Смерть – это лекарство

– Вижу, что ты меня понимаешь. Так что вот, держи.

Линда аккуратно подцепила и вытащила ногтем золотое зерно и, положив его на ладонь, опустила мышке, которая в свою очередь взобралась передними лапками на руку Линды, взяла маленькое золотое зерно в зубы и побежала с ним в стебли кукурузы. Линда смотрела, как ее новый друг забежал в стебли и скрылся в них. Затем она вернулась к тому месту, где собирала кукурузу.

Около пяти минут Линда спокойно собирала початки, а когда присела на корточки, чтобы собрать нижние, то снова услышала мышиный писк. Только на этот раз писк был не единым. Опустив глаза, Линда увидела, что на нее смотрят восемь черных глаз-бусинок. Линда поняла, что ее новый друг на самом деле подруга, которая привела с собой троих маленьких мышат. Новая подруга оказалась еще и мамой, которая привела с собой детишек, чтобы добрая великанша накормила их всех.

Великанша молча смотрела на них, хлопая глазами, и говорила про себя: «Отлично! Я ее подкормила, и теперь она пришла снова и будет требовать еще… Так еще и детишек привела… Но уж нет! Больше они от меня ничего не получат. Они же как-то и до меня добывали себе пищу, вот и сейчас смогут».

Линда встала с корточек и направилась к другому ряду кукурузы. Начав собирать ее в очередной ящик, она увидела, что четыре маленьких мохнатых клубочка, один из которых был большим по сравнению с тремя другими, бегут от того места, где она только что сидела, к ее новому местоположению. Они подбежали к ней, сели, начали задорно махать хвостиками, а мама-мышка встала на задние лапки и начала шевелить усами. Казалось, что они делают все это специально, чтобы заставить Линду проявить жалость и накормить их. В черных глазах большого клубочка были видны солнечные блики, и казалось, что эти глаза вот-вот зальются слезами.

Великанша пыталась заставить себя не смотреть в ту сторону, но все было безуспешно. Было достаточно посмотреть на них, чтобы сердце наполнилось жаром, и все ее внутренние мысли о том, что эти зверьки смогут сами добыть себе еды, исчезли. Линда не могла не проявить жалость к этим маленьким зверятам. Она сорвала початок и положила его рядом с мышками, перед ними.

Мама-мышка обошла початок, встала с противоположной стороны, закинула передние крошечные лапки на кукурузу и начала толкать, упираясь крошечными задними лапками в землю. Но початок не сдвинулся с места. Увидев, что у мамы в одиночку ничего не получается, детишки подбежали к маме и начали помогать толкать, но ничего не изменилось: початок так и остался на месте, хотя пару раз покачнулся взад и вперед, но не покатился. И тогда старшая мышка повернула свою мордашку на великаншу, а она в свою очередь поняла, что мышка просит о помощи. Четыре клубочка отбежали в сторону, чтобы не мешать могучей великанше взять початок. Наклонившись и протянув руку к мышиному лакомству, Линда взяла кукурузу и, выпрямившись, стала смотреть на новую подружку, мол, спрашивая: «И куда же мне ее нести?» Новая подружка каким-то образом поняла по взгляду Линды, что она хочет узнать, и отбежала буквально на один-два ярда вперед, как бы отвечая на вопрос Линды: «За мной! Я покажу, куда нести». Линда поняла, чего хочет мама-мышка, таким же непонятным образом, как и она поняла вопрос великанши, и пошла за мышкой.

Войдя в стебли кукурузы, которые тут же зашелестели, Линда оказалась в прохладной тени этих злаковых растений. Зеленые стебли сомкнулись позади Линды, закрывая ей вид на тот участок, где она стояла буквально минуту назад под летним солнцем. Она шла за мышкой, держа в одной руке початок, а другой раздвигала зеленые стебли кукурузы, прокладывая себе дорогу, а три маленьких детеныша-мышонка бежали рядом. Великанша ступала аккуратно, чтобы не наступить на этих крошечных и крупных зверят. Пройдя буквально пять-семь ярдов, Линда обнаружила что-то наподобие маленького шалашика, который был сделан из листьев кукурузы, крошечных веток и грязи. Дом мышиного семейства. Шалаш больше напоминал шар, но с отверстием посередине – входом. Линда посмотрела на початок у себя в руке, а затем на мышиный домик. Даже дураку было понятно, что початок не войдет целиком в этот шалаш, а если его туда засунуть, то он будет вылезать через входное отверстие, закрывая вход.

– Единственный способ спрятать вашу пищу от природных факторов – это достать зерна из початка и засунуть их внутрь. Я положу початок здесь, а дальше вы сами, ребята, – сказала Линда и положила кукурузу рядом с шалашиком.

Но маленькая подружка, смотря на Линду, просила ее помочь до конца, чтобы великанша сама достала зерна и положила их внутрь домика. Добрая великанша согласилась:

– Хорошо, я сама это сделаю.

Она начала аккуратно вынимать зерна кукурузы из початка и складывать их в руку, а когда рука уже становилась полной, то засыпала золотые зерна в шалаш. К сожалению, не все зерна были аккуратно вытащены из початка, потому что некоторые из них раздавились между пальцами Линды, как что-то сочное давится между двумя тисками. А когда початок опустел, Линда удивилась, что все зерна уместились в этот маленький домик. Удивление было не долгим, потому что этот шалашик мог быть только «верхушкой айсберга», потому что внутри может находиться вход в подземную норку, куда и провалились все зерна.

Когда Линда закончила, то она увидела, как все четыре мышки радостно виляют хвостами. Малыши начали забираться внутрь шалашика. Следом за ними начала забираться и мама, но перед этим помогла забраться детишкам, а потом она скрылась внутри шалашика.

Великанша уже начинала разворачиваться, как неожиданно из входа в домик вылезла мордочка мамы-мышки. Мышка смотрела на нее, а затем наружу через отверстие начали просовываться малыши. И все это мышиное семейство дружно поблагодарило добрую великаншу:

– Пипь-пи-пипь-пип.

Линда усмехнулась.

– Да не за что, – проговорила она и пошла в обратном направлении.

4

Линда подошла к последним стебелькам кукурузы, которые разделяли ее от того места, откуда она ушла, а когда раздвинула их и вышла из зарослей, то оказалась в объятьях тепла: она вышла из прохладной тени кукурузы. Линда запрокинула голову и посмотрела в небо. По иронии судьбы на синем фоне среди белых облаков пролетела стая птиц. Рот Линды растянулся в улыбке.

– Птичка моя, а ты где была? – спросила мама.

– Отдыхала в тени. Сегодня очень жарко, мама, – недолго думая, ответила дочь.

– Да, сегодня достаточно жарко в это время года. Но я надеюсь, что ты отдохнула и готова снова приняться за работу, ведь нам осталось совсем немного. Собираем то, что осталось, помогаем отцу погрузить ящики в повозку. – Джозеф уже пришел с Брауни на кукурузное поле и начал загружать заполненные ящики в телегу. – А потом пойдем собирать кукурузу на другом участке поля.

Птичка кивнула и, взяв пустой ящик, который был одним из последних, начала собирать оставшуюся кукурузу.

5

Время уже перевалило далеко за полдень. Солнце сильно пекло, нагревая воздух. Пот ручьями лился по лицу Линды. От него все ее тело стало влажным и соленым, и из-за этого ее синяя рубашка прилипала к телу, облегая маленькую грудь. На рубашке темными пятнами проступал пот, особенно на спине и под мышками. Все волосы на голове стали слега влажными, а красный повязанный на голову платок пропитался влагой. На джинсах в области промежности появилась темная полоска. Ноги в сапогах вспотели и уже испускали неприятный кислый запах. Но несмотря на все это, работа продолжалась и будет продолжаться еще достаточно долгий период времени до заката.

Джозеф помогал своим любимым девушкам собирать урожай и наполнять ящики, а они помогали ему носить и загружать эти ящики в телегу. Но также он пару раз возвращался в дом, чтобы принести на поле наполненный графин с водой или лимонадом и что-нибудь перекусить.

Когда работа уже подходила к концу, Линда собиралась сорвать початки с последних стеблей, как неожиданно услышала острый крик боли. Обернулась и увидела свою маму, которая сидела на земле, потирая поясницу. Дочь тут же бросилась поднимать ее.

– Мама! Что случилось?! Ты не ушиблась?

– Все хорошо, Птичка моя. Я в полном порядке, – врала родная мама своей единственной дочери.

– Не ври мне, пожалуйста. Скажи, что случилось.

Дженнифер смотрела на нее удивленными выпученными глазами:

– С чего это ты решила, что я тебе вру?

– Если бы с тобой было все в порядке, то ты бы не кричала от боли и не сидела бы на земле, потирая поясницу… Ты спину потянула, что ли? Если да, то давай попросим соседей отвезти тебя к врачу. Он выпишет тебе какие-нибудь уколы, мазь, лекарства.

