Конец прекрасной эпохи

Сегодня в Большом зале Московской консерватории Владимир Спиваков дирижирует Российским национальным оркестром. Это первое появление в Москве маэстро после музыкального фестиваля «Владимир Спиваков приглашает…», которым триумфально открылся столичный филармонический сезон. После кульминационного выступления легендарной оперной примадонны Джесси Норман, Спиваков с оркестром уехал на гастроли в Италию, Армению, Францию. Корреспондент Газеты Вадим Журавлев, воспользовавшись паузой в плотном гастрольном графике Спивакова, попросил его подвести итоги фестиваля.

– Владимир Теодорович, приезд Джесси Норман в Москву был суперсобытием, которого ждали несколько лет. Во многих публикациях, со слов примадонны на пресс-конференции, было написано, что вы познакомились с Норман через «соседку по парижской квартире». Что это за таинственная соседка?

– «Соседка по квартире» – это настоящий «культуртрегер» по имени Арианна Дандуа, владелица крупнейшей антикварной галереи, расположенной не напротив Елисеевского магазина в Москве, а напротив Елисейского дворца в Париже. Она дружна со многими знаменитыми музыкантами и часто устраивает благотворительные концерты в присутствие первых лиц Франции. Недавно я был на таком концерте выдающихся музыкантов – певца Томаса Хэмпсона и дирижера Пьера Булеза. Это был концерт в поддержку библиотеки Густава Малера, которая хранится в Париже. На нем присутствовала Бернадетта Ширак, министр культуры Франции. Мадам Дандуа дружна многие годы с Джесси Норман. Но она также дружна со мной и, как это часто бывает, друзья хотят, чтобы их друзья дружили. Она сделала все, чтобы мы с Норман познакомились и подружились. Она организовала нашу встречу в Нью-Йорке, где Норман пришла на мой концерт.

– Такие звезды, как Норман, к тому же, плохо идут на официальный контакт. Ведь те, кто уже пытался много раз привезти ее в Москву, связывались с ее импресарио, но из этого так ничего и не вышло.

– Импресарио Норман напутал с ее репетициями и визой, ей пришлось ехать всю ночь из Германии в Париж, где мы с ней репетировали перед концертом. После чего она написала импресарио, что еще одна такая его ошибка – и он может уйти, не попрощавшись. Концерт Норман в Москве казался почти нереальным. Но у Арианны Дандуа – русские корни. Возможно, из-за того, что они ее тревожат, она – не просто светская львица. Она все время хочет сделать что-то неосуществимое. Между прочим, дочь мадам Дандуа носит фамилию Ротшильд. В общем, она не похожа на соседку по коммуналке в Лялином переулке, в которой я жил.

– Что вы думали по поводу фестиваля, когда он завершился?

– Когда над чем-то долго работаешь, то в конце чувствуешь страшное опустошение души. К счастью, у меня было столько работы, что можно было заполнить это опустошение чем-то другим. В новелле Цвейга «Воскрешение Георга Фридриха Генделя», которая звучала во время фестиваля, есть такие слова: «Он знал, что свою работу выполнил хорошо». И у меня именно такое ощущение, что бывает крайне редко. В каждом концерте есть что-то, что тебя не устраивает, что возвращается к тебе нехорошими мыслями. И тогда надо еще раз исполнить произведение, что избавиться от них. В целом, я увидел, что фестиваль был нужен не только мне. Ко мне подходили музыканты из других оркестров и говорили, как важно, что появился такой фестиваль. Для Москвы – это новая духовная высота. Ведь весы все время склоняются в другую сторону, в сторону популярной музыки, куда вбрасываются большие деньги. Ведь популярное – это не всегда высокое, и чаще всего – некачественное. Мы показали искусство высокое и качественное. И относительно популярное.

Меня спрашивали, будет ли продолжение фестиваля. Я задумался над этим. Надо, чтобы сюда приезжали знаменитые музыканты и видели, какая здесь публика. Но это произойдет не раньше, чем через два года. Ведь именитым музыкантам трудно найти время, если их приглашаешь меньше, чем за два года до фестиваля. У меня большое чувство удовлетворения. Мы только что играли с Михаилом Плетневым и он поздравил меня с фестивалем, «каждый концерт которого был событием».

– От Плетнева услышать похвалу, действительно, трудно. А то, что сами участвовали в таком количестве концертов связано с тем, что Джесси Норман «съела» большую часть фестивального бюджета?

