Аллегро с Дьяволом – II. Казань

Если бы вас подвесили беременными под потолок и били, вы бы тоже все подписали. Кстати, майор, вы с вашим животом запросто можете сойти за беременного. Ох, не обижайтесь, я просто старая дура.

А вы очень аккуратно производите обыск, мама рассказывала, как делали обыск тогда, прямо небо и земля. Прогресс явно не стоит на месте.

Чайку не хотите? Я могу поставить! Нет? Что покрепче не предлагаю, понимаю – служба.

О, извините, телефон. Я могу взять трубку? Спасибо.

Слушаю. Здравствуй, Аркаша. Да все хорошо. Как чувствую – да как всегда, все болит. Голова просто раскалывается. Эта жара меня убьет.

Да, тут звонила тетя Сара, передает привет, собирается в гости, с подарками.

Как какая? Тетя Сара из Израиля! Вспомнил? Вот и хорошо.

Да, конечно звони, ты знаешь, я всегда жду.

Аркаша передает вам привет.

Откуда он про вас знает? Ах да, привет… Извините меня, старую, все я путаю, конечно же привет тете Саре из Израиля.

Как долго мой сын был связан с бандитами? Года два наверное, сразу после армии. Вы знаете, что он воевал? Аркаша вернулся оттуда совсем больным, он так кричал по ночам. Я понимаю, почему он тогда так много пил, практически постоянно.

Знаете, он до армии курице не мог голову отрубить, мы жили тогда в частном секторе. А в армии ему пришлось убивать людей. А что делать, их тоже убивали, это знаете ли война.

И поэтому мой мальчик после армии очень много пил. У меня прямо сердце разрывалось глядя на него. И еще женщины, о Боже, сколько же их было! Чуть не каждый день он таскал новых.

Я говорила ему: Аркаша, нельзя же каждый день таскать этих девиц из кабаков, каждый день разных, так можно и болячки нехорошие подцепить. Ну заведи себе одну-двух, пусть даже трех, но постоянных, раз жениться не хочешь. Вы думаете, он меня послушал?

Ха! Два раза ХА! Всегда был упрямым. А все из-за его отца.

Когда Аркаша болел, он никак не давал себе ставить горчичники, прямо хоть в цепи заковывай. Так что придумал его, с позволения сказать, отец? Он двенадцатилетнему мальчишке стал давать эти самые журналы с голыми девками. До Японии можно было доплюнуть с разбега, как у нас говорили, и этого барахла было навалом. И Аркаша терпел, разглядывая этот разврат, и естественно вырос бабником.

Это же нужно было додуматься – совать такие журналы мальчишке. Недаром у военных была в ходу шутка: «Как надену портупею, сразу чувствую – тупею». Судя по всему, процесс был настолько сильным, что снятие портупеи уже ничего не меняло.

Обыск. Знаете, у нас еще никогда не было обысков. Я имею в виду себя, не маму, конечно. Но что делать, они считают, что мы слишком хорошо живем и нас постоянно выгоняют отовсюду. Кто они? Сексоты, разумеется.

Нас отовсюду выгоняют. Хотя чему я удивляюсь, Софа пишет, что их собираются выгонять из Сектора Газа, его хотят отдать арабам. Они не хотят уезжать. Так она пишет, что их будет выселять полиции, а может и армия. Вы представляете? ЕВРЕИ БУДУТ ИЗГОНЯТЬ ЕВРЕЕВ!!!

А синагоги? Их ведь нельзя оставлять арабам на поругание. А кто будет их разрушать? Я вас спрашиваю – кто? Евреи? ЕВРЕИ БУДУТ РАЗРУШАТЬ СИНАГОГИ?!

Очевидно, Конец Света уже совсем рядом, раз мы докатились до такого.

Вы ничего о Конце Света не слышали? Нет? Конечно, откуда уж вам.

И все-таки я хотела бы уехать жить в Израиль. Но как я оставлю Аркашу здесь одного? А он категорически не хочет уезжать, разве он послушает свою маму? Упрямый, весь в отца! На экскурсию хочет, Стену Плача хочет посетить, а жить хочет тут.

Мой старший сын Борис уехал, живет там. Говорит, хорошо устроился. Но я не могу.

Борис у меня от первого мужа, он был из наших, еврей, такой зануда, не то что… Впрочем, не важно.

