заниматься баскетболом, затем продолжил на работе в комсомоле, был в сборной района. На первой же тренировке в спортзале института он понял, что для начала он может здесь проявить свое спортивное превосходство над институтской «элитой» и стать равным. Успех не заставил себя долго ждать – к концу первого семестра он уже был в сборной института. К концу учебного года команда была в числе молодежных лидеров столицы, и в этом была немалая заслуга Коли. В силу специфики вуза проводились международные соревнования, и Коля впервые в жизни выехал за границу, в Болгарию. Оттуда он вернулся с медалями и репутацией лидера команды, достойно защищавшего спортивную честь страны за рубежом. Спортивные заслуги открывали Коле дорогу в общественно-политическую жизнь института. Он становится членом комитета комсомола института – родной ипостаси Коли.

В учебных аудиториях института за Николаем Б. постепенно закрепляется репутация студента-отличника. Николай активно выступает на семинарах, проявляет глубокие знания изучаемых предметов, хорошо разбирается в исторических событиях, дает им правильный объективный анализ, не стесняется высказывать собственную оценку событиям … Николай хорошо владеет французским языком, у него прекрасное произношение – Вера Георгиевна, свободно владеющая французским, проведшая детство в Париже – немало вечеров посвятила шлифовке Колиного произношения. Николай успешно овладевает вторым иностранным языком – арабским, много общаясь со студентами-выходцами из арабоязычных стран.

За первые два года обучения Коля коренным образом изменил свой статус студента из провинции, выходца из серой массы, и «интеллигенты» признают это.

Людмилу Коля впервые увидел в спортзале института. Высокая, статная девушка сразу бросалась в глаза и вызывала интерес. Она училась уже на старшем курсе, давно играла в баскетбол, была капитаном женской сборной института. После нескольких совместных тренировок она отметила, что атлет с первого курса неплохо водит мяч по площадке и точно забрасывает его в корзину. И по всему было видно, что он – не из институтских «интеллигентов». Тренер иногда ради спортивного интереса составлял смешанные команды, и когда Коля играл в одной команде с Людмилой, они всегда с разгромным счетом побеждали соперника. Людмиле это нравилось и она уже проявляла инициативу при составлении своей команды. После тренировки Коля шел к метро, и случалось, что им было по пути. Со временем случайность переросла в привычку – один ожидал другого, и они вместе совершали этот путь. Дальше пути расходились по разным веткам: Коля ехал в общежитие, Людмила – домой. Он уже знал, что Людмила – дочь высокопоставленного чиновника из МИДа. Многие парни из института, проявляя свой незакончено-высший, а некоторые – даже высший дипломатический талант, пытались завоевать ее симпатию, но Людмила была неприступна.

Так проходили месяцы их тренировок и коротких совместных путешествий к метро. Коля чувствовал, что Людмила пытается проявить инициативу и продолжить общение за пределами спортзала, но Коля каждый раз сердцем ощущал фотографию Инночки во внутреннем кармане его пиджака и не поддавался.

Однажды после очередной тренировки Людмила громко объявила, что приглашает в ближайший выходной всю команду на дачу.

