«Горовиц был мне, как брат…». Письма Натана Мильштейна Владимиру Горовицу: от повседневности к творчеству

В память о нашем совместном концерте у меня есть фотография с Глазуновым, на которой я держу книгу» [11, р. 60]..

В. Горовиц, А.К.Глазунов, Н. Мильштейн (с книгой, подаренной А. Глазуновым). Фото из книги

Чтобы завершить историю о той роли, которую сыграл в жизни Натана Мильштейна и Владимира Горовица Александр Константинович Глазунов, нужно обязательно упомянуть и приезд композитора в Киев. Случилось это событие в 1927 году, то есть за год до отъезда композитора за границу. 25 августа в Киевском оперном театре Елена Гаврилова (его приемная дочь) исполнила фортепианный концерт А. К. Глазунова.

Дирижировал сам Александр Константинович. «Ее вызывали множество раз… Безукоризненная посадка, свобода и пластичность движения рук, красивый и полный тон, изящество в закруглениях фраз, математичность в Ritordando, вкус – все это не оставляет желать лучшего. Превосходная и академическая игра», – писал один из выдающихся музыкальных педагогов В. Пухальский своему ученику, профессору Л. Николаеву, по классу которого Елена окончила консерваторию[51 - См.: [42].].

Приемная дочь А.К.Глазунова, Елена с отцом. Фото А. А. Оцупа.

Семью Глазуновых (Александр Константинович, его жена Ольга Николаевна и ее дочь Елена) встречали концертмейстер студенческого оркестра консерватории, Л. Розенфельд (Регина Горовиц в 1919 г., когда она получала диплом, была замужем за Бернардом Розенфельдом, видимо, каким-то родственником скрипача и носила такую же фамилию) и пианист, профессор консерватории Сергей Тарновский (тот самый, который аккомпанировал Н. Мильштейну в Киеве 1921 года и был среди гостей дома Горовицев в тот вечер). Весной 1928 г. Елена Александровна Гаврилова выехала в Париж со своим первым мужем Сергеем Владимировичем Тарновским, вторым учителем Владимира Горовица. В июле к ним присоединились Александр Константинович Глазунов с женой.

А.К.Глазунов с женой Ольгой Николаевной (урожденной Громыко). Фото из интернета.

«…Осенью 1928 года я получил с одного из немецких курортов от Глазунова письмо и фотографию, на которой Глазунов и Тарновский с женами, во время утреннего завтрака на веранде санатория. Александр Константинович в 1928 г. женился на О. Н. Гавриловой, а до этого ее дочка, Е. А. Гаврилова вышла замуж за С. В. Тарновского» [цит. по: 52, с. 335—336]. В июне Глазунова пригласили в жюри всеевропейского конкурса на лучшую композицию завершения «Неоконченной симфонии» Франца Шуберта. Таким образом, Сергей Тарновский, как полноправный член семьи, выехал за рубеж, где и остался до конца жизни.

Сергей Владимирович Тарновский. Архив г. Киева.

Нужно сказать, что он пытался выехать из СССР и до этого. Предыдущие попытки покинуть страну большевиков успехов не имели. Так, еще в 1925 г. он обращался к руководству консерватории (в то время – музтехникум) с просьбой выдать ему справку для выезда за рубеж:

«Ректору Музтехникума

Профессора С. В. Тарновского

Заявление

Прошу выдать мне удостоверение об отсутствии препятствий к выезду за рубеж.

21/ ІІ. 1925 подпись»

Было выдано свидетельство, конечно, не удовлетворившее власть:

«№844 23/ IV.1925 ПОСВІДЧЕННЯ

Видано це посвiдчення професору музтехнiкума С. В. Тарновському в тiм, що до вiд’iзду його за кордон пiд час лiтнiх вакацiй з боку Музтхнiкума перешкод нема.

Ректор

Полiтком

Кер. справами. [118].

Почему этот приезд Александра Константиновича имеет такое значение для нас? Ведь ни Н. Мильштейн, ни В. Горовиц не присутствовали в Киеве в это время. Более того, когда А. Глазунов был в Киеве в 1927 г., оба находились далеко за границей. Это событие действительно не имело прямого отношения к музыкантам, но участники его, почти все, очень близкие люди, особенно по отношению к Владимиру Горовицу и его жизни. Это и его сестра Регина, и их общий педагог – Сергей Владимирович Тарновский, профессор Киевской консерватории, блестящий ученик Аннет Есиповой, благодаря которому и познакомились юные пианист и скрипач[52 - Уже самого факта знакомства этих двух великих музыкантов достаточно для того, чтобы знать: благодаря кому (или какому событию) это произошло.]. «Зимой 1921 я дал два концерта в Киеве, аккомпанировал мне Сергей Тарновский. После первого концерта за кулисы пришел неожиданный гость: семнадцатилетний Владимир Горовиц. Я сразу же стал называть Горовица его уменьшительным именем „Володя“. С ним была его старшая сестра Регина, и она пригласила Тарновского и меня к ним домой. „Пойдемте к нам пить чай“, – сказала она. И я принял приглашение» [11, p. 40] – так запомнилось знакомство Н. Мильштейну[53 - В тот вечер у Горовицев были Ф. Блуменфельд и Г. Нейгауз. В архиве Ванды и Владимира Горовица есть письмо от внучки Ф. Блуменфельда – Анстасьевой Маргариты Викторовны. К нему приложены рисунки дочери Феликса Михайловича, Натальи Феликсовны Блуменфельд, на которых изображены: Ф. Блуменфельд, Г. Нейгауз и В. Горовиц.].