– Отчасти, да. Хотя в некоторых газетах назывались запредельные цифры ее гонораров. Джесси Норман дала открытую репетицию, по существу второй концерт, на который попали очень многие люди. Получается, что за два концерта она получила гонорар, который значительно меньше тех, что она получает в других странах. На прощальном ужине она сказала со свойственной ей эксцентричностью: «Мне так здесь понравилось, что я сама себя приглашаю приехать еще раз».

– Что она сказал вам по окончании концерта?

– «Как жаль, что этого уже нет». Особенно ей хотелось исполнить на бис песню Штрауса Morgen, в которой я играл соло скрипки. После того, как она спела сцену смерти Изольды, она ушла за кулисы и сказала: «Доставай скрипку!» А я говорил, что у нас еще два биса. Но после следующей песни она снова дрожала от нетерпения: «Ну теперь-то споем Morgen?». Ей ужасно понравилось, но для меня было не так-то просто: после дирижирования трудно играть на скрипке.

– Судя потому, что примадонна многое изменила в своей интерпретации между репетицией и концертом, вы были единственным человеком, который не получил кайфа от ее выступления.

– Кайф был минимальным. Ее изменения требовали от меня беспредельной концентрации, просто обнажения всех нервов, обострения интуиции и предчувствия. Это было связано с ее дыханием, ее волнением.

– Неужели такие звезды тоже волнуются перед концертом?

– Она очень волновалась перед концертом. После Москвы даже отменила концерты в Латинской Америке и улетела в Лондон.

– Уже третий сезон вы возглавляете Российский национальный оркестр. Ведутся ли уже переговоры о продлении вашего контракта?

– Пока этот вопрос не обсуждался. Работа с оркестром меня полностью удовлетворяет и в человеческом, и в творческом плане. Наблюдается взаимный рост: и меня, как дирижера, и оркестра. Музыканты сейчас понимают меня с полувзгляда. Я доволен оркестром, чего не могу сказать про мои отношения с администрацией.

– РНО, «Виртуозы Москвы», сольная карьера, музыкальный фестиваль в Кольмаре, теперь еще и в Москве… Когда же отдых?

– Выдающийся дирижер Зубин Мета говорил мне в шутку, что отдыхает в адажио симфоний Брукнера. Я пока не получил такой возможности для передышки, поскольку Брукнера буду играть только в 2003 году. До этого придется только работать. Правда, в этом году мы впервые с детьми собираемся провести Новый год в Москве.

    Газета, 6 ноября 2001 г.

Владимир Спиваков: «Я передал Джесси Норман часть своей любви к России»

Сегодня в Большом зале Московской консерватории открывается международный музыкальный фестиваль «Владимир Спиваков приглашает…» Знаменитый скрипач, основатель оркестра «Виртуозы Москвы», главный дирижер Российского национального оркестра пригласил принять в нем участие многих международных звезд. Кульминацией фестиваля должен стать концерт великой негритянской примадонны Джесси Норман, которая закроет фестиваль 5 октября.

За несколько часов до открытия фестиваля с Владимиром Спиваковым встретился корреспондент Газеты Вадим Журавлев.

– В свое время именно вы предложили идею проведения фестиваля в честь 100-летия Большого зала Московской консерватории. Но в апрельском фестивале вы даже не участвовали.

– Мне не нравится участвовать в интригах. Большой зал Консерватории мне дорог не меньше, чем другим. Но вокруг фестиваля начались интриги и я немедленно отказался от участия в нем. Я не был занят в это время, но мне захотелось все же свой фестиваль.

– Но сейчас вы не противопоставляете фестиваль «Владимир Спиваков приглашает» тому апрельскому форуму?

– Мой фестиваль просто другой.

– Если бы вам дали организовать апрельский фестиваль, удалось бы собрать такой же звездный состав?

– Он был бы не менее представителен. Конечно, Джесси Норман, например, трудно было бы пригласить из-за ее плотного графика. Да и из-за моего. Она без предварительной встречи с дирижером не поет ни одного концерта. По этой причине она только что в Париже отказалась работать с очень известным дирижером Мьюнн Вун Чунгом. И чтобы отрепетировать с ней сейчас в Париже, мне пришлось отменить несколько концертов в Италии, а она ехала всю ночь на машине из Германии, Мы встретились в роковой день, 11 сентября. Нам дали класс в театре Chatelet, где мы с ее пианистом разбирали темпы, дыхание. Оказалась, что она очень преданный и скромный человек.

– О Джесси Норман рассказывают страшные истории как она обходится с дирижерами.