Дача Людмилиных родителей располагалась в Кунцево, на излучине Москва-реки. Большой каменный дом, покрытый красной черепицей, подковой окаймляла сосновая роща. От высокого крыльца вниз к воде спускалась дорожка. Вся окружающая инфраструктура наглядно показывала социальный статус хозяев. Рослая баскетбольная дружина разместилась за столом на просторной веранде. Родители Людмилы радушно встречали друзей дочери. Альберт Генрихович – папа Людмилы, несмотря на высокий чин, сам ходил вокруг стола, подливая вино в бокалы и уговаривая отведать то или иное блюдо, при этом он повторял, что тоже когда-то учился и знает, что значит голодный желудок. Коля, непривыкший к такому застолью – чрезмерному обилию блюд и напитков, не знал, с чего начать, поэтому ел знакомую пищу и старался меньше пить, на что обратила внимание Людмилина мама – Клара Аполлоновна. Она подошла к Коле, по-хозяйски взяла его тарелку и стала накладывать понемногу разных блюд. Возвратив тарелку на место, она наклонилась и шепнула Коле на ухо: «Не стесняйтесь! И слушайте, что говорит мой муж – он плохого никогда не советует». Команда – подавляющее большинство из институтских «интеллигентов» – уговаривать себя не заставляла. Видно было, что подобное застолье было для них привычным делом, и к тому же молодой организм крепких, здоровых людей требовал обильной пищи. Коля заметил, что и папа, и мама наблюдают за ним, стараясь это сделать незаметно. Он уже спиной чувствовал их взгляды и ему было неудобно. Понятно было, что этот спектакль Людмилины родители устроили ради него. Коля был здесь главным героем, а баскетбольная команда – массовкой.

Проходили месяцы учебы и регулярных переходов от спортзала института до станции метро. Людмила как-то раз предложила зайти по пути в книжный магазин и посмотреть новую литературу. В другой раз они зашли в кафе попить кофе. Это стало у них регулярным. Однажды в книжном она купила несколько томов словарей, и Коля взялся донести тяжелый пакет до дома. Впервые они вмести ехали по одной ветке метро. Людмила жила в элитном доме на Фрунзенской набережной. Войдя в дом и подойдя к лифту, Людмила предложила подняться на ее этаж попить кофе – родители будут рады. Но Коля сослался на сильную занятость этим вечером, попрощался и поспешил в общежитие. Фотокарточка Инночки уже переместилась из внутреннего кармана пиджака в карман рубашки – ближе к сердцу.

Накануне Нового года Людмила спросила Колю, поедет ли он домой? Коля намеревался встретить Новый год с родителями. Двоюродный брат отца Коли жил в Подмосковье и давно приглашал будущего дипломата в гости, но Коле было жаль тратить время на неблизкую дорогу и он откладывал встречу. Тогда брат сделал «дипломатический ход» – пригласил на Новый год Колиных родителей, и Коля вынужден был присоединиться к ним. Но перед самым отъездом простудилась мать и не рискнула в зимнюю стужу покидать дом. Поездка сорвалась. Коля решил Новый год встречать с друзьями в общежитии.

Когда 31 декабря после укороченных занятий, прощаясь на станции метро, они поздравляли друг друга с наступающим Новым годом, Людмила, смеясь, просила передать пожелания Колиным родителям. Коля сказал, что они не приехали. Людмила на секунду задумалась, потом неожиданно подхватила Колю под руку и втолкнула в свой вагон.

Людмилу с Колей встретили на Фрунзенской набережной как на очередном раунде переговоров, результат которых еще не ясен, но уже сейчас все радуются ему! Людмила представила Колю и познакомила с гостями. Некоторые были знакомы – из ректората института, остальные – коллеги Альберта Генриховича из МИДа и соседи-дипломаты по дому. Коля удивился, что среди гостей не было ни одного родственника хозяев. И единственным молодым гостем была подруга Людмилы. Оставив на ее попечение Колю, Людмила извинилась и сказала, что уходит переодеваться. Поднимаясь к себе в комнату, она вспомнила, что еще утром дала себе слово не переодеваться к новогоднему столу.

Только лицо Альберта Генриховича оставалось искусственно равнодушным к появлению Людмилы в сверкающем венецианским хрусталем огромном зале его министерской квартиры. Лицо профессионально скрывало стоимость новогоднего подарка дочери, дополняющего ее наряд – на Людмиле было длинное темно-синее платье с глубоким декольте и открытой спиной, а на шее и в ушах сверкали бриллиантовым блеском крупные камни. Подойдя к Коле, она позволила взять себя под руку и повела его к столу.

Спустя годы, вспоминая свой первый Новый год в Москве, Николай Григорьевич говорил, что это был его первый дипломатический раунд.