С. В. Тарновский сыграл в жизни В. Горовица довольно значительную роль. Помимо того, что он был частым гостем семьи, педагогом Владимира и Регины, его дальнейшая жизнь также была связана с его знаменитым учеником. Известно, что после одного из концертов Владимира Горовица в США Сергей Владимирович Тарновский, пытавшийся сделать карьеру в Америке, получил от своего ученика следующую записку:

«Я учился у Сергея Тарновского с 12 до 16 лет в Киевской консерватории. И я всегда буду благодарен ему за все, чему научился технически и музыкально.

Владимир Горовиц.

Нью-Йорк

12 марта 1930 г.»[54 - Записка эта, впрочем, не вполне соответствует истине, ибо официально В. Горовиц учился у С. В. Тарновского с января 1918 по июнь 1919 гг. См.: [51, c. 275—289].]

Сия декларация, выдержанная в холодном, деловом тоне должна была, видимо, служить пропуском для Тарновского в музыкальный мир Америки. Прошло много лет. Сергей Тарновский обосновался в США. И вот как описывает встречу В. Горовица и С. Тарновского Гарольд Шонберг: «Главным событием в жизни Горовица сезона 1975—76 годов, было возобновление отношений с судьбоносным человеком из его прошлого… …Встреча, вспоминал Говард [ученик С. Тарновского. – Ю.З.], была «очень тёплой и эмоциональной». Горовиц и Тарновский обняли друг друга. «Это единственный оставшийся в живых человек, – говорил всем Горовиц, – который знал мою семью». Затем он снова обнял Тарновского. Все с облегчением вздохнули. Их предупредили, что Горовиц бывает непредсказуемым. Все боялись, а что, если он отнесётся с пренебрежением к своему старому учителю? Но нет. «Горовиц искренне разволновался», – говорил Говард. – Сначала они говорили на английском, а затем автоматически перешли на русский. Вскоре все покинули комнату, дав им возможность поговорить наедине.

Тарновский вернулся домой из Пасадены ошеломлённым от счастья. Горовиц позвонил ему на следующий день, чтобы назначить встречу, но Тарновский плохо себя чувствующий, был не в состоянии с ним увидеться. Месяц спустя, 22 марта 1976 года, Тарновский, последнее звено, связывающее Горовица с Киевской консерваторией, умер» [17, p. 245—246].

Статья Дж. Вагнера о С.В.Тарновском в журнале «Clavier». Архив Ю. З.

Итак, благодаря С. В. Тарновскому Владимир Горовиц познакомился с Натаном Мильштейном. Регина Горовиц оканчивала Киевскую консерваторию, как ученица Тарновского, а Владимир занимался в его классе, Сергей Владимирович был частым гостем в доме Горовицев, в 1930 году пианист помог своему учитею, когда последний пытался обосноваться в Америке… Словом, я отсылаю читателя к страницам книг, в которых описаны сложные взаимоотношения педагога и его ученика[55 - Подробно см.: [51, c. 275—289].].

ГЛАВА V

О ПИСЬМАХ

И увижу две жизни

далеко за рекой,

к равнодушной отчизне

прижимаясь щекой,

– словно девочки-сестры

из непрожитых лет,

выбегая на остров,

машут мальчику вслед.

И. Бродский

Они получили признание и концертировали во многих странах, включая Северную и Южную Америки. Оба в сентябре 1939 г. окончательно покинули Европу, уже вступившую во Вторую мировую войну и обосновались в США, где впоследствие получили гражданство, прожили долгую жизнь (Горовиц скончался в возрасте 86 лет, Мильштейн – почти 90), были достаточно обеспеченными и до последних дней купались в лучах славы. Почти семьдесят лет два величайших музыканта столетия были связаны узами дружбы. Первые 10—15 лет после знакомства практически не расставались, в середине тридцатых стали меньше видеться, т.к. оба много концертировали, да и обзавелись семьями… Затем была Америка, где нужно было устраивать быт, урывая время в напряженном графике концертных поездок.