– Меня все предупреждали, чтобы я не дай бог не делал ей замечаний. Но она оказалась настоящим музыкантом. В малеровском вокальном цикле на стихи Рюккерта она переменила порядок песен, а мне показалось, что и темпы тогда надо поменять. Она послушала и согласилась. Еще я попросил ее увеличить одну паузу в сцене смерти Изольды, а она ответила: «Как вы покажете, так я и сделаю». В конце я вынул скрипку и сыграл ей с листа песню Рихарда Штрауса. И она вообще растрогалась.

– Как великая примадонна реагировала на теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне?

– На репетиции мы чувствовали себя просто как в раю. А через 10 минут после нашей совместной работы стало известно об этой ужасной трагедии и мы пошли в кабинет директора театра смотреть телевизор. По просьбе Норман включили американскую программу. И когда показывали кадры падения небоскребов, она плакала и рыдала как раненный зверь. Оказывается, ее офис еще недавно располагался в одном из рухнувших «близнецов».

– Много раз всевозможные организации обещали привезти Джесси Норман в Москву. Но всегда говорили, что она выдвигает непомерные требования к организаторам концертов. Вам удалось их преодолеть?

– Нельзя назвать непомерными требованиями просьбу певицы не курить около ее артистической. Наша работа потная, как у циркачей и балерин, поэтому она просит, чтобы в артистической были мыло, полотенце. Рукомойник какой-нибудь. В свое время ничего этого в Большом зале консерватории не было. И построили недавно именно из-за ее предполагаемого приезда. Так что эта шикарная ванная комната – некий мемориал Джесси Норман.

– Как вам удалось добиться от примадонны участия в открытой репетиции —она ведь никогда в жизни этого не делала, да и без гонораров петь не любит?

– Я долго ей рассказывал о России, о наших людях. Я передал Джесси Норман часть своей любви к России. Рассказывал, что «Виртуозы Москвы» всегда устраивают утренние открытые репетиции, потому что люди не могут купить билеты на концерт. И когда в 10 часов утра полный зал народа слушает музыку – это дорогого стоит.

– У вас уже есть большой опыт организации подобных музыкальных собраний. Вы провели уже 13 фестивалей во французском городе Кольмаре. Не хочется и в Москве сделать свой постоянный фестиваль?

– Мне бы этого хотелось, но не из-за собственного возвышения. Просто с точки зрения того, что это необходимо.

– Собственно говоря, в Москве нет полноценного международного музыкального фестиваля.

– К тому же, это необходимо для равномерного развития общества. Когда русский человек приезжает за границу и видит вещи, которых нет у нас, в глубине души он думает – а мы разве хуже? Я тоже живу с этим чувством. Почему у нас не может быть такого фестиваля. Мы можем сделать даже лучше заграницы.

– Вы не зря открываете свой фестиваль в день 95-летия Дмитрия Шостаковича. На посту главного дирижера Российского национального оркестра вы демонстрируете постоянное внимание к композитору.

– Шостакович – главный русский гений ХХ века. Он сделал то, что не сделал до него никто до него. Он предчувствовал и предвосхитил в музыке все политические события точно великий прорицатель, наш Нострадамус. С другой стороны, точно апостол, он никогда не изменял себе в творчестве. У него было две жизни. Одна общественная, когда он в качестве секретаря Союза композиторов выступал на партийных съездах. Другая – внутренняя, самая главная. Наша память может не только помнить, но и забывать. В музыке Шостаковича навсегда сохраняются закрепленные эмоции – наши страдания, страх, слезы, радости. Он обо всем успел сказать. В каждом его сочинении торжествует надежда.

Я даже записал со слов Виктора Либермана его некоторые замечания по поводу Пятой симфонии, которая прозвучит сегодня на открытии. Последний аккорд прекрасной третьей части, говорил Шостакович, надо играть как «несказанное блаженство». Не знаю, был ли Шостакович глубоко верующим человеком. Но идеи света, надежды, человеческой любви ему всегда были близки. Не случайно он использовал в первой части Пятой симфонии тему Хабанеры из «Кармен».

– Ваши критики обвиняют вас в популизме, а вы исполняете больше других музыку Шостаковича, которого нельзя назвать шлягерным композитором.

– Музыка – это часть культурного наследия. Нельзя эту часть изымать в угоду публике.

– Еще одним важным событием фестиваля станет совместный концерт ваших «Виртуозов Москвы» и «Солистов Москвы» Юрия Башмета. Означает это, что закончилось многолетнее противостояние двух коллективов?

– Не вижу никакого противостояния. Причины были в другом – в человеческом расхождении. Но идея фестиваля – сближение духовное. Этот принцип восторжествует на нашем совместном концерте.

    Газета, 6 ноября 2001 г.