Натиск на Колю продолжался, и финальным событием, завершающим официальное знакомство Коли с Людмилиными родственниками, стал день рождения Людмилы.

На свой день рождения Людмила пригласила только тех людей, которых искренне хотела видеть за своим праздничным столом – любимых бабушку с дедушкой, лучшую подругу и Колю. Папа с мамой пришли без приглашения! Было очень шумно и весело, смеялись и пели… Коля танцевал с Людмилой, с ее подругой, по просьбе Людмилы и с молчаливого согласия Альберта Генриховича – с Кларой Аполлоновной. Он снова вспоминал Веру Георгиевну и их совместную культурную подготовку к поведению в дипломатической среде. В самый разгар веселья, после нескольких рюмок коньяка, Альберт Генрихович, обняв Колю за плечи, предложил пойти покурить. Коля не курил и знал, что Людмилин папа тоже был некурящим, но не стал долго разбираться в ситуации и последовал за Альбертом Генриховичем. Но тот повел его не на лоджию, а в свой кабинет. Открыв дверь, он пропустил Колю вперед и слегка подтолкнул его в кабинет. Стоя за Колиной спиной, он дал ему осмотреться.

Коля знал толк в хороших книгах. За школьные годы, следуя советам Веры Георгиевны, он прочитал множество произведений русских и зарубежных классиков, был знаком с современными авторами. Но то, что он увидел в кабинете Альберта Генриховича, поражало не только своим содержанием – здесь была профессионально подобрана писательская квинтэссенция от античности и раннего средневековья до современности и наших дней – но и формой, в которую было обрамлено это литературное богатство. Филигранно отделанные резьбой по красному дереву книжные шкафы сами по себе уже составляли произведение столярного искусства прошлых столетий. В этом же стиле была выдержана вся мебель кабинета – массивный письменный стол с богато отделанными принадлежностями для письма, обтянутые темно-вишневой кожей глубокие кресла, высокий инкрустированный секретер … Мебель дополняли картины в золоченых рамах на стенах. Хозяин кабинета усадил гостя в удобное кресло, подошел к низенькому столику, на котором стоял поражающий своими огромными размерами глобус, на что-то нажал на экваторе – северное полушарие раскрылось, обнажив потайной мини-бар. Альберт Генрихович достал бутылку «Мартеля», тяжелые фужеры… Первый тост выпили вновь за здоровье Людмилы, второй – за мир во всем мире, и Альберт Генрихович сразу перешел к делу.

Людмилку – так называл Альберт Генрихович любимую дочь – он устроил в МГИМО с единственной целью: найти достойного мужа! За прошедшие три года обучения поиски желаемых результатов не дали. Были отдельные кандидатуры, поначалу казавшиеся достойными, но привередливая, по мнению Альберта Генриховича, Людмилка после первых же свиданий решительно их отметала. Друзья и коллеги Альберта Генриховича посчитали бы за счастье отдать своих сыновей, но и здесь выбор Людмилку не устраивал.

После третьего фужера за женскую мудрость Альберт Генрихович стал более откровенным. «Конечно, Людмилка права, – сказал он. – Она ищет мужа с характером, серьезного, надежного … А что эти шалопаи – маменькины сыночки, прячущиеся за папенькины спины! Вот она и выбрала тебя. Мне ты тоже начинаешь нравиться, но смотри, этим не злоупотребляй!» и … Альберт Генрихович налил по четвертой.

Людмила не отпустила в таком состоянии Колю из дома – общежитие МГИМО хотя и не отличалось пуританством, но член комитета комсомола не должен подавать плохой пример. Колю уложили в комнате для гостей.

На следующее утро Коля проснулся в незнакомой комнате, на широченной кровати. На столике рядом лежали чьей-то заботливой рукой уложенные в аккуратный ряд туалетные принадлежности, включая слышанную, но еще не виденную Колей импортную безопасную бритву Gillette. По всему было видно, что рано утром здесь кто-то уже побывал – окно было открыто и зашторено, в шкафу висел его костюм, рядом – рубашка. Но больше всего Колю удивили его ботинки – вчера они блестели менее ярко.

