Сокровища Замка Тамплиеров

Она не выспалась, измученная кошмарами, но сил прибавилось. Ламия взглянула на светящийся в темноте циферблат золотых, усыпанных бриллинтами, часиков на своем запястье и увидела, что она проспала весь день. Переждав еще час, чтобы на землю упали сумерки, она вышла из комнаты и начала пробираться наверх, скользя тенью вдоль холодных каменных стен, неприятных на ощупь, когда она к ним прикасалась. Ей опять повезло, и она никого не встретила. Из-за двери, ведущей во двор, раздавались звуки гитары, лютни, мандолины и кастаньет. Приникнув к дверной щели, Ламия увидела множество танцующих и поющих людей, одетых так, словно они сошли с картин средневековых художников. Все они радостно смеялись. Их тени, отбрасываемые пламенем горящих костров, нелепо извивались на стенах замка, как будто насмехаясь над Ламией.

Ламия почувствовала, как в ней нарастает дикий, необузданный гнев. Это было более чем несправедливо. Она вынуждена прятаться в подвале замка, который должен был принадлежать ей, словно жалкая загнанная голодная крыса. А ее соперница, которая ничем не лучше ее, приглашает гостей, танцует, веселится и радуется жизни. И только потому, что когда-то ей удалось навести на Анжело Месси морок своими чарами и, заворожив его, отнять у нее, Ламии, этот замок.

– Будь ты проклята, ведьма, – злобно прошипела Ламия.

С этой минуты она уже не только хотела денег, но и жаждала мести.

Отсиживаться в подвале в ожидании ночи, когда все гости разойдутся и обитатели замка лягут спать, она не собиралась. Но Ламия понимала, что если она выйдет в своем коротеньком сарафанчике во двор, то сразу выдаст себя, потому что будет бросаться в глаза точно так же, как медная монета среди золотых. Это унизило бы ее в собственных глазах. Но, главное, ее с позором прогонят из замка. Во всяком случае, сама она так бы и поступила, если бы на ее роскошный праздник явилась какая-нибудь замарашка или нищенка.

Подумав, Ламия решила переодеться, воспользовавшись гардеробом хозяйки замка тамплиеров. Это будет только справедливо, подумала она, направляясь по лестнице наверх.

Ламия хорошо знала расположение помещений в замке, и без труда нашла то, в котором поселилась бы и сама, будь она владелицей замка тамплиеров. Это была комната с видом на реку, заросшую по берегам цветущими садами. Раньше Ламия не раз проводила здесь ночи, уходя от насытившегося ею и заснувшего Анжело Месси. Но сейчас комната преобразилась, и Ламия ее не узнала. Из темной и мрачной она превратилась в светлую, окрашенную в пастельные тона и наполненную подобранной со вкусом мебелью. Это, несомненно, был вкус новой хозяйки замка. Сама Ламия никогда бы не выбрала такую громадную и в то же время изящную кровать. И уж точно не стала бы перекрашивать комнату в такой ужасный цвет. Она предпочитала серо-изумрудный, напоминающий змеиную кожу.

Ламия открыла дверь зеркального шкафа, стоявшего между двух узких окон, и увидела множество ярких платьев и цветных шалей, несомненно, предназначенных исключительно для танцев фламенко. Здесь же стояли черные и красные туфли с подкованными каблуками, лежали гребни, веера, пояса и другие аксессуары.

Ламия одела первое, что ей попалось под руку. Ей не нравилось ничего из того, что она здесь видела. Взглянула на свое отражение в зеркало и содрогнулась. На нее смотрело аляповато одетое существо, напоминавшее огородное пугало. Но она смирилась с этим, вспомнив, что почти так же были одеты все те женщины, которых она видела через дверную щель во дворе. Следовательно, на нее никто не обратит внимание. А это сейчас было главным для нее. Приодеться со вкусом она сможет и позднее, когда разбогатеет и станет хозяйкой замка тамплиеров. Утешив сбя этим, она даже повеселела.

Выйдя из комнаты, Ламия спустилась во двор и смешалась с толпой.

Сначала она держалась осторожно, опасаясь встречи с Фолетом, который мог ее узнать и выдать. Но тот был так увлечен своей красавицей-женой, что не замечал никого и ничего вокруг. Он несколько раз прошел рядом с Ламией, не обратив на нее внимания. И она успокоилась. Начала наблюдать за хозяйкой замка, которую все гости не только называли просто Ульяной. но и обращались к ней запросто, словно она была одной из них и ничем не отличалась. Это лицемерное притворство рыжеволосой красотки вызвало у Ламии приступ раздражения. Отступив в тень, она перехватила взгляд Ульяны и мысленно послала ей проклятие. И с радостью заметила, как болезненная судорога пробежала по ее лицу. По меньшей мере, головная боль ей теперь была обеспечена на весь вечер, а то и на несколько дней.

Однако все испортила Мара. Ламия и раньше знала от старика, что его жена песанта, а теперь убедилась в этом, увидев, как она сняла с Ульяны насланную на нее порчу. Правда, самой Маре от этого не поздоровилось, она отошла от Ульяны, пошатываясь, но это не порадовало Ламию. К Маре она не питала ненависти. Во всяком случае, до этой минуты. Повторять своей попытки Ламия не стала. Это было бы опасно уже для нее. Сглаз – обоюдоострое оружие, и никогда нельзя предугадать, не поразит ли оно позже того, кто его применяет.

Бесцельно бродя в толпе, Ламия неожиданно для себя наткнулась на мальчика, который, сидя у костра, читал какую-то рукопись. До этого она видела его рядом с Ульяной. И догадалась, что это и есть сын Анжело Месси.

Ламия с интересом взглянула на мальчика. Он ничем не походил на своего отца. Был высок, узок в кости, с чуть раскосыми глазами, но, главное, казался слишком одухотворенным, если сравнивать его с Анжело Месси. Тот был рыцарем с головы до ног, и уж наверняка не стал бы читать книгу, если бы ему представилась возможность повеселиться. Даже в детском возрасте. Ламия была в этом уверена.

Но, тем не менее, это был его сын. И, сложись все иначе, он мог бы стать и ее сыном – если бы она забеременела от Анжело Месси. Поэтому Ламия на какое-то мгновение почувствовала к мальчику невольную симпатию. Подошла к нему и, притворно улыбаясь, спросила:

– О чем книга?

Мальчик взглянул на нее не по возрасту серьезными глазами и ответил:

– О кладах.

– О, как интересно! – искренне воскликнула Ламия.

И мальчик, поощренный ее возгласом, рассказал ей все – и о Цезаре, и о карте, помеченной крестиками. Он говорил захлебываясь от волнения и сбивчиво, но Ламия поняла самое главное – есть карта, указывающая места, где когда-то были зарыты сокровища. И эта карта в книге, которая находится в руках у мальчишки. Достаточно протянуть руку, чтобы увидеть ее.

Но сначала надо было завладеть книгой.

Это было бы легко, не будь вокруг так много людей. Кто-нибудь мог заметить и помешать ей. Проще было отвести мальчишку в сторону под каким-либо предлогом, и уже там отнять у него книгу, а его самого, если он будет сопротивляться или вздумает кричать, убить.

Ламия уже почти решилась на это, когда увидела, что мальчик радостно машет кому-то рукой. Она оглянулась и встретилась взглядом с Ульяной. И поняла, что опоздала. Едва ли та будет спокойно наблюдать, как ее сына уводит в темноту какая-то женщина. А отнять на ее глазах книгу у мальчишки было слишком рискованно, чтобы Ламия решилась на такое. Она могла погнаться за тощим журавлем в небе и упустить жирную синицу в руках.

Эта рыжеволосая ведьма снова встала на ее пути. Подумав об этом, Ламия зашипела от злости, сделала шаг и скрылась в тени, которую отбрасывало пламя костра. Теперь Ульяна ее не видела. Воспользовавшись этим, Ламия быстро отошла в сторону, не упуская из вида мальчишку. Но другого удобного случая осуществить свое намерение в этот вечер ей уже не представилось. И она еще больше возненавидела Ульяну.

Весь оставшийся вечер Ламия находилась невдалеке от Ульяны, оставаясь невидимой для нее. Она выжидала. И, когда гости уже начали расходиться, услышала ее разговор с конюхом. Ульяна говорила, что хотела бы рано утром совершить с мужем и сыном конную прогулку.

– Задай им больше корма, Хуанито, – попросила она. – И приготовь упряжь, чтобы мы не будили тебя утром.

– Корма я им прибавлю, а утром сам оседлаю, – ответил Хуанито почти с обидой. – Я встаю рано, так что не беспокойтесь.

– Спасибо, Хуанито, – улыбнулась Ульяна, не став спорить. – Прогулка будет недолгой. Так что это не испортит тебе выходного дня, как и всем остальным. Ведь ты же не останешься в замке?

– Я вместе со всеми поеду в Лион, – ответил Хуанито. – Фолет попросил меня помочь ему с выбором подарка для Мары. Не понимаю, за что мне такая честь.

– Он ценит ваш вкус, Хуанито, – заметила Ульяна.

– Сдается мне, ко всем остальным он обратился с той же самой просьбой, – недоверчиво хмыкнул Хуанито. – Ну, да ладно. Если я откажусь, он еще обидится. И будет дуться потом весь день.

Ульяна понимающе улыбнулась. Она хорошо знала характер Фолета.

– Мы вернемся, как обычно, вечером, – продолжил Хуанито. – Но если мы вам понадобимся, обязательно позвоните. И мы приедем раньше.

– Едва ли мне что-то потребуется, – успокоила его Ульяна. – После обеда мы с Ксиу проводим Артура в аэропорт. И тоже задержимся в городе. Так что вы можете не торопиться.

Хуанито кивнул и направился на конюшню. Ламия незаметно пошла за ним, потеряв интерес к Ульяне. Она услышала все, что ей было нужно. Завтра все обитатели замка покинут его. И по крайней мере на полдня она останется в замке совершенно одна. Ламия еще не знала, что это ей даст. Но у нее была целая ночь впереди, чтобы обдумать полученную информацию. Обычно планы в ее голове созревали молниеносно. Поэтому часть отпущенного ей времени она собиралась потратить на месть.

