Мигранты. Сетевики

– Принимается, – улыбнулся примирительно оратор, – играют только гости. Ну, трёх тысяч больше нет ни у кого? Тогда пусть кто-нибудь продемонстрирует тысячу долларов! Тоже за моментальную эквивалентную премию от меня. Только индивидуально, без складчины!

Антон уже просчитал, что в зале вряд ли у кого-то найдётся и эта сумма, если даже самые «передовые» гости наскребали на троих едва полторы-две тысячи, и за судьбу приза был спокоен – впрочем, как обычно.

– Что, и тысячи ни у кого? Ну, ладно, будем считать, первая часть эксперимента завершена, – Дроботов, забрав со стола свои деньги, вернулся в кресло председательствующего. – А в продолжение этого показательного пункта программы нашей сегодняшней встречи логично было бы передать слово моему коллеге, опытнейшему доктору, профессору медицины Моськину Владилену Владиленовичу. Он всё и разложит логически по

полочкам. Владилен Владиленович, прошу вас!

Из-за стола, тяжело отдуваясь, поднялся высокого роста невообразимо тучный, с тщательно зализанными назад и перетянутыми на затылке резинкой в хвостик полуседыми волосами – ни дать ни взять ветеран японской борьбы сумо – немолодой мужчина в очках:

– Мой младший брат, который, вот, находится за этим же столом, не даст соврать, – кивнул он в сторону восседавшего по другую сторону от Дроботова очень похожего на самого Моськина, тоже в очках, тоже крупнотелого, но не настолько пока заплывшего жиром розовощёкого крепыша, – меньше пятнадцати тысяч, долларов разумеется, в месяц я давно уже не имею. И никакого чуда здесь нет. Всё реально. Вот сейчас никто из вас не смог вынуть и показать даже скромную тысячу, а я, пожалуйста – демонстрирую свои повседневные карманные.

Моськин достал из нагрудного кармана так явно просвечивавшую сквозь тонкую ткань и так туго оттопыривавшую этот карман стопу бледно-зелёных многодолларовых купюр, небрежно швырнул на стол:

– Прошу какого-нибудь добровольца из зала сосчитать. Да не стесняйтесь, надо же и вашим рукам с какого-то момента привыкать к ощущению приличных денег!

Из предпоследнего ряда поднялся модно одетый молодой человек, без малейших признаков скованности подошёл к столу президиума, взял в руки предложенные для пересчёта доллары, прикинул на вес:

– Пятёрка железно!

– А вы всё-таки пересчитайте, не стесняйтесь, – подбодрили его члены президиума.

– Шесть «штук» без одной сотни, – доложил через минуту юноша, и той же свободной походкой вернулся на своё место.

– Слышь, парень, – с коварно-тигриной мягкостью тронул его за плечо мускулистый брюнет – один из троих сидящих прямо за его спиной зрелых мужей, объявивших несколько минут назад о наличии у них «полутора-двух

тысяч на круг». – Ты часом не штатный «доброволец из зала»?

– Зуб даю!

– И деньги сейчас считал перед публикой впервые? – включился в разговор один из двоих шатенов.

– Лично я – да. В натуре! Без приколов говорю…

– А кто-то ведь и регулярно этим занимается? Много здесь таких? – подключился другой шатен.

Парень пожал плечами, приподняв до предела брови, что, видимо, должно было означать «понятия не имею». Но вышло это на фоне суетливого ответа «лично я – да» как-то не очень уверенно, чем тут же хладнокровно воспользовались его собеседники, безжалостно усилив психическую атаку на

«добровольца».

– Значит, говоришь, зуб даёшь? – сурово наседал излучающий всем своим существом какую-то скрытую опасность брюнет.

– А что?.. – ответы становились всё более натянутыми.

– Не страшно?

– Ч-чего? – в глазах напрягшегося юноши мелькнула тревога.

– Жениться беззубым, как столетний дед. Ведь эдак у тебя до свадьбы ни зубика не останется, если за каждое враньё будешь отдавать их так запросто.

– Н-но это же условно. Присказка такая. Без прик… – заикнулся, лязгнув друг о дружку ослепительно белыми и безупречно ровными, без единой пока недостающей единицы рядами молодых здоровых зубов юноша.

– А мы люди простые, доверчивые, и всё за чистую монету принимаем, что слышим. В том числе и присказки типа «зуб даю»… – это тоже без приколов.

– Ладно гнать, «простые»… – юноша с опаской зыркнул глазами в сторону сурового брюнета. – Ну, хорошо, попробую ввести, как сумею, в курс дела, а пока прикиньтесь, пожалуйста, что слушаете не меня, а Пузыря. Вам надо, чтобы на нас обратили внимание и попросили заткнуться или покинуть помещение?

– Действительно, пузырь. Но как этот ваш Моськин, при таких-то собственных габаритах, не стыдится позиционировать себя супер-спецом по похудению и учить других правильному образу жизни? Да умудряется зарабатывать на этом деле не меньше пятнадцати тысяч, как он говорит, зелёных в месяц? Ведь звание профессора-диетолога обязывает, наверное, воздействовать на людей и личным примером, собственной здоровой внешностью?..