Коля спустился вниз. На кухне уже хозяйничала молодая женщина в белом переднике. Увидев гостя, она поздоровалась и спросила: «Чай или кофе?» Взяв кофейник, она повела Колю в соседнюю комнату-столовую. К Колиному удивлению, за столом, уткнувшись в журнал и держа в руке чашку, сидела Людмила. Часы на стене показывали начало седьмого. Всегда строго одетая в институте или в спортивном костюме в спортзале сейчас на Людмиле были джинсы и тонкая короткая блузка, которые обтягивали тело, отчетливо выпячивая формы ее прекрасной фигуры. Коля пожалел, что фотокарточку Инночки он оставил в общежитии – на новой рубашке не было нагрудного кармана. Наступление продолжалось.

«Доброе утро! – Людмила улыбнулась. – Кто рано встает, тому бог дает! – добавила она. – Как спалось на новом месте?» Пили кофе. Коля извинился, что доставил лишние хлопоты. «Лишнее применимо только к деньгам, – говорит папа. – Но почему-то лишних денег никогда не бывает!» – Людмила рассмеялась. Такой Коля ее никогда не видел. Красивая, жизнерадостная, беззаботная девушка в доме хорошо обеспеченных, влиятельных родителей, желающих только одного – чтобы дочь была счастлива!

Чуть позже к завтраку спустились Альберт Генрихович и Клара Аполлоновна. На обоих домашняя одежда и улыбка на лице. Горничная подала завтракать. Много шутили, смеялись, говорили о погоде на этот день … Клара Аполлоновна предложила после обеда всем отправиться гулять в парк имени Горького. Муж с дочерью поддержали, и все повернули головы на Колю. Коля смутился, начал говорить о семинаре на завтрашний день … Альберт Генрихович прервал его, сказав: «Николай, не заставляй меня звонить твоему ректору и отправлять тебя завтра с утра в МИДовскую библиотеку искать для него – он задумался – второй том переписки Сталина, Рузвельта и Черчилля» – и сам первым рассмеялся своей шутке.

После завтрака дамы вежливо оставили мужчин наедине, и Альберт Генрихович, извинившись перед Колей за то, что вчера заставил его перебрать, предложил продолжить разговор на трезвую голову.

Он сразу задал вопрос напрямую: есть ли у Коли девушка? Коля честно признался. «А что ты ей можешь предложить после окончания МГИМО? – снова спросил Альберт Генрихович, и, не дав Коле ответить, продолжил: – Ты думаешь, что тебя сразу пошлют послом в Америку? Ошибаешься. В лучшем случае – на Берег Слоновой Кости! – с иронией уточнил он. – А если серьезно, пошлют тебя, Николай, комиссаром на погранзаставу в Среднюю Азию, и будешь ты там, глотая пыль, ловить контрабандистов, переводясь с одной заставы на другую и живя в общежитиях, обставленных мебелью с инвентарными номерами – подытожил Колино будущее Альберт Генрихович. – У меня есть возможности, связи устроить вам с Людмилкой достойную жизнь! Или ты считаешь себя недостойным? – И он вопрошающе посмотрел на Колю. – Я считаю, что достоин … достоин намного больше, чем эти «интеллигенты» из вашего вуза. Это не твоя вина, что твой отец – простой работяга. Ты сам выбиваешься в люди, и тебе надо помочь – один ты не справишься!»

Вечером, возвращаясь в общежитие после прогулки по парку им. Горького, Коля, под впечатлением разговора с Альбертом Генриховичем, честно признался себе: его репутация студента-отличника и режим мирного сосуществования с «интеллигентами» действовали только в стенах института. Вне института, где бушует океан жестокой конкуренции, протекционизма, взяточничества, он – мелкая рыбешка, и крупные акулы беспощадно проглотят его, не обращая никакого внимания даже на его красный диплом.

