Магеддо. Виртуальный роман

– Тимурчик, ты хорош сейчас тут серьезность показывать, лана? Миха правильно говорит: все должно быть изначально ясно. Забрал бы себе – никто слова бы не сказал, а раз так решил – честь ему и хвала. И уважуха тоже. Понял?

– Понял, понял… – примирительно закивал Тимур.

– Ну, раз пошла такая пьянка, то мне моей премии хватит, а с остальными делайте, что хотите! – засмеялся Денис, а потом показал Михаилу рукой наверх, – А вообще-то, кэптэн, ты бы метнулся наверх, да и сам подписал, а потом уж будем шкуру делить. Пока там не передумали, а? А то я на «лимон» уже настроился, если что!

Денис, он же Дэн

Михаил посмотрел на Дениса который, похоже, нашел удобную позу для своей спины и прикрыл глаза, устроив мощные руки где-то под квадратным своим туловом. Вспомнил, как три года назад он буквально уткнулся в спину Дениса, стоявшего прямо посередине зала на кольцевой станции метро и обреченно смотревшего на указатели. В стиле «барана и новых ворот», как позже признался сам Денис. Толчок был тяжелым и, скорее всего, болезненным, но квадратный Денис даже не поморщился, а только ловко и быстро ухватил толкнувшего за локоть. Тот, готовый к худшему – москвичи как известно с утра не отличались тактом, особенно в метро – напрягся, но выражение лица у незнакомца было настолько растерянное, что Михаил сразу успокоился. Оказалось, что пацан тривиально заблудился в «дебрях метрополитена».

Хорошо, им было по пути, в МГУ. В дороге и познакомились и схему метро разобрали – по крайней мере, нужный Денису маршрут – и телефонами обменялись. Так и сдружились. Денис оказался спокойным, уверенным в себе, надежным и, что самое главное, абсолютно неконфликтным. Несмотря на комплекцию и разряд по самбо. С деньгами у него тоже никогда проблем не было, при этом он относился к ним с определенным, каким-то западным пиететом, но приправленным чисто русским, нехитрым соусом. Типа сибирского «горлодера», незаменимого с пельменями. Он их, деньги, уважал, но не преклонялся. Почти через год уже выяснилось, что Денис – единственный сын очень богатого бизнесмена. Тогда все и встало на свои места. Вроде бы.

Про отца и деньги

Отец Дениса был мужчиной строгим, удачливым, и, в своем роде, талантливым. За что бы он ни брался-везде добивался определённых результатов и прибыли. Везде. Никуда он уезжать не собирался, по-своему любил свою страну: помогал нескольким фондам, строил храм, парился до одури в бане, ходил на охоту везде где бывал по делам, периодически «зависал» у каких-то женщин. При этом он на дух не переносил компаний таких же как он – чуть за пятьдесят – «новейших русских». Дав им такое название, он не скрывал своего презрения к этой новой элите выживших в начале, и успевших легализоваться в конце девяностых. Общался он с этим кругом по делам, но в сам этот круг не входил.

Пышные вечеринки, на которых праздновались дни рождения многочисленных детей и внуков, а рожать много среди этой «элиты» стало хорошим тоном, ну кто еще поднимет «эту» страну, как не они! – он посещал максимум на десять минут. Дарил что-нибудь подобающее Сюзаннам, Германам, Каринам или Кристинам и иным «бедолагам», и мигом уезжал. Имена, который были удобны и «тут» и «там», были тоже частью «новейшей» философии. Детки, которые по полгода проводили в Швейцарии или Австрии, Италии или Англии, при любом раскладе обвал, развал, распад или полный крах «этой страны» мог случиться в любую секунду и был любимой темой разговоров «новейших» – были готовы жить в любой точке мира. И имя выбиралось не просто так. И клуб, за который они начинали болеть с детства, был не «Спартак» или ЦСКА, а «Челси» или «Монако». Все было не просто так. Здесь же уже чуток подросшие детки присматривались к сверстникам своего круга. Влюблялись, а родители зорко отслеживали и одобряли.

От всего этого Сергея Семеновича не переставало подташнивать. Рецепт был один. Он работал и работал, ездил, летал… «Вечный движитель» – как-то пробурчал Денис, которому явно не хватало энергии отца. Мать Дениса – молодящаяся брюнетка, до сих пор не пришедшая в себя от оборотистости некогда неказистого мужа, лет пять назад бросила попытки забеременеть вновь и всячески угождала мужу, поэтому на сына ей времени не хватало.

Впрочем, трезво оценивая свой успех, Сергей Семенович своего сына отнюдь не баловал. Наоборот, требовал от того многого. Не всегда справедливо, но зато напористо. Поэтому Денис был вынужден «соответствовать». Помощь отец оказывал редко и неохотно, так что подавляющее большинство студентов – за исключением четверых, летящих сейчас рядом и ректора – не знали о «корнях» Дениса и относились к нему соответственно. Почти как ко всем. Машина с шофёром довозила его до метро, а дальше – своим ходом, в универ. Правда, издержки «бытового» образования были, и к своим восемнадцати годам Денис, владея тремя языками, в метро упорно «блудил». Впрочем, через месяц они с Михаилом и этот его нехитрый недостаток изжили. Поэтому Денис с удовольствием бы козырнул перед отцом как «лимоном», так и в разы меньшей, но уже «железной» суммой в двести тысяч. Заработанной без помощи родителя. Вопрос выживания или острой необходимости в деньгах перед ним не стоял. А, значит, можно было спокойно вздремнуть. Что он и сделал…

Тимур в своей команде

Но были и те, для кого такие деньги – в случае проигрыша даже, не говоря уже о выигрыше – не снились в самых сладких снах. Михаил взглянул на сидящих неестественно прямо Тимура и Егора, откинувшего журнал на столик и обхватившего себя руками.

Тимур, татарин из небольшого посёлка под Йошкар-Олой, не любил распространяться о себе как, в общем, и Егор, но скрывать особенно было нечего. За три года дружбы Михаил узнал, что у Тимура – большая, работящая семья, где каждый рубль на счету. Отправив среднего сына-победителя множества математических олимпиад в МГУ с помощью руководства республики Марий-Эл, они помогали ему, чем могли. В основном, посылками с «хлебом насущным». Поэтому маршрут до Казанского вокзала и обратно в общагу, где жил Тимур, пару раз в месяц был знаком всем мужчинам – членам команды. Как и вкуснейшая конская колбаса, брусничное варенье, квашеная капуста и прочие нехитрые деревенские деликатесы.

Тимур не жаловался, а упорно учился, зубрил, оправдывая доверие и республики и семьи. Порядочный до, как говорил Денис «одури», он был весь какой-то цельный, твёрдый. Как будто вырубленный из куска того железного дерева, которое в воде тонет. Кроме того, вскоре выяснилось, что мама Тимура по национальности мари, а сам он православный. Причём, как говорится, не по названию и не по моде. Шуток на эту тему он не понимал и не допускал. Мать с отцом – и тут маленькая, обычно незаметная и тихая Валентина Александровна была непреклонна, настояв на своём, к удивлению мужа – решили всё ещё до свадьбы. Дети писали себя татарами по национальности, но были православными. Отец мог назвать сыновей как он хотел, чем он в случае с Тимуром и воспользовался. Иногда, правда, горячая отцовская кровь в Тимуре брала верх, и он вспыхивал, как спичка, что и мешало ему периодически в игре. Сейчас пальцы Тимура на подлокотнике подрагивали, и Михаил понимал, почему… Шанс. И шанс серьезный.

Егор, он же Георгий

Как понимал он и Егора, уставившегося в иллюминатор, за которым однообразно и тихо плыли шапки облаков. Или надеялся, что понимал. Потому что вряд ли он это мог сделать. Только попытаться… Егор был детдомовцем. Такое советское слово и, тем не менее, какое еще подберешь? Причем детдомовцем при живых родителях. Тогда ещё живых. Отец почти окончательно спился и уже был бы в другом мире, если бы не пьяная, глупая и наивная попытка «занять» денег на пузырь. Обернувшаяся статьёй о грабеже и длительным сроком. Мать к тому времени уже превратилась в злобную, запойную старуху, а после того как муж попал за решетку вообще пропала. Навсегда.

Про отца и микроскоп

Егора, к счастью, забрали из этого домашнего ада раньше, в семь лет. После того, как отец в очередной раз чуть не искалечил мальчика, который в своем уголке деревянного подмосковного домика-развалюхи копался со спорами и корешками. Отец бил, а Егор закрывал маленьким тельцем свое сокровище: старенький школьный микроскоп, подаренный ему учителем биологии – всё равно хотел выбрасывать – на день рождения. Это занятие было единственным развлечением, а оказалось спасением. Потому что уже в детском доме, где его периодически колотили, но все же не так зверски, как в родном, Егор не только научился давать отпор таким же бедолагам, каким был сам, но и раскопал что-то, возможно, важное. Теперь он, со своими клетками, плесенью и вершками-корешками уже был «на карандаше» у нескольких лабораторий, где его ждали после окончания биологического факультета МГУ, а пока что проводила проверку некоторых данных, полученных им. Одна из лабораторий даже перечисляла на счет Егора небольшие ежемесячные суммы, что было ох, как кстати. Ох, как…

Егор и его квартира

Все это выяснилось, когда встал, и как всегда был почти засыпан ворохом бумаг вопрос о предоставлении жилья Егору по совершеннолетию. Как детдомовцу. По закону. Сумрачный Егор, который к тому времени уже стал неотъемлемой частью команды, «раскололся» под напором Дениса и Анны. Остальное рассказала воспитательница детдома – усталая пожилая женщина с большими руками и сердцем, почти затвердевшим от каждодневной «работы» с такими, как Егор, детьми и творящейся потом несправедливости. Денис, как будущий юрист, быстро собрал все бумаги. Подключили еще нескольких знакомых и даже преподавателей. Подписали бумагу у ректора и профкома, ходатайство от факультета и той самой лаборатории. Все было красиво, правильно и, главное – по Закону. И именно поэтому все было как «в вату». Средних лет молодящаяся особа в администрации подмосковной Балашихи, где Егору и должны были дать квартиру, только загадочно улыбалась в ответ, принимая их идеальные документы. И время в ее кабинете снова останавливалось на месяцы.

Дышло и закон

Так продолжалось больше года, пока в дело не вступил отец Дениса. С присущей ему «грацией слона в посудной лавке» – уважительно хмыкал его сын. Заинтересовавшись мимоходом делами отпрыска, Сергей Семенович быстро, но внимательно изучил документы, подготовленные Денисом, а потом перекинул их своему юристконсульту. Тот отметил грамотность и основательность работы начинающего коллеги. Отец неопределенно кивнул и отдал документы обратно Денису, не сказав ни слова.

Через три дня, когда вся компания в очередной раз выходила после бесполезного визита к загадочной чиновнице, у входа в администрацию плавно притормозил черный «Мерседес». Из кожаного салона которого, в сопровождении бледного, готового к схватке юриста выкатился Сергей Семенович, кивнул компании и пошел в кабинет. Попутно выпроводив оттуда очередную команду жалобщиков и не удостоив ответом остальных бедолаг-просителей в очереди о том, почему он идет без нее, без очереди.

Что говорил Сергей Семенович чиновной даме за дверью в течение полутора минут осталось тайной, но юрист, еле поспевавший за ним обратно к машине, хитро подмигнул Денису. Что же касается бледной, как бумажные листы, лежащие перед нею на столе и уже совсем простой, а не загадочной чиновнице, то она только повторяла, как заведенная:

– Что ж вы сразу не сказали, молодой человек… Что ж вы сразу – то.

И перебирала что – то в ящике бесцельно и открывала с грохотом сейф дрожащими, ухоженными руками…

В гроб ипотеку!

Через две недели вся компания праздновала новоселье в новой однокомнатной и пустой квартире почему-то не в Балашихе, а в Домодедово.

– Система взаимозачётов – туманно намекнул Денис, но всем, включая молодого хозяина тридцатипяти метрового сокровища было решительно всё равно. Пусть и была она на двенадцатом этаже, а лифт не работал. Неважно.

Через месяц она уже была если не обставлена, так заставлена мебелью. В России у каждого найдется – в гараже ли, на даче, а то и на балконе – что-то старое и ненужное. Ненужное, но вполне приличное. И «хата» быстро приняла нормальный жилой вид. Отдарились кто плитой – Денис, кто микроволновкой – Михаил, кто стиральной машиной – Анна, а кто и тривиальной – Тимур – раковиной. Отновоселились-отвеселились…

С тех пор Егор почти никогда не оставался в гостях, как раньше, а спешил домой. К себе домой.

– И в гробу мы видали эту ипотеку! – тяжело шутил Денис, а Егор тихо, счастливо улыбался.

Когда не сложилось…

По салону засновали стюардессы, предлагая соки и воду. Анна заказала, конечно, яблочный. Михаил взял стаканчик с минеральной водой и приложил его, пока холодный, к глазу. Анна заметила и грустно улыбнулась. Михаил тоже улыбнулся в ответ и отвернулся. Тихое, но, как говорил Егор, отчетливое расставание с нею еще тревожило, не давало покоя. Хотя, видимо, все к тому и шло. До серьезных чувств они дотянуться не смогли. Может быть, оба были не готовы или… Неожиданно Михаил обрадовался, что не дошло до постели. Все равно ничего бы уже дальше не было, а так можно было перейти на такие же отчетливые приятельские отношения, не жалея о чем-то и не вороша воспоминания, как они встретились на одной из вечеринок, разговорились, потянулись друг к другу. Но не притянулись.

Хотя Михаил пару раз даже был у нее дома – в опрятной «трешке» на Дмитровском шоссе, познакомился с родителями и братом – малолетним шалопаем. В общем, все у Анны было в семье нормально и даже хорошо. «Без драм» – как она сказала. Так и у них – без этих самых драм. Анна была какая-то… холодноватая, а иногда даже покрывалась, как ему казалось, инеем. А у Михаила не хватило тепла и жара, чтобы растопить этот ледок. А вот у Джо хватило. Может, это и к лучшему – почти без ревности решил он.

Он выпил минералку и неожиданно ощутил тупую, тяжелую сонливость: бессонные и нервные двое суток дали о себе знать. Михаил откинулся на спинку и почти мгновенно уснул, не заметив, как Анна жестом показала стюардессе, а та тихо укрыла его пледом. Просто стало тепло и уютно, как у деда когда-то, в детстве. К нему сначала заеду – подумал Михаил остатками сил и провалился в сон. Где у огромного, во весь горизонт окна стояла хрупкая женская фигурка в белоснежном сари с золотыми нитями, где тихо звучали слова: «До свидания, Михаил».

– До встречи! – произнёс он вслух и Тимур, обменявшись понимающей улыбкой с Егором, тоже закрыл свои тёмные глаза.

Статья шестая

Рейс Бали – Нью-Йорк

Особенности американского менталитета в процессе дележа шкуры, хозяина которой еще никто не убил. Контракт есть контракт. Кто есть кто в команде Джо: Билли и Зак, Эмми и Чак.