– Ну, вы, прям, завалили вопросами, – опасливая напряжённость в голосе сжавшегося буквально в комок юноши немного ослабла, чему поспособствовало, видимо, некоторое смягчение агрессивно-атакующего тона собеседников, особенно чернявого. – Давайте не все сразу.

Тем временем «доктор» Моськин со спокойной уверенностью, и в то же время в меру строго, внушительно, действительно как настоящий вузовский профессор с кафедры, обращал в свою веру уважительно внимающую ему аудиторию:

– Абсолютно доказано опытом всего человечества, что без страстного желания добиться в чём бы то ни было выдающихся результатов трудно. Наше дело – не исключение. Но, чтобы достигнуть в нём если и не моего уровня, то хотя бы догнать моего брата, который даже при его адской загруженности в своём секретном НИИ[5 - Научно-исследовательский институт] стратегических фармакологических разработок худо-бедно семь-восемь, а то иногда и десять тысяч долларов в месяц имеет спокойно, не забывайте главного врачебного постулата: не навреди. А поэтому, если вы не врачи по профессии, то не пытайтесь, пожалуйста, лечить людей. Наша задача – помочь им нетрадиционным, безболезненным и комфортным путём, используя исключительно диетологические и косметологические средства и методы, стать здоровыми и красивыми. А самим при этом прилично заработать. То есть богатеть, делая добро. Поэтому, в ходе встречи с клиентом, простите, с пациентом, перед вашими глазами должны стоять две вещи – максимальная денежная сумма,

перекочевавшая из его кошелька в ваш, и похорошевший, похудевший, постройневший этот самый клиент. Простите, пациент.

– Насчёт габаритов «Пузыря», это вы точно подметили, – полушёпотом разъяснял суть дела своим взрослым собеседникам молодой «доброволец из зала». – Но он не дурак, сам с клиентурой предпочитает непосредственно не общаться, а только по телефону консультирует. На продажи же, то есть на приём этих клиентов, то есть, правильнее пациентов, ставит стройненьких привлекательных, с хорошо подвешенным языком приезжих дистрибьюторш, специально отдрессированных под это дело.

– А ты сам-то продажами, или как, судя по твоей же поправке самого себя, вы тут называете, приёмом пациентов занимаешься? Деньги, поди, тоже

лопатой гребёшь?

– Я ещё не созрел. Бегаю пока целыми днями по городу, рекламные листовочки расклеиваю, – парень открыл стоящий под ногами портфель, достал пачку небольших красочных листочков бумаги с изображением двух человеческих фигур: одна – толстая до безобразия женщина, жирно перечёркнутая крест-накрест, вторая – красивая стройная девушка. Надпись под фигурами гласила: «Похудеть за неделю до 10 кг. Надёжно, комфортно, дорого».

– А слово «дорого» не отпугивает клиентуру, или, по-вашему, пациентуру?

– Что вы! Совсем наоборот – прямо и честно объявленная дороговизна по принципу «хорошее дёшево не бывает» ещё раз, наряду с внешней атрибутикой офиса, подчёркивает элитарность заведения. Да и сразу отсеивает несостоятельную праздношатающуюся публику.

– Резонно. Ну, а хоть что-то же, хотя б на хлеб, всё-таки зарабатываешь?

– За первый месяц триста баксов поимел. В этом надеюсь минимум пятихатку[6 - Пятьсот (относительно к деньгам – рублей, долларов и т.д.)] срубить. А пойдут собственные продажи, там уже, считай, всё в порядке.

– Это что, за простую листовочную расклейку так платят? «Пятихатка», это, надо понимать, полтыщи долларов? Больше, чем была моя офицерская зарплата в войсках? А если сволынишь? Скажешь командирам своим, что, мол, пошёл листовки клеить, а сам – пиво пить…

– Не-е, такие финты здесь не конают. Оплата только по конкретному результату.

– По результату – это как?

– Разъясняю для особо одарённых, – почувствовав ещё более заметное ослабление атакующего темпа его «допроса», парень не только расслабился, но и слегка повеселел. – Если по моей листовке откликнулся потенциальный клиент, его наши кадры, что поопытнее, обрабатывают сначала по телефону. Получилось вытянуть на встречу и раскрутить на какую-то сумму – половина прибыли по идее моя.

– А как узнают, что клиент именно с твоей листовки?

– Приписанный от руки индекс в уголке видите? «СМ 21-К-а» – это означает «Сергей Молодцов, 21 год, родом из Краснопартизанска, базовая профессия (не для клиентов конечно, а для внутриорганизационного контроля) – актёр», то есть я. Не перепутаешь и среди тысячи расклейщиков. Клиента при первичном телефонном разговоре-прощупывании обязательно спрашивают, с какой рекламы он на салон вышел, и если с листовки, то какие буквы в её углу стоят. И он регистрируется как мой.

– Ты что, настоящий артист? Кроме шуток? – восхищённо уставился на потенциальную звезду театра, эстрады, а возможно и киноэкрана чернявый атлет.

– Закончил нынче саратовское театральное, но речь не об этом.

– Хорошо, но потом как-нибудь обязательно расскажешь. Договорились? А сейчас давай, действительно, по делу. И что, товарищ артист-расклейщик, честно с листовщиками ваши «пузыри» расплачиваются?