Когда Хуанито, подкинув лошадям овса в ясли и угостив их сахаром, ушел, закрыв ворота конюшни, Ламия осталась внутри. Она рассматривала это как репетицию перед завтрашними событиями. Если Ульяна откажется выполнить ее требование, то она, Ламия, поступит с ней самой и с близкими ей людьми точно так же, как с прекрасными андалузскими лошадьми.

Лошади были привычны к людям и не видели от них ничего, кроме добра и ласки. Поэтому они позволили Ламии приблизиться, а затем приникнуть ртом к своим шеям, словно она собиралась их поцеловать. Ламия прокусывала им шеи, пускала в рану смертельный яд, а затем отходила, и лошади беззвучно падали к ее ногам. В конце она почти опьянела от крови и наслаждения, которое приносила ей утоляемая месть.

Оглядывая конюшню с мертвыми лошадьми, Ламия чувствовала радостное удовлетворение от проделанной работы. Это было предупреждение, которое должно было заставить хозяйку замка тамплиеров задуматься. И принять верное решение, когда придет время.

Глава 10.

Первым мертвых лошадей обнаружил Хуанито. Сначала он не мог поверить своим глазам. Переходил от одной лошади к другой, приподнимал им головы, гладил холки. Слезы текли из его глаз, он не замечал этого. Потом он закричал. Это был долгий протяжный крик без слов, подобный жалобному волчьему вою.

На крик прихромал Фолет, затем прибежали горничные, Алисия, Беатрис и Доротеа. Позже всех пришли Агата, степенная женщина средних лет, исполнявшая в замке обязанности экономки, о чем свидетельствовала позвякивавшая на ее поясе связка ключей от всех дверей, и Гомес, встрепанный и как будто немного помятый. Гомес, от которого все еще пахло вином, долго не мог понять, что произошло. Он всех расспрашивал, пытаясь выяснить подробности, пока на него не шикнул сердито Фолет.

Все громко и вразнобой обсуждали, как сообщить о происшествии хозяйке замка, когда в конюшню вошла Ульяна. Следом за ней вбежал Ксиу. Позади него шел Артур. Все трое были в костюмах для верховой езды. Они собирались совершить конную прогулку перед отъездом Артура. Об этом просила Ульяна, и муж и сын уступили ей, пожертвовав своими традиционными утренними раскопками.

Они не сразу поняли, что произошло.

– Мама, а Варвар еще спит? – с недоумением спросил Ксиу.

Ульяна беспомощно посмотрела на мужа, не зная, что ответить. Артур опустил руку Ксиу на плечо и привлек к себе. Он не хотел, чтобы мальчик видел эту ужасную картину. Но Ксиу вырвался и подбежал к одной из мертвых лошадей. Присел перед ней, поднял ее голову и опустил себе на колени, ласково гладя по холке и повторяя: «Варвар! Варвар!». Он любил свою лошадь. Сам ухаживал за ней, кормил и чистил мягкой щеткой, когда это разрешал Хуанито. Ксиу долго не мог поверить в случившееся. А убедившись, что она не дышит, мальчик разрыдался.

Плакала и Ульяна. Только Артур, как истинный ученый, сдержал эмоции и, вместо того, чтобы проливать слезы, попытался определить причину смерти лошадей. Но он был биолог, а не полицейский, поэтому не заметил крошечных ранок на лошадиных шеях. Лошади казались абсолютно здоровыми, тем не менее, они были мертвы, причем умерли все сразу – и Варвар, и Гунн, и Пришелец. Это казалось необъяснимым и таинственным, и поставило в тупик не только Артура, но и всех остальных. А особенно Хуанито.

Только Фолет казался менее растерянным и более задумчивым, чем другие, как будто он о чем-то догадывался. Но он так и не смог оформить свои догадки в слова, а потому ходил по двору, погруженный в свои думы, невнятно бурча что-то себе под нос. Но когда у него спрашивали, что с ним происходит, он только отмахивался и отвечал невпопад.

После того, как в замке побывал полицейский, лейтенант Гарсия, которого, как позже выяснилось, никто не вызывал, Ульяна распорядилась немедленно похоронить лошадей. Стояло лето, и днем было слишком жарко, чтобы откладывать это неприятное дело даже на несколько часов. Кроме того, она опасалась, что лошади умерли от какой-то инфекции или заразной болезни, а это могло угрожать безопасности людей, живших в замке.

Яму за конюшней, быстро разобрав ее заднюю стену, вырыли Гомес, Хуанито и Артур. Фолет только мешал им, путаясь у всех под ногами. Но когда трупы лошадей начали скидывать в яму, он собрал всю свою волю и проявил недюжинную силу, которой никто от него не ожидал. Могилу закидали землей, стену конюшни наспех восстановили, ворота закрыли на замок и даже задвинули засов, как будто опасаясь, что неведомая зараза может вырваться наружу.

К полудню все было заончено. Ключ от замка Хуанито оставил у себя, повесив его на шею, и Фолет этому не воспротивился. Обычно все ключи от дворовых построек старик хранил сам.