Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования

Генуя означала прорыв дипломатической и политической блокады Советской России. После нее наша страна стала участвовать и в других международных многосторонних конференциях. В частности, после Генуи по «горячим следам» была проведена международная конференция в Гааге (15 июня – 20 июля 1922 г.), о чем мы выше уже сказали.

Некоторые идеи, которые озвучивала русская делегация на конференции в Генуе, постепенно завоевывали Европу. В частности, самые разнообразные государственные деятели сходились во мнении, что аннулирование военных междусоюзнических долгов является наиболее правильным путем оздоровления экономической жизни Европы. Консерватор Рибо во Франции, либерал Кейнс в Англии, профессор Селигман в Америке – все, стоя на разных платформах, добивались аннулирования государственных кредитных обязательств военного времени. А американский экономист и статистик Гарвей Фиск подготовил фундаментальное статистическое исследование по межсоюзническим долгам, которое должно было помочь практически провести операцию погашения[129 - Это исследование было переведено на русский язык: Гарвей Фиск. Междусоюзнические долги. Исследование о государственных финансах за военные и послевоенные годы. Пер. с англ. – М.: Финансовое издательство при НКФ СