О том, в каком безудержном и алом
Чаду, аду – живут…
Вокруг и около…
И над растерзанной душою
клювом клёкала
Судьба – с размахом чёрного крыла,
Смотри, как многих в землю забрала
Земная жизнь…
Не знали.
Не дерзнули.
Им вырывали из груди щипцами пули.
Им пели со святыми упокой.
И солнце восходило за рекой
Для новых мук, для бойни обновлённой,
И, заливая кровью горла клёны,
Есенин умирал –
Под гнётом твёрдоглазых со стишками…
А Мандельштама, волоком по Каме,
Уже тащили – дни грядущие и люди.
И голову Цветаевой на блюде
Народу подавали, пир горою,
Идёт, цветы несут отцветшему герою,
И доску лепят на расстрелянную стенку :
Лик в профиль, полочка с цветами…
Ломает строки обыватель об коленку,
И каждый день
Нас, волоком по Каме,
Лениво тащит – современник,
Каждый, каждый,
И только ты, оставшийся, однажды,
Остановился…
Ужаснулся…
На попятную
Пошёл…По небу волглой тропкой, вечной, ватною –
За Словом, как за кроликом Алиса
В страну чудес… Всплеснула вскрик актриса
На сцене в первом акте в Камергерском…
Внимай, читатель,
В этом тексте дерзком –
Где пустошь, глушь, пугающе похожи
На большинства раззявленные рожи –
Есть вдохновенная надежда на былое,
Есть ветер в гривах мчащихся коней!
Нас на земле людей –
осталось двое.
Держать! Держаться!
Выстоять. Сильней
Любить – в высоты Слова восходящих,
Не кровь младенцев, не стенанья матерей,
Не деревянный с ленточками ящик,