Методологический дискурс о постмодерне. Между про-капитализмом и контр-капитализмом

– но на контр-религиозной реализационной основе.

Просвещение направило эту революцию в русло социальной реальности, что в конечном итоге привело к революционной эпохе конца XVIII – начала XIX века и трансформации:

– идеи «мировой освобождающе-объединяющей революции»

– в идею мировой буржуазно-демократической революции.

Одновременно, сформировалось представление о том, что научно-техническое развитие человечества приведет:

– к овладению природой и

– преодолению социальных противоречий.

Надо подчеркнуть, что именно отсюда вырастает «наукогенно-техногенный оптимизм» (который у Автора выставляется как «технооптимизм»).

Первая фаза развертывания модернового идеально-проектного и реализационного комплекса может быть названа (по традиции) капиталистической. И она показала, что:

– план развертывания экономического аспекта (капиталистических «мегамашин прохождения через земную реальность») противоречит

– идеально-проектному плану «мировой освобождающе-объединяющей революции».

Основываясь на этом противоречии, предлагались иные реализационные формы модерна (с разной степенью утопичности-реалистичности). Марксизм, действуя в этой логике, должен был:

– заново выйти к предельному выражению социального идеально-проектного плана;

– задать новую стратегию для экономического аспекта.

В марксистском проекте:

– идеально-проектный план «мировой освобождающе-объединяющей революции» приобрел форму мировой коммунистическо-демократической революции;

– предполагалась замена «капиталистической» мегамашины «коммунистической».

Реализационные формы марксизма (в виде конкретных обществ на основе этой идеологии) показали, что реальные «коммунистические мегамашины» тоже обладают своим набором отрицательных характеристик. В этом смысле вторая половина ХХ века (условный постмодерн) оказывается уже:

– критикой реализованного капитализма;

– критикой реализованного социализма-коммунизма.

И в том и в другом случае реальная «мегамашина прохождения через земную реальность» демонстрировала поглощение индивидуального субъекта разного рода «машинными» реальностями (которые можно рассматривать как разные аспекты «мегамашины»). В идеально-проектной перспективе постмодерна

– происходит возврат к авангардным формам «мировой освобождающе-объединяющей революции»;

– идеальный экономический аспект мыслится как максимально освобождающий индивида от власти социально-экономических «машин/мегамашин» и освобождающий от власти природы над человеком;

– в связи с тотальной критикой социально-экономических «машин/мегамашин» наукогенно-техногенный оптимизм сменяется реализмом/пессимизмом.

В-пятых.

Итак, развертывание машин-мегамашин (в перспективе развертывания стратегии «прохождения через земную реальность») можно рассматривать:

– в перспективе развертывания коллективных когнитивно-преобразующих сил человека;

– в перспективе превращения индивидуального человека в элемент машин и машинной организации на разных ее уровнях.

В той мере, в какой теоретический взгляд акцентирует первую перспективу, он базируется на «технооптимизме» и рассматривает преимущественно (или только) ту часть логики «прохождения через земную реальность», которая выражает развертывания коллективных когнитивно-преобразующих сил человека. (Такова в целом позиция Автора.)

В той мере, в какой теоретический взгляд акцентирует вторую перспективу, он базируется на «технореализме» (или даже на «технопессимизме»). Этот взгляд фиксирует фундаментальную социально-экзистенциальную проблематику, связанную с пребыванием индивидуального человека в качестве части машинной организации того или иного типа. Тем самым акцентируется реализационная проблематика мегамашинной организации. История «прохождения через земную реальность», с этой точки зрения, происходит в перспективе постоянной борьбы за освобождение человека от власти социальных и материально-информационных машин (с построением соответствующих утопий и антиутопий).

Марксизм пытался построить логику «прохождения через земную реальность» как историческую диалектику, в которой каждый новый шаг развертывания коллективных когнитивно-преобразующих сил человека связан с построением соответствующего типа мегамашинной организации. Конечная перспектива этого прорисовывалась как окончательный шаг и развертывания когнитивно-преобразующих сил человека и освобождения его от власти мегамашин. Тем самым марксизм пытался соединить «критику мегамашин» с «технооптимизмом». Реальность обществ на основе марксистской идеологии показала скорее новый вариант власти мегамашин, чем освобождение от них.

В-шестых.

Теперь можно совместить логику «мегамашинной» организации с логикой культурно-социально-системной организации человечества и посмотреть, какие стратегические проблемы при этом возникают.

В первую очередь можно ввести следующее обозначение для двух стратегий социокультурной организации:

– до-модерновую социокультурную архитектуру (которую я задавал как реализующую принципы «человека пассивного» и «мостов к трансцендентному») можно назвать «культурной», а соответствующие социокультурные системы – «культурами»;

– модерновую социокультурную архитектуру (которую я задавал как реализующую принципы «человека активного» и «прохождения через земную реальность») можно назвать «посткультурной», а соответствующие социокультурные системы – «посткультурами».

Принимая эти обозначения, можно говорить, что развертывание и глобализация социокультурной реальности модерна является развертыванием и глобализацией «посткультурной» социокультурной архитектуры. Это можно выставить в качестве одного из стратегических планов проблемности развертывания «посткультурных мегамашин» и «глобальной посткультурной мегамашины». В той мере, в какой реальность этих мегамашин становится внутренне противоречивой, в той мере, в какой эта противоречивость приобретает глобальный характер, должна актуализироваться ее «культурная» альтернатива.

