Мысли, переживания, размышления человека летающего. Психологическое эссе

Мысли, переживания, размышления человека летающего. Психологическое эссе
Владимир Александрович Пономаренко

Книга посвящается ветеранам летчикам-испытателям, заслуженным военным летчикам, участникам семинара в Государственном научно-исследовательском испытательном институте авиакосмической медицины ордена Красной Звезды: генерал-полковнику В. И. Андрееву, генерал-лейтенанту С. А. Микояну, генерал-майору А. С. Бежевцу, полковникам братьям Виталию и Валерию Селивановым, В. Горбунову, В. Смирнову, В. Цувареву, Н. Казаряну, В. Катышеву, В. Овчарову. Глубокая благодарность авторам психолого-душевных эссе А. Гарнаеву, Ю. Жучкову, В. Лебедеву, А Акименкову, заслуженным деятелям науки, профессорам А. Вороне, Д. Гандеру, Президенту академии МНАПЧАК Р. Макарову, Вице-президенту академии МНАПЧАК И. Кришкевичу.

Владимир Пономаренко

Мысли, переживания, размышления человека летающего. Психологические эссе

Международная академия проблем человека в авиации и космонавтике

Российская академия образования

Рекомендуется к печати Президиумом Международной академии проблем человека в авиации и космонавтике

Под редакцией заслуженного деятеля науки РФ, академика Российской академии наук и Международной академии проблем человека в авиации и космонавтике А. Н. Разумова

© Когито-Центр, 2015

© Пономаренко В. А., 2015

Предисловие

В книге излагаются интересные, оригинальные мысли о летном труде, о жизни в Небе, о переживаниях при испытании новых летательных аппаратов, о методологии и методах профессионального обучения, подготовке молодого поколения. Такие размышления формируют принципиально новые идеи о сущем в человеке летающем, его духовном внутреннем мире, любви к Небу, корпоративности, о проблемах эргономического сопровождения самолетов 5-го поколения. Высказываются правдивые, душевные откровения о роли познавательной деятельности, о своем видении за горизонтом…

Новому поколению будет интересно и полезно ознакомиться с глубокими мыслями, они наверняка его заинтересуют. Приятно гордиться нашими творческими летчиками, есть с кого брать пример целеустремленности к победе!

Часть статей опубликована в книге «Хрестоматия человеческого фактора в авиации через призму безопасности полета» (т. II, М., 2011). Книга издана под редакцией генерал-лейтенанта, начальника службы безопасности полетов авиации Вооруженных Сил России, доктора философии по подготовке С. Д. Байнетова. Часть материала взята из статей, опубликованных в журнале «Вестник» Международной академии проблем человека в авиации и космонавтике (главный редактор В. А. Пономаренко).

Желающие ознакомиться с книгами по проблемам эргономики, психологии летного труда, безопасности полета, психофизиологической подготовки курсантского летного состава могут обращаться по телефонам: +7 (916) 469 37 93; +7 (926) 759 75 91.

Автор обращается к деятельности Государственного научно-исследовательского испытательного института авиакосмической медицины, получившего признание всех авиационных учреждений Европы. Большая часть материалов получена благодаря ветеранам.

Созидательный смысл психологии – в зрелости ронять плоды для других

(Слово к читателю)

Природа – не субъект, но в ней есть субъектное, свободное начало, внешним выражением которого является человек.

    Э. Ильенков

«Природа созидательна, – писал Д. С. Лихачев, – она создала нас, поэтому мы должны в нашей жизни поддерживать эту созидательную тенденцию».[1 - Лихачев Д. С. Письма о добром. СПб., 1999. С. 16.]

Этот духовный призыв нашел отклик в моей душе, побуждая к осмыслению существа человечности, данной нам в жизненном измерении. Действительно, природа созидательна по определению, так как разумность материи (природы) объективизировалась в созидательном творении человека духовного. Духовность омывалась в волнах религиозного сознания, в котором и порождались знания, значения, страхи. Духовные силы реализовывались в значимости отбираемых ценностей. Отбор ценностей регулировала цель, она же вводила ограничения, по сути «являясь наставником добродетели» (Л. Фейербах).

Однако человек, как биологический вид, как телесная субстанция, демонстрирует в себе продукт высоких технологий программирования. В частности, об этом говорит факт высшей степени целесообразности саморегулирующих функций организма не только в актах приспособления, но и в присвоении природных жизнестойких начал. Об этом же говорят внутрисредовые механизмы функционирования телесных проявлений в виде физиологических констант (кислотно-щелочное равновесие, температура, парциальное давление кислорода, метаболизм и пр.), регулируемые автоматизированными программами на уровне мембран, нейронов, рецепторов. Не может не поражать смысловой генез полисистемных взаимодействий защитных и приспособительных реакций как универсум вневременной приспособляемости. Заметим, что все это характерно для доречевого периода. Это ведь знаковое явление, затрагивающее развитие живого на самой что ни на есть низкой организации и обеспечиваемое альтернативным выбором, т. е. свободой, волевым преодолением. Таким образом, природная разумность в такой гипотетической постановке видится нам как низкоэнергетический информационный процесс обеспечения индивидуально-видовых свойств, реализуемых в приспособительном поведении. В этом случае психической единицей поведения выступает познавательная проба, как дар природы «выходить познающему из себя» (П. А. Флоренский). Смысловая целесообразность такой пробы – выбор и оценка опасности, или удовольствия. Возможно, эти миллионнолетние архетипы «доисторического сознания» дали о себе знать в стойких социальных стереотипах управления людьми по принципу «кнута и пряника», соблазна запретным плодом и пр. Придет время, и именно психологи станут вровень с философами и внесут много нового в исследования природы и структуры сознания, в смыслогенез сознания, в становление культуры и уникальности человека как микрокосмоса, вмещающего в себя мир (И. М. Сеченов, B. М. Бехтерев, Л. С. Выготский, Б. Ф. Ломов, В. В. Давыдов, В. П. Зинченко, Л. В. Крушинский, А. Н. Леонтьев, В. Ф. Петренко, И. Г. Петров, C. Л. Рубинштейн, В. Д. Шадриков и др.). Труды отечественных психологов и их тяжкий путь познания во многом дезавуировали элегантно-угрюмое положение Дж. Уотсона о том, что психология человека все еще остается комком непроанализированной протоплазмы.

Помогли нашим философски мыслящим психологам могучие индивидуальности, создавшие свое видение роли духовного, идеального, мифологического, религиозного как причинной связи между природной добродетельностью и человечностью. К этим одаренным, самобытным, независимым провидцам, жившим в советскую эпоху, я отношу М. М. Бахтина, Э. В. Ильенкова, М. К. Мамардашвили, А. А. Ухтомского, В. Небылицина.

Все эти сложные рассуждения представляют намек на то, что природное не просто зарождало психическое, а создало допсихическое сознание, носителем которого выступал образ мира в его целесообразности. Развитие высших форм сознания законсервировало низшие формы, тем самым создав резерв надежности.

Для меня, исследовавшего различные формы диссоциации сознания человека в экстремальных ситуациях, связанных с реальной угрозой жизни, проблема природных основ надежности имела в высшей степени практическое значение. В процессе наших экспериментов мы не раз наблюдали, как в духовных слоях сознания пробуждались антиципирующие поведенческие архетипы.

Моделируя проблемные (аварийные) ситуации с различной степенью определенности информации о событии, мы обнаружили прямую связь между развертыванием профессионально важного качества и генотипом индивида. Фактически получалось, что индивидуальные способности тестируются нужной информационной средой. Это послужило основой для составления индивидуальных программ развития способностей. Мы пришли к этому от практики. Вместе с тем более доказательные данные получила известный психогенетик И. Равич-Щербо, установив, что чем выше генетический контроль, тем более индивидуализирована данная функция. Практически это означает, что биологическая составляющая разумности природы запрограммировала адаптивность к разнообразию среды. В ней уникальные генотипы будут работать чаше. Думаю, естественный отбор летчиков-испытателей этому подтверждение.

Замечу, что в аварийных условиях, когда проецируемая угроза достоинству и жизни «вздыбливает» и смешивает все врожденное и приобретенное, когда инстинкты пробуждают знаковое, символическое, мифологическое предсознание, парализующее помощь знания, продуктивным основанием действий, по данным наших экспериментов в полете, выступают:

– генетический контроль за психическими функциями, ведающими эвристическим мышлением;

– умственный переход с конкретной информационной среды на абстрактный уровень анализа, порождающий так необходимое озарение.

В конечном счете, все это переживается как духовная поддержка. О том, как связывается духовная поддержка с нравственными побуждениями личности, получены косвенные доказательства, объясняющие природу связи человеческой надежности с такими понятиями, как добро и зло.[2 - В данных работах огромную помощь оказала доктор психологических наук Н. Д. Завалова.] Проецируя это на историю происхождения разумности, предполагаю, что первым водоразделом между созидательным природным началом в человеке и его собственным разумом стала корысть как антитеза добродетельности, как начало накопления эгоцентристской энергии возвышения индивидуализма. С этого начинается разрушение (зло) себя, точнее созидательной благости природы в себе. Своим своевольным размышлениям я нахожу поддержку в поэтических переживаниях М. Волошина.[3 - Волошин М. Путями Каина. СПг., 1922.]

Когда-то темный и косматый зверь,
Сойдя с ума, очнулся человеком. —
Опаснейший и злейший из зверей
Вспять исследил все звенья мирозданья
…Преобразил весь мир, но не себя.

В этом фатализме есть стимул для обоснования созидательной роли психологии, т. е. создания научно-конструктивного базиса в виде концептуального перехода от объяснительной психологии к психологии созидательной.

Собственно это нам завещали Б. Г. Ананьев, В. М. Бехтерев, С. Г. Геллерштейн, В. П. Мясищев, А. Н. Леонтьев, Б. Ф. Ломов, С. Л. Рубинштейн, Г. И. Челпанов, К. К. Платонов, Ф. Д. Горбов и др.

В моем понимании, при нынешнем уровне образованности и информированности создание парадигмального миросозерцания духовной сути человечности вполне доступно практической психологии. Вспомним…

«Бог есть не физиологическое или космическое, а психологическое существо» (Л. Фейербах). Именно практическая психология способна в лице ученых-практиков соприкоснуться с душой переживающего (рефлексия, интроспекция, самосознание), производящего (творчество, нравственность, результат) и разрушающего себя человека (бездуховность, агрессия, «отморозки»). Именно эта задача заставит нас вновь вернуться к проблеме развития психического как сущего человеческого. Концепция «Я» себя не исчерпала. Нам подал пример академик В. Д. Шадриков, изложив онтогенез сознания как процесс отражения в себе. По его мнению, рефлексия, интроспекция лежат в основе возникновения человечности.[4 - Шадриков В. Д. Происхождение человечности. М., 1999.] Труды последних лет академиков К. Абульхановой, В. Зинченко, Д. Шадрикова убеждают в том, что мы слишком много упражнялись в социологизированной риторике, намозолив «измами» язык, забыв при этом о естестве нашем – творческом продолжении созидающей природы…

Теория действительно освещает путь практике, но уловить начало процесса устаревания теории, дать импульс к обновлению могут только ОПЫТ И ПРАКТИКА, естественно, при наличии тех, кто сможет аккумулировать опыт и владеет объективным методом познания. Позволю эту бесхитростную претенциозность доказать. Замечу, что собственный жизненный опыт и практическая научная жизнь поддерживали мою последовательность в поисках формирования человечности профессионала. Было много огорчительного, но был и спасательный круг – внедренный, воспринятый, вочеловеченный результат. И не только в монографиях, статьях, кинофильмах, программном продукте, в виде экспертно-консультативных систем, но и как живое знание в летательных аппаратах, в технико-дидактических средствах обеспечения безопасности жизни человека в небе. Пути и методы достижения внедренческого результата исследований в области экспериментальной инженерной психологии, эргономики, профессионального обучения и психологии формирования профессионально важных качеств изложены в моих и Натальи Яковлевны монографиях. Список наших трудов на то время прилагается.

Я же рискнул включить в эссе результаты «умного восприятия» жизни, выстраданные размышления, которые касаются живой этики, духовных начал тех, кто реально овеществил Дух как человеческую и профессиональную надежность. Смею утверждать, что в небе я увидел, как природное высвечивает в человеке высшую целесообразность и как человечность просветляет природное.

