Психоделика. Книга для мертвых

Повисло молчание, теперь надолго.

– Что мне там искать?

Она очаровательно повела плечиком.

– В тебе кровь Лангедока. Она подскажет тебе. Но я знаю . – она резко наклонилась ко мне, – я знаю что ты найдешь. А теперь иди сюда. У тебя сильная кровь, поделись немного со мной…Тем более время наше уже совсем вышло…

Как я мог ей отказать?

х х х

Глава XXXI

Twink “Suicide”

Явь

…– И вывод из этого, какой?

– Ты молодец, Федя.

– Нет, я мудак!

– Перестань, мы все мудаки. Каждый в своем.

– Нет, вы нормальные, а я…

– Тихо, не ори. Давай еще по грамульке и баста.

– Не наливай ему.

– Как не наливай! Наливай, бля!

Тишина и бульканье.

– Вот, другое дело, а все равно я – мудозвон!

– Опять, бля.

– Да, и говорю это с полной ответственностью.

Я разлепил глаза, лежал я на участке. Мужики пили по обыкновению. Ночь был или день было непонятно, впрочем, как и всегда у нас в подземном царстве. Жутко болело под лопаткой. На лавочке была выступавшая из дерева шляпка гвоздя, и я спал, разумеется, как раз на ней. Арбалетный дротик, блин. Глупо-то как…

– О,бля, очнулся! На хлебни!

Я хлебнул, я не гордый, голова, как ни странно, не болела.

– И че это было?

– В смысле?

– Оказался я тут как?

– А! – Петрович махнул рукой, – видать тебя с краски затошнило, не в коня корм, бля. Я ж Захаровичу говорил, на хуя такую едучую краску берешь? Вот и нанюхался наркоша. Давай еще махни от вредности.

Я и махнул. Потом зажевал корочкой и говорю:

– А мне почудилось, что какая-то падла мне по башке треснула!

– Так бывает! От этих растворителей и не такое…– серьезно объяснил Петрович, – у меня такое было в девичестве. Это все ебаные нитраты. Красишь, красишь, все нихуево, а потом бац! Нитрокраска! И лежишь, девчатам спасибо скажи уборщицам, это они тебя подобрали…

– И обобрили! – нечесело пошутил Жека.

– Ага! – кивнул я и подставил свою фарфоровую чашечку, куда немедленно было набулькано.

– Троекратно и на работу не пойдем! – объявил Петрович и я снова прилег подремать.

Много позже, когда самочувствие наладилось, я принялся пересказывать Петровичу то, что на днях наплел мне Данилыч. Мы брели по пустынной улице, и прохожие были редки и нетрезвы, как впрочем, и мы. Я говорил о делах давно забытых, и у меня было стойкое ощущение того, что я сплю наяву. Петрович был настолько любезен, что даже делал вид, что слушает и слушает внимательно.

… – У Ричарда и его ближайших командиров Роббера де Сабле и Гарньера де Наблюса было примерно столько же людей. Но из двадцати тысяч – четырнадцать составляла пехота, четыре – конные рыцари и было еще около двух тысяч туркополов.

– Кого?

– Туркополов. Так их называли. Мля. Это были местные конные лучники в основном из принявших христианство сельджуков или из сирийских православных христиан. Мамелюки Саладина считали их предателями и в плен не брали. Вооружены они были луками и пиками, выполняли в основном разведывательные функции, либо прикрывали тылы. Но, как говориться, питались отдельно, ибо основное христианское воинство относилось к ним свысока и смотрело косо.

– Понятно. Национальный вопрос.

– Вот именно. За день прошли около десяти километров, под палящим солнцем, в состоянии постоянной готовности к отражению неприятеля. Устали как физически, так и психологически. Наконец вблизи города последовал приказ остановиться и разворачиваться в боевые порядки.

Стали коробочкой, причем конных рыцарей поставили в центр, а с боков их своими телами прикрыла от стрел пехота. Мамелюки атаковать не спешили, продолжая методично обстреливать крестоносцев с безопасного расстояния. Постояли и видя, что противник не ввязывается в бой, медленно двинулись к городу. Как и прежде тамплиеры составили авангард, а госпитальеры арьергард. Кружившие вокруг войска отряды конных лучников все также терзали рыцарские ряды, и большие потери несли, как ни странно именно госпитальеры. В конце концов, нервы у них не выдержали и они атаковали, разрушив строй.

Я злобно пнул ближайшую урну и она ответила мне чугунно. Аж нога заболела.

– В ближнем бою у арабов шансов не было, и вскоре Арсуф был занят крестоносцами. Пожалуй, тут и остановимся.

Усевшись на ближайшей лавочке, мы выпили за взятие Арсуфа, и рассказчик продолжил повествование. Ну надо же с кем-то поделиться новым знанием, иначе к чему все это? Башку ж разрывает! Петрович молодец, слушать умеет. Уважительный у меня бригадир, хотя и строгий, как де Сабле.

х х х

Сон

Франсиско выглядел печальным.

– Ты думаешь там засада? – спросил я у него.

Старший из братьев пожал плечами.

– Не знаю, может быть да, а может быть и нет. На все воля Божья.