Без зарплат и получек

Джо был в состоянии возбужденной задумчивости. Привычка раскладывать мысли по полочкам, прятать в кладовочку воспоминания и соображения, как герой в романе его любимого Стивена Кинга «Ловец снов», сегодня не помогала. Самолет мерно гудел, казалось, не двигателями в крыльях, а самим брюхом. Прямо под его ногами. Все уже спали, лишь Билли, сидящий в соседнем ряду и мерно покачивавший головой в наушниках, о чём-то угрюмо думал. Радость уступила место усталости и удовлетворению от хорошо выполненной работы. Это качество, уже почти перешедшее в одно из чувств американцев, позволяло им ощущать себя людьми, делающими нечто значительное. Будь ты дворник, рыбак или менеджер. Если ты «хорошо выполнил свою работу» – ты достойный член общества и тебе положена за это компенсация. В виде оплаты по контракту или бонусов. Слова «зарплата» и тем более «получка» в Америке не употреблялись. Договор, контракт – это все дельное, цельное, реальное. Остальное – для спортсменов и прочих вершителей зрелищ. Для тех же, кто делал «хлеб» к этим зрелищам все было просто и ясно, по договору и подписи. Поэтому все пятеро восприняли новость о возможности заработать по новому контракту очень даже приличные деньги с американской незамысловатой радостью, переходящей в почти генетическое чувство того, что они это заслужили.

Деловые подходы

Не думая даже стесняться, они сразу же быстро прокалькулировали возможную прибыль, логично раскидав по двести тысяч на каждого в случае проигрыша и по миллиону при победном итоге. Вторая цифра была в пять раз больше. Следовательно, нужно было побеждать. Иного результата никто даже не рассматривал. Американцы должны выигрывать всегда – так их учили с детства. Так они и сделают. Ни один даже не задумался над тем, чтобы поделить десять миллионов на всех и предложить этот расклад Джо. Впрочем, и самому Джо такая мысль не пришла в голову. Не могла она прийти. С чего бы? Он капитан. Вот контракт. Вот его сумма, вот сумма для остальных. Кому-то не нравится? Пусть переживает это молча, и работает за свои деньги. Раз все поставили свои подписи, то все со всем согласны. Вопрос закрыт.

Доля капитанская

Правда, закрыт вопрос был для остальной команды. А для капитана он как раз только открывался. Потому как все, согласившись с условиями, тут же делегировали ему и долю ответственности, согласно тем же цифрам возможной прибыли. Никто на себя не собирался брать лишнего. Большая прибыль – большая ответственность. Соответственно контракту. Все логично. Это Джо понимал теперь вполне реально и начинал нервничать. Билли кинул на него взгляд, прищурился и отвернулся.

Джо хотел подпереть щеку рукой, но тупая боль в десне заставила его положить голову обратно. Зуб, похоже, придется удалять, подумал он, трогая языком шатающийся клык. Зашитая бровь тоже напомнила о себе, и Джо снова почувствовал глухую злобу, накатывающую на него при воспоминании о русском капитане. На вид ничего особенного, а в драке не уступившему мускулистому капитану американцев. Но дело было даже не в этом. Удача в драке тоже нужна, и кто знает, как бы повернулось, если бы их не растащили…

О варварах и боевых заслугах

Не в том дело. Насторожило другое. Русский, похоже, собирался стоять «насмерть». А такая упертость встречалась Джо редко. Обычные стычки со сверстниками заканчивались быстро. Самые на вид «крутые» парни, будь они белыми, темнокожими или мексиканцами, неважно, вот так держаться до конца не собирались. Никому не хотелось хождения по адвокатам и записей в свои университетские карточки. От этого зависела карьера, и марать ее всякой мазней ради победы в драке? Того не стоит. Русского, похоже, эти варианты нисколько не трогали. Драться, так драться… Варвар – фыркнул Джо про себя и неожиданно стал сам себе неприятен.