И все-таки, было что-то удивительное в этом, длящемся всю жизнь духовном содружестве. Владимир Горовиц бесчисленным своим интервьюерам всегда тепло говорил о своем друге, проводя параллели с великими музыкантами века: «Рахманинов и Крейслер очень любили друг друга, так же как я и Мильштейн» [цит. по:, 17 p. 60].

Натан Мильштейн высказался совершенно определенно: «Многие говорили, что я был самым близким другом Горовица, – говорил Мильштейн. – Это не вся правда. Горовиц был мне, как брат, а это совсем разные вещи. Друзья отдают и берут друг у друга. Володя брал, но не давал. Он был таковым, и я это принимал, так, как брат принимает недостатки своего брата, которого он любит» [цит. по: 11, p. 179].

Учитывая сложный характер Владимира Горовица и Ванды Горовиц-Тосканини, Натану Мильштейну единственному из всего, довольно многочисленного окружения этой семьи, позволительно было знать то, что было «за семью печатями» для всего остального мира. А, нужно сказать, скрывалось многое…

В 2004, 2005 и 2012 годах автор приобщился к «святая святых» – архиву Ванды Тосканини и Владимира Горовица, хранящемуся в Йельском университете. Прежде всего, конечно, ознакомился с электронной версией архива, содержащей информацию об адресатах переписки пианиста. В первую очередь, искал письмо няни маленького Володи Горовица, которое упоминалось в англоязычных биографиях музыканта, в котором она, якобы, рассказывала о его детстве. Конечно, интересовала и переписка с родными, особенно в первые десять лет эмиграции Владимира – времени, когда еще можно было получать и писать письма за границу из СССР.

Ничего из перечисленного в архиве не было! Удивительным образом там сохранялись поздравительные телеграммы, переписка со многими импресарио, разумеется, письма, открытки и телеграммы от таких великих музыкантов как С. Рахманинов, А. Тосканини, С. Прокофьев, Д. Шостакович[56 - Приведу, далеко не полный, перечень имен адресатов В. Горовица, письма которых хранятся в архиве: Pierre Boulez, Alfredo Casella, Ottorino Respighi, Leonard Bernstein, Mieczyslaw Horszowski, Nicolas Slonimsky, Ignace Jan Paderewski, Wanda Landowska, Paul Badura-Skoda, Arthur Rubinstein, Rudolf Serkin, Nadia Reisenberg, Martha Argerich, Van Cliburn, Alicia de Larrocha, Sviatoslav Richter, Emil Gilels, Jakob Zak, Josе Iturbi, Maurizio Pollini, Herbert von Karajan, Leopold Godowsky, Lorin Maazel, Leopold Stokowski, Georg Solti, Charles Munch, Eugene Ormandy, Bruno Walter, Zubin Mehta, Fritz Kreisler, Jascha Heifetz, Yehudi Menuhin, Isaac Stern, Gregor Piatigorsky, Mstislav Rostropovich, Henry Z. Steinway, Sol Hurok, Michael Chekhov, Serge Lifar [20].], множество сообщений, связанных со знаменитой поездкой в СССР в 1986 г., очень немного писем от сестры Регины Горовиц (только с послевоенного периода) … И только одно письмо Н. Мильштейна, датированное довоенным периодом, точнее 1930 годом.

Вновь и вновь пересматривая корреспонденцию, я удивлялся: ведь известно, что первые годы пребывания В. Горовица за границей, он воспринимался как молодая советская музыкальная звезда, посланная за границу государством, для совершенствования мастерства. Он и Н. Мильштейн постоянно поддерживали связь с посольством СССР во Франции, бывали частыми гостями посла Константина Раковского: «Мы по-прежнему считали себя советскими гражданами, гастролирующими на Западе по мандату Республиканского революционного военного совета. В Париже нас постоянно приглашал к себе Кристиан Раковский, первый советский полпред во Франции» [11, p. 81].

В 1926 г. Болеслав Яворский, будучи в Париже по поручению всесильного комиссара просвещения Анатолия Луначарского, специально идет слушать Владимира Горовица, чтобы определиться с кандидатурой, представляющей СССР на первом конкурсе Ф. Шопена в Варшаве[57 - Как известно, на Первом конкурсе Ф. Шопена в Варшаве победил Лев Оборин, Григорий Гинзбург получил четвертую премию, а Дмитрий Дмитриевич Шостакович стал дипломантом [4].], и пишет об этом министру[58 - См.: [128, c. 357—358].]. Судя по письму, которое Б. Яворский отправил Леониду Николаеву, кандидатура В. Горовица была обсуждена и утверждена такими «весомыми» органами, как ГУС (Государственный ученый совет) и ВОКС (Всесоюзное общество культурных связей с заграницей). Так, в письме от 11 декабря (№91)[59 - Там же.] он пишет: «На сегодняшнем заседании ГУСа назначены на конкурс: