Серебряный поэт

Вытянутые, выпростанные, втоптанного стона струны!
Напитаны бунтующей кровью вены.
Вышедшие нам навстречу: полуночи, пустоши и страны
Воспитаны в аду чувств благословенных.

Загнанный в яму безумия,
Или стяжавший взлёт глубокий?
Столетий ствол, молнией разбитый, спилен.
Жизнь отдана искусству. Убогие глазеют лежебоки.
Охранной охрою осыпан храп спален.

Любящим цветом оттенена неминуемая потеря.
Последняя роза осенняя – блёкла.
Таинство слабой занавески в створе утра. Рассвет потерян.
Чирк солнца. Зарделись бездонные стёкла.

3.

В разгаре сумерек: сад, споры вдохновенья и отверстых
Небес – на вдохе отхлебнула – душа моя… Потёмки святы…
И смутная тревога улеглась. Дождь выпал из отверстий
В чернильном куполе. И гнёзда птичьи – из прутьев окон свиты…

Как зримо тонет взгляд! В пучину братских чувств я погружаю
Мотив сусального пейзажа заколосившейся пшеницы:
Вороны тянутся к созревшему под ветром урожаю,
Их пятна вороные, и данный день, который денно снится…

Десницей Неба – молнией – померкший небосклон расколот,
Удушливая тишина прохохотала – над жизнью всуе.
И стынет сердце, подступает, крадучись, к ладоням холод,
И кистью начинает смерть свою, смерч бешено рисуя…

4.

До обморока!
И пульс нитевидный…
Скорее, скорее,

Хватая губами остуженный вопль
Рассветной земли, вызнать вдруг достоверность слепую!
Избита душа, час о?т часу жив,
Поминутно старея,

Предчёрное пламя познав кипарисов,
Пишу – оголтелую оторопь лиц, ввысь ликую.

Патетикой дайте наполнить
миндальничанье с закатом!
Замшелая путь-дорожка, петляя меж междометий,
Выводит к опрятным мыслям о близком.
И тайное станет явным – в грязи,
В этом мире заклятом!
И жаркая жуть прозрений вдруг окаменеет, застрянет
Древнеегипетским обелиском.

И всё же, ненапрасна
Жизнь в искусстве, неостановима!
Сердец хрустальные осколки. Разграбленные настежь судьбы
И правда впроголодь святая;
И алчущие ярких глаз картины Винсента,
И строк моих непреднамеренная схима —

Сплав бережный,
Сплав раскалённый добела!
Ночь слышалась, ночь кончилась.
Мир за окном светает…

Et cetera

«Сочинение поэзии – тоже упражнение в умирании».

    Иосиф Бродский

1.

Да, в расплавленный воск тишины наряжён
Знойный полдень – Москва под пятой.
Выходи из подполья и лезь на рожон
Дух мой, чудо продлив запятой,

Разбуди, береди, борозди бороной
Измождённую душу, озвучь
Жалким скрипом двери тлен тоски вороной,
Провернув неподатливый ключ.

Мне за волосы вызволить, ввысь подтолкнуть,
Мне к оглохшим слепым – со стихом?!
Взгляд: на кромках домов каплевидная муть —
Высох ливень в проулке глухом.

Зал в потёмках. Подсвечен сюжет за спиной:
Стол, влюблённые, яства горой;
Утро. В голову целится друг записной.
Обронён в травы главный герой…

Скомкан кадр, расплавится фильм. И опять:
Безымянных мгновений купаж.
Близкий зной. Шмель взлетит тишину опылять…