– Ох, доченька моя любимая, от старости нет лекарства. С этим уже ничего не поделаешь. И никто и ничто мне уже не поможет… А вот подняться сейчас кое-кто поможет, – Дженнифер улыбнулась.

Линда тоже улыбнулась и помогла маме подняться на ноги. Но потом эта улыбка пропала, не оставив и следа, потому что правда жизни дала о себе знать: люди невечные. Рано или поздно каждый из нас покинет этот мир. А старость является одним из признаков того, что дни этого человека «скоро» закончатся.

– Спасибо большое, Птичка моя. Давай побыстрее закончим работу здесь и пойдем дальше.

Дочь молча кивнула и пошла дальше собирать кукурузу. Но перед тем, как отойти от матери, она кинула на нее быстрый взгляд, но и этого взгляда было достаточно, чтобы увидеть на голове сорокадевятилетней Дженнифер Уайт первые пряди седых волос.

Линда уже завершала сбор последних початков, но все это время неоднократно смотрела на мать, которая, присев на корточки, собирала последние початки снизу стеблей. На ее красной рубашке, которая вылезла из синих рабочих джинсов, от воротника и до поясницы бежала полоса пота. Волосы, которые она завязала в начале дня в пучок, уже растрепались, и некоторые пряди падали на плечи русым дождем. На ее лице уже давно появились первые возрастные морщины, в особенности они появились на лбу и межбровье. А нежные и мягкие руки, которые в молодости гладили, ласкали мужа и укутанную в пеленки малышку, давно превратились в грубые, твердые, мозолистые руки за долгие годы работы на ферме. На черно-белых свадебных фотографиях, которые стояли в рамках на каминной полке, под свадебным платьем скрывалась молодая фигура в виде песочных часов, а сейчас же под рабочей одеждой скрывается фигура в виде прямоугольника. Но, несмотря на все эти изменения, Джозеф Уайт продолжал любить Дженнифер такой, какая она была.

Когда последний ящик был наполнен початками, Линда подняла его, приложив немало усилий, и понесла к телеге, но, когда оставалось буквально два-три ярда до места погрузки, Джозеф перехватил достаточно тяжелый ящик из рук дочери и донес его сам. Руки Линды «забились», но потихоньку начали отходить от тяжести.

Именно в тот момент, когда Джозеф залез в телегу и начал ровно расставлять ящики в ряды и закреплять их веревками, Линда обратила внимание на руки отца, на мужские крепкие и грубые руки, которые и так от природы такие, так если еще и повседневная тяжелая работа, то тяжело представить, какими они стали сейчас. Сам же пятидесятилетний Джозеф, так же как и его жена, изменился с молодости: на лице также появились морщины, среди темных волос седых было столько же, сколько у Дженнифер. И также на свадебной фотографии под костюмом скрывалась фигура, которая спустя годы изменилась, но не сильно, потому что все его тело осталось рельефным благодаря тяжелой работе на ферме: таскание тяжести и почти все время в движении. Даже когда он приходил в спальню, где Дженнифер ждала его, обнаженным и ложился на нее, то она с большим удовольствием, как и много лет назад, нежно гладила его рельефное тело и постанывала под ним. А в конце, когда их тела вздрагивали в одновременном оргазме, она легонько вскрикивала, чтобы дочь не услышала. Но когда Птички не было дома, то вся комната пронзалась восхитительным криком. Несмотря на все изменения, которые произошли с Джозефом, Дженнифер все равно любила его таким, какой он был.

Когда телега была загружена, Джозеф повел Брауни в амбар, где хранился весь собранный урожай, а мама с дочерью, взяв оставшиеся пустые ящики, отправились на другой участок собирать кукурузу. Вернувшись, отец привез еще ящиков и те, в которых он уже возил кукурузу: доставив полные ящики в амбар, он пересыпал их содержимое в мешки и поехал с пустыми ящиками обратно на поле.

Семья Уайтов продолжала свою работу до тех пор, пока горизонт не окрасился в розовый цвет, а сумерки не начали сгущаться. Завершив работу, отвезя в амбар последнюю партию ящиков с кукурузой, вся семья вернулась домой. Они по очереди умылись и, переодевшись в домашнюю одежду, принялись ужинать. Уайты отужинали в теплом семейном кругу, и в конце ужина Джозеф сообщил о том, что завтра у них в планах начать сбор табака. Когда трапеза подошла к концу, Линда взяла всю сегодняшнюю грязную одежду, выстирала ее на улице в бочке и развесила на веревке, натянутой между двумя деревянными балками. А затем она отправилась спать. Вся уставшая за сегодняшний день, Птичка, скинув с себя домашнее платье и не надевая ночную сорочку, упала на кровать лицом в подушку и улеглась под одеяло, но сон не приходил, ведь она отгоняла его своими размышлениями.

6

«Боже, как же я устала за сегодня! Ног и рук вообще не чувствую. Такое чувство, что на губах до сих пор остался соленый привкус пота. Эта жара меня за сегодня доконала. Надеюсь, что завтра будет не так жарко, как сегодня. А еще лучше, чтобы завтра вообще солнце не выглядывало из-за облаков.

Завтра собираем табак, значит. Это растение единственное, которое из года в год успешно выращивается на нашей ферме. Каждый раз качество табака лучшее в округе. Все это связано с тем, что отец с юных лет был любителем покурить. В основном он курит самокрутки, которые сам забивает своим лично выращенным табаком. Но бывает и такое, что не отказывает себе и в покупных сигаретах. Так, иногда в его кармане уютно лежит пачка сигарет «Camel». Но также отец любит, сидя на одном из двух кресел в маленькой скромной гостинице возле камина, покурить деревянную трубку, которая была подарена тестем как свадебный подарок. Поэтому, как страстный любитель курения, отец относится к выращиванию табака очень серьезно. И это дает свои результаты: табачные листья или же уже измельченный табак в кисетах или табакерках продаются моментально. Так что табак Уайтов – лучший в нашем округе… Но даже несмотря на такой успех в выращивании табака, дела идут не очень хорошо. Но все равно, если бы не мой отец, мы бы не выращивали это курительное растение, которое приносит нам прибыль. Если бы не оно, к примеру, мы имели бы с продаж не пятьдесят долларов, а сорок. А десять долларов в нашем нынешнем положении играют большую роль. Спасибо тебе большое, папа!

Кстати, по поводу папы… а точнее, по поводу папы-мыши. Где же он? Я не видела его среди представителей мышиного семейства. Хотя, скорее всего, все семейство пошло добывать себе пищу: глава семейства пошел в одну сторону, а заботливая мать с детьми пошли в другую сторону, где и встретили меня. Но могло быть все гораздо хуже, потому что у нас в окрестностях достаточно много бродящих котов. Скорее всего, один из таких, усатых, виляющих хвостом, худых и голодных, поймал когтистой лапой папу-мышку, взял за хвост, поднял, поднес к открытой пасти, разжал лапу и отправил главу мышиного семейства в красно-розовое жерло. А в черных глазах-бусинках виднелась черная пустота глотки кота. А также возможно, что когда папа троих детей провалился в темноту, поднял мордочку вверх и увидел, как захлопнулась кошачья пасть, отрезав последние лучи света, перед тем как провалиться в бесконечную и постоянную темноту.

Бр-р-р! Что-то какие-то жутко мрачные у меня мысли перед сном. Все с мышонком должно быть нормально. Он же мог просто спать в шалашике, вот и все».

Линда зевнула.

«Думаю, что мне тоже пора спать. А то завтра тяжелый день. Интересно, а родители завтра тоже проснутся раньше, чем Гефест пропоет? В их возрасте надо больше отдыхать, а то они уже старые… Старые… Уже прожили полвека. Скоро придет то время, когда им будет тяжело ходить, будут сидеть в своих креслах у камина и вспоминать все веселые моменты их жизни, как совместной, так и когда они были не вместе.

А когда придет их время, я надеюсь, что это произойдет, когда я сама буду седой женщиной или седой девушкой, потому что кто возьмет в жены такую уродину, которую я вижу в зеркале, а тем более захочет лечь с ней в постель, то мне нужно будет попросить плотника сколотить им гробы из дуба… хотя, если дела будут идти плохо, то о дубовых гробах можно и не думать. Но к тому времени станет понятно, из какого дерева делать последние домики для родителей, а затем придать их тела земле, воткнуть в землю два креста, прибить к каждому по табличке: «Здесь лежит Джозеф Уайт. 1878 года рождения. Любящий муж и отец» и «Здесь лежит Дженнифер Уайт. 1879 года рождения. Любящая жена и мать». Я положу их вместе так же, как они и ложились спать на протяжении последних тридцати лет. Последний раз они засну…»