Наступление «посткультурной» архитектуры на человечество в логике «культурной» критики модерна должно восприниматься как разрушение тех жизненных миров, которые существовали внутри «культурной» архитектуры. Современная фаза реализационной критики модерна наполнена разного рода «культурными ретротопиями», стремлениями вернуться к мифологизированному прошлому. Насколько эти интенции сильны – это вопрос. Но, тем не менее, эта надо иметь в качестве фундаментальной проблематизации модерна и его социально-экономических мегамашин.

В-седьмых.

Далее можно проблематизировать собственно социально-системную организацию. Вне зависимости от того какая социокультурная архитектура («культурная» или «посткультурная») оказывается реализованной, человечество было и остаётся разделенной на социальные системы. Логика этого разделения пронизывает реализацию стратегии «прохождения через земную реальность». Выше я говорил о «комплексе модернизации», который соединяет внутри себя:

– наукогенный аспект (развитость инновационно-научного горизонта);

– техногенный аспект (развитость инновационно-технического горизонта);

– социогенный аспект (развитость инновационно-социального горизонта).

Я говорил о том, что «комплекс модернизации» связан с социально-системной организацией человечества через техногенно-силовой аспект социальных систем. Модерновые общества в качестве отдельных систем вели (и продолжают вести) между собой постоянную геополитическую борьбу, в которой «комплекс модернизации» приобретал все большее значение. Те системы, в которых этот комплекс оказывался более развитым, имели преимущества в геополитической борьбе. В этом смысле «конкуренция систем» стимулировала развертывание внутри них «комплекса модернизации» и акцентирование его на военно-промышленный комплекс.

В этом разговоре понятие «комплекс модернизации» можно заменить понятием «мегамашина прохождения через земную реальность». Тогда геополитическая конкуренция систем будет конкуренцией/борьбой соответствующих «мегамашин» (некоторые теоретики в этом смысле говорят о конкуренции/борьбе технологических систем). Можно назвать эти мегамашины «геополитическими мегамашинами».

Теперь нетрудно понять, что логика «геополитических мегамашин» и логика их конкуренции является фундаментальным фактором, превращающим индивидуального человека в их элемент. Чем более жесткой является конкуренция этих мегамашин, тем более индивидуальный человек оказывается поглощенным ею. Здесь мы снова выходим к социально-исторической логике модерна, показывающей, как наукогенно-техногенно-социогенное развитие превращает освобождение человека от власти природы и «культурных» систем в подчиненность «посткультурным» системам. Во многом эту логику схватывает марксизм начала ХХ века, который прорисовывает логику развития капитализма как связывание последнего с национализмом, переход к капиталистическим империям и борьбе за передел колониального мира. Идея «мировой пролетарской революции» и интернационализма (как принципа «пост-системной» организации человечества) выставляется в качестве программы преодоления капиталистической фазы модерна и социально-системной организации. Первая мировая война подтверждает марксистский прогноз и действует в направлении соответствующих преобразований. Но реализация марксистской программы в варианте СССР показывает новую фазу поглощённости индивидуального человека логикой социально-системной организации. Это показала и собственно «социалистическая миросистема» и борьба мировых систем во Второй мировой войне и последующей холодной войне.

Первая мировая война создала гигантский вызов «борьбы систем» и поглощения индивидуального человека логикой системной («мегамашинной») организации. Интегральным ответом на это стала волна либерально-демократических преобразований. Это можно назвать авангардной фазой развития мирового либерализма, который опирался на лозунги больше, чем на конструктивность создаваемой им реальности. В результате сам либерально-буржуазный мир погрузился в глобальный кризис (Великая депрессия). Ответом на этот кризис (на реализационную незрелость либерализма-капитализма) стала волна контр-либеральных и контр-капиталистических преобразований. Эти преобразования развертывались как ответ не только на внутренние для социальных систем проблемы. Эти преобразования развертывались как ответ на позиции в геополитической борьбе. Так можно рассматривать формирование идеологии фашизма и основанных на ней новых «геополитических мегамашин». По сходной логике формировалась и «геополитическая мегамашина» сталинского СССР. Тип обществ, которые сформировались в такой логике, называют «тоталитарным», акцентируя особую жесткость внутренней идеологической простройки. Это диктовалось желанием максимально подчинить индивида логике «мегамашины».

Надо отметить, что собственно достижения «комплекса модернизации» использовались для построения «тоталитарных мегамашин». Проблематизация этого составляет одну из стратегических линий, связанных с перспективой «комплекса модернизации» вообще (и логики промышленных революций в частности). Пока человечество остается разделенным на социально-культурные системы, пока продолжается логика геополитической конкуренции, связанная в числе прочего с «системным эгоизмом», с эксплуатацией одних систем другими, – остается и проблема «системной эксплуатации» индивида и использование логики научно-технических достижений в целях этой эксплуатации.

Здесь можно акцентировать логику «цифровизации», которую прорисовывает Автор. Она подразумевает включение элементов социального и природного мира в «материально-информационные» машины (можно даже сказать, мегамашины). Соединение таких машин с логикой социальных мегамашин и логикой их геополитической конкуренции/борьбы задает весьма проблемную перспективу.

Глава 3. Развертывание разделения труда и логика модерна