Людмила предприняла еще несколько нажимов на Колю – они сходили в Большой театр, в театр на Таганке с Владимиром Высоцким, на концерт набирающей популярность «Машины времени» … и еще туда, куда билеты можно было достать только по большому блату – и Коля сдался …

Потом было очень горько и стыдно. Стыдно перед Инночкой, которая все эти годы была его единственным преданнейшим человечком, которая любила и ждала его. Стыдно перед Алексеем Карповичем и Верой Георгиевной, которым он был обязан своим воспитанием, образованием – всему тому, чего он достиг за свои двадцать с небольшим лет. Конечно, можно было найти какие-то объяснения и оправдания этому поступку … но можно было просто бросить МГИМО и продолжить учебу в пединституте, не предавая близких тебе людей … можно, можно, можно!

Когда Людмила перешла на последний курс, они поженились. На свадьбе Коля очень переживал за родителей, но дипломатичный Альберт Генрихович, заранее подготовив своих друзей, усадил их рядом с Колиными родителями, и после нескольких рюмок они чувствовали себя как в родном райцентре. Выпускные экзамены Людмила сдавала на последних месяцах беременности. Получив диплом, она положила его на свидетельство о браке в ящик своего секретера, заперла его золотым ключиком и отправилась на дачу готовиться к родам. Стоял канун лета – пора урожая овощей и фруктов, очень полезных для будущей матери и ее ребенка.

Людмила родила девочку, которую назвали Анна в честь мамы Альберта Генриховича – Анны Карловны.

Через два года Коля окончил институт. Альберт Генрихович устроил ему распределение в Москву, на Смоленскую площадь, где он стажировался в департаменте восточных, арабоязычных стран. Анечка подросла и пошла в один из привилегированных детских садиков столицы. Оставив дочку на попечение бабушки с дедушкой, Коля с Людмилой отправился в свою первую служебную командировку за границу.

Глава четвертая. Судьба дипломата

Проходили годы, чередовались страны … В отпуск приезжали в Москву, привозили подарки, в основном дочке, но деньги попусту старались не тратить: Николай Григорьевич мечтал построить собственное жилье в пригороде.

Анечка пошла в школу с углубленным изучением иностранного языка. Одновременно бабушка водила внучку во всевозможные кружки и студии, которые дополняли и совершенствовали ее физическое развитие и эстетическое воспитание. К концу школы она уже хорошо владела английским, умела грамотно рисовать, классически танцевать … Высокая и стройная, как и родители, играла в сборной по баскетболу. Окруженная любовью и вниманием дедушки и бабушки, не знающая никаких забот и отказов, Анечка, тем не менее, была обделена обыкновенной материнской лаской и нежностью, отцовской строгостью и защитой. Отсутствовало элементарное обоюдное чувство доверия. Редкие в году встречи с родителями часто совпадали с ее каникулами в пионерском лагере «Артек», со школьной поездкой по обмену в Лондон, с иногородними и даже международными юношескими соревнованиями по баскетболу… А если и удавалось провести отпуск в кругу всей семьи, то родители, к большому огорчению, констатировали, что пропасть отчуждения между ними и дочерью каждый раз становилась все шире и шире. В итоге результатом школьной поры в воспитании дочери и внучки было молчаливое признание превалирования разума над чувством.

После школы Анечка без труда поступила на международную журналистику в МГИМО и была причислена к «интеллигентной» элите. Ее знания и умения, приобретенные в немалой степени благодаря стараниям бабушки и дедушки, помноженные на ее твердый характер, дали хорошие плоды – Аня не только нарушила прерогативу парней, став признанным лидером «интеллигентов», но, в первую очередь, стала талантливым журналистом-международником. Поэтому после окончания вуза ее охотно взяли в аспирантуру.