Возможно, я самонадеян, но все же верю, что поисковые исследования для ответа на вопросы, что дала и особенно не додала Земля обетованная человеку летающему, что помогло человеку стать и быть небожителем, откуда произросла жизнестойкость, каким образом свобода порождает этические и жизненные смыслы, эстетические и нравственные побуждения, интересны профессиональному психологу. В материалах книги[5 - См.: Созидательная психология. М. – Воронеж: Российская академия образования; Московский психолого-социальный институт, 2000.] читателю будут представлены результаты исследований созидающей жизни профессионалов как процесса духовного взросления, зарождения психологии действия, психологии вероучительного смысла жизни, психологии Добра. Наверное, сказанное выглядит как лихо закрученная фраза. Сошлюсь на мнение известного психолога К. М. Гуревича, который, прочтя одну из книг «Страна Авиация: черное и белое», заметил: «Эта книга – малая энциклопедия о жизни человека». Для меня это стоит дорогого. У меня, как исследователя, экспериментатора, включенного непосредственно в практику опасной профессии, появилась возможность зримо увидеть высокую Правду формирования смысла жизни и познать психологическое содержание безмолвия, отделяющего жизнь от смерти двумя – тремя секундами…

В последующем это спрессованное временным континуумом сознание раздвигалось переживанием, содержание которого изобиловало не столько эмоциональными, сколько нравственными компонентами, биологическими архетипами в виде конструктов, близких к тем, которые описывал К. Льюис:[6 - Льюис К. Любовь. Страдание. Надежда. М., 1992.]

– из всех ощущений страха наиболее сильный тот, который порождался воздействием внешнего мира;

– страх перед невидимым и есть страх «священный», т. е. религиозный;

– переживание вины как продукт осознания неисполнения нравственных императивов;

– стыд как состояние рефлексивного сознания, наиболее реально наполняет знанием о себе;

– распределение знаний в соответствии со степенью их важности для данного момента.

Трудно не только описать, но даже устно изложить, как самоосознание вплывающей, растянутой во времени гибели, по-разному востребует то биологические, то социальные, то духовные резервы психики. Как мощно и предметно наполняются содержанием такие абстрактные понятия, как «мотив», «вектор-цель», «признак», «знак», «знание». Как динамично изменяются, перегруппировываются структуры личности, топология поведения, как проявляется характер. И наконец, можно познать, чем отличается лицо от лика и как натура сохраняет Имя. Все это напрямую не входило в цели эксперимента, все это лилось «сверху», подогревало интерес и просветляло: мы, авиационные психологи, наивно думали, что психофизиологическими исследованиями опишем сущностное в профессионале, парящем над Землей. Сколько раз я вместе со своими подопечными попадал в ситуации, пахнущие риском, с переходом в сумеречную безысходность. И почти не регистрировал, не видел, не слышал панического хрипа, истероидных формант речевых звуков. Что же сохраняло профессионала? Воля? Да. Характер? Да. Знание? Да. Опыт? Да. Но было высшее: судьбоносный выбор профессии летания. В упрятанных уголках сознания летчика предусматривалась гибель. Невероятно, но факт. Предсознательный паттерн вероятности смерти, как аккорд созидания, создает условия для спокойного и решительного противодействия аварийным ситуациям, которым не дано право лишить его своего Неба. Так зарождается символичность веры в себя как носителя благой вести для оставшихся и ждущих его на Земле.

Для прояснения этой слишком мистической посылки приведу взгляд летчика-исследователя, полковника А. Г. Зизико на эту проблему:

«Из летного опыта я вывел объективно существующий закон летной жизни – это потребность постоянного преодоления самого себя, самосовершенствования. Ты просто должен, просто не можешь не стремиться поднимать всего себя на все большую Высоту. Происходит осознание самого себя, все большее понимание Высокого. Наверное, можно сказать наступает „эффект самоочищения средой“. В результате происходит какое-то Единение на пути к Высокому. Законы летной среды (особо это касается летчиков-истребителей) заставляют плохое уходить из индивида, злое, а взамен все больше культивировать, вырабатывать хорошее, осознанно доброе. Летное дело чистило наше нутро.