Пусть плачут мужчины

Роза Львовна. (Удивленно). Вот как? Ему же вредно! И вы не остановили его? Впрочем, что это я… (После паузы). Продолжайте, милочка. Он был удивлен тем, что вы пожелали с ним встретиться?

Мария. Признаться, не настолько, как мы ожидали.

Роза Львовна. Ах, эти мужчины! Самовлюбленные существа. Им всегда кажется, что они неотразимы и потому они принимают знаки внимания женщин как должное… (После паузы). Впрочем, у Воробьева для этого есть все основания. Он спрашивал вас о чем-либо?

Мария. Да.

Роза Львовна. О чем же?

Мария. Почему у меня такие грустные глаза.

Роза Львовна. (Удивленно). При чем здесь ваши глаза?

Мария. Не знаю. Но они не давали ему покоя на протяжении всего нашего свидания.

Роза Львовна. Ах, узнаю Воробьева! Он такой рассеянный. Спросит и тут же забудет ответ, и вновь переспрашивает.

Мария. Я так и поняла, что у него склероз.

Роза Львовна. (Сухо). Но, я надеюсь, он не давал вам скучать?

Мария. Он пытался острить.

Роза Львовна. (Восхищенно). О да, он всегда был таким остроумным! Помню себя еще молоденькой медсестричкой, а Павлик только начинал работать в газете, этим… Ну, который везде бывает, все разнюхивает и вообще, самый шустрый?

Мария. Репортер?

Роза Львовна. Верно! Павлик знал массу всяких забавных случаев и мог рассказывать часами. Он вам рассказывал анекдоты, Мария?

Мария. Не умолкая.

Роза Львовна. И вы смеялись?

Мария. Я едва сдерживала зевоту. Анекдоты были с такой бородой…

Роза Львовна. (Удивленно). Ну, не знаю. В дни нашей молодости Павлик просто потрясал меня порой некоторой фривольностью своих анекдотов. Я делала вид, что сержусь на него, он огорчался и начинал читать мне стихи о любви. Свои собственные. Такие чудесные! Он вам читал стихи?

Мария. Читал.

Роза Львовна. Не может быть!

Мария. Почему?

Роза Львовна. Потому что он уже лет пятнадцать, как не пишет стихов. Он перестал их писать почти сразу же, как получил повышение по службе.

Мария. Но он читал мне Есенина. «Заметался пожар голубой», «Ты меня не любишь, не жалеешь», еще какие-то…

Роза Львовна. (С облегчением). Ну, тогда все понятно! Он читал вам не свои стихи. Его собственные гораздо трогательнее. Если бы вы их услышали, вы были бы потрясены. Вы мне верите, Мария?

Мария. (Мягко). Я вам верю, Роза Львовна.

Роза Львовна. Ах, милая Мария, я понимаю, что я кажусь вам смешной. Стареющая женщина, которая считает своего мужа образцом мужской доблести…

Мария. Что вы, Роза Львовна! По-моему, так и должно быть.

Роза Львовна. Я как-то смотрела в театре один спектакль. Не помню, как он назывался. Там женщина моих лет читала своей молодой сопернице стихи, которые ей посвятил когда-то муж. Помню, тогда это очень меня возмутило. Я думала, как она может – так унижать себя! А сейчас я поняла. Просто ей было очень одиноко.

Мария. Не надо, Роза Львовна!

Роза Львовна. Теперь я понимаю тех одиноких женщин, которые заводят себе кошечек, собачек, попугайчиков и даже белых мышей. Все-таки с ними можно поговорить и отвести душу. Пусть они и бессловесные твари, но выслушают. В наше время это большая роскошь. Представляете, раньше я смеялась над всем этим!

Мария. Роза Львовна, но ведь у вас все иначе!

Роза Львовна. Вы так думаете, Мария? Дети выросли и разъехались, муж занят своими делами. И, в сущности, я осталась одна. Совсем одна. Если бы не вы… (Встает и отходит к окну). Если бы вы, моя милая, не выслушивали иногда мои воспоминания о далекой юности, не потворствовали бы моей развивающейся старческой болтливости, я бы и не знала, что мне делать. Наверное, тоже завела бы себе кошечку. Или маленького зеленого крокодильчика.

Мария. Вы шутите, значит, все не так плохо.

Роза Львовна. (Тихо). А что мне еще остается? (После паузы). Впрочем, давайте вернемся в кафе «Незабудка». Итак, вы прекрасно повели время…

Мария. Я чуть не умерла со скуки.

Роза Львовна. (Возмущенно). Но почему, Мария?!

Мария. Потому что мужчины в возрасте Павла Васильевича так скучны, когда пытаются приударить за молодой привлекательной женщиной. Они способны лишь на то, чтобы с большим апломбом изрекать затасканные святые истины. И превращаются в некое подобие сухой пресной лепешки. Есть ее, конечно, можно, если с голода подвело живот. Но желательно бы еще острого соуса.

Роза Львовна. (С обидой). Мария, вы несправедливы к Воробьеву. Он совсем не такой. И я вам сейчас это докажу.

Мария. Попробуйте!

Роза Львовна. Знаете, с чего началось мое сегодняшнее утро?

Мария. С чего же?

Роза Львовна. Павел Васильевич подал мне кофе в постель!

Мария. (Удивленно). Не может быть!

Роза Львовна. Я ахнула почти так же, как вы сейчас. Но в душе. На моем лице не дрогнул ни единый мускул. Я выпила кофе с царственным величием. Уж поверьте, я знаю, как должна вести себя в подобных случаях настоящая женщина!

Мария. А что было потом? Он объяснил вам причину своей небывалой галантности?

Роза Львовна. Естественно. И тогда я ахнула во второй раз. Потому что уж и сама, признаться, подзабыла об этом. Ведь мы уже лет пятнадцать, как не вспоминали и не отмечали эту дату.

Мария. Какую дату?

Роза Львовна. Годовщину нашего бракосочетания.

Мария. Роза Львовна, значит, сегодня…