Вы знаете, я сказала сыновьям о том, что они евреи, когда им было одному семнадцать, другому пятнадцать лет. Борис воспринял это вполне спокойно, а вот для Аркадия это было такое потрясение…

Борис тоже отслужил в армии, к счастью, он не воевал. Правда, ему пришлось повоевать немного в Израиле – чтобы как-то устроиться, ему пришлось поступить там в армию. Но я не могу бросить Аркашу. К тому же Софочка пишет, что там у них очень жарко, а я, знаете ли, плохо переношу жару.

Вы закончили? Ничего не нашли? Жаль, я-то надеялась, вдруг вы найдете где-нибудь немного нашего золота, я бы отложила на черный день.

Что за золото? У меня было немного золота, можно было наполнить небольшую вазочку, фамильные, знаете ли, драгоценности. Достались мне по материнской линии.

Я уже говорила, когда Аркаша вернулся из армии, он много пил. Однажды я лежала в больнице, вернулась, а золота нет. Кто-то похозяйничал в моей       комнате. Меня чуть удар не хватил.

Я написала заявление, милиция искала-искала, да как вы сегодня ничего не нашла. Интересно, вы вообще когда-нибудь что-нибудь находите? Находите? А вот наше золото не нашли, и про нас забыли, а сегодня вдруг вспомнили.

Знаете, в этой стране про евреев вспоминают только тогда, когда нужно кого-то посадить или кого-то вылечить, а еще когда нужно воевать за эту страну. Верьте мне, я прожила в этой стране всю свою жизнь.

Сыну что-то нужно передать? Нет? Как скажете.

Приходите еще, буду рада поболтать, а то свежих новостей у меня мало, а про мою прошлую жизнь соседи уже все знают, так что заходите, не стесняйтесь. До свидания.

Раиса Ивановна, может все таки чайку? В магазин торопитесь? Мне булочки с маслом не возьмете заодно? Буду весьма признательна. Вот и хорошо! Я сейчас принесу деньги, одну минуту.

Глава 5. Ночь первая

1

27 августа 2005 года, Казань

Как ни ждали вестей, а пришли они все же неожиданно.

– Ребят, давайте сегодня короткий день устроим, суббота как-никак. А то как на службе шесть дней в неделю пашем. Вроде к соревнованиям готовиться не нужно, а форму мы более-менее восстановили, – предложил Пастух, поставив штангу на стойки.

За последний месяц он действительно сильно прибавил: сбросил лишний вес, благо его было немного, мышцы ощутимо налились былой силой, ежедневные растяжки и разминки также не прошли даром, и хоть суставы и жилы порой жаловались, подвижность явно возросла. В общем и целом, Пастух чувствовал себя помолодевшим лет на десять. И хотя Ком физподготовке уделял меньше времени, видимый результат был таким же.

– Можно, в принципе. Во сколько думаешь сниматься? – поинтересовался Ком, перестав махать шашкой, которые давно сменили нагайки.

– Время час, давай до двух поработаем, а потом домой, обедать.

– Хорошо, до двух так до двух.

– Надо будет еще в спорттовары заехать, перчатки купить и защиту для спаррингов. А то грушу лупить мне уже надоело, а с синяками на лице ходить вроде как уже не по возрасту.

Ком успел только улыбнуться, но не ответить. Раздался звонок, его сотовый телефон сообщал о приходе смс. Сказать, что Ком что-то почувствовал, услышав сигнал, это ничего не сказать. Его словно обдало холодом, и мурашки большой толпой кинулись вскачь по спине. Улыбка слетела. Оглянувшись на друзей, он, казалось, невольно передал им свои чувства. Взяв телефон, он прочитал сообщение.

– Домашний обед отменяется. Малахофф вылетел в Россию. Через час он будет в Москве. Оттуда еще через четыре вылетает в Магнитогорск. Далее на «кукурузнике» в Белорецк. Детективам удалось отследить перевод денег владельцу частного самолета. Комар, давай интернет, посмотрим карту. Сколько там до этого Белорецка, и как туда добираться.

Они так и продолжали говорить Малахофф, как он сам себя окрестил на американский лад. Они, не задумываясь, отчуждали его от себя с этим дурацки «офф», так же как он когда-то отвернулся от своей родины, а потом и от людей.

– Урал, стало быть, – задумчиво произнес Ком, посмотрев на карту. – Понятно. Уральские горы одни из самых древних на Земле, возможно даже самые древние, неудивительно, что он направился именно туда

– Урал, – ехидно улыбнулся Комар. – Рипейские горы настоящее название этого массива. В Рипейских горах растет Мировой Вяз, а в корнях оного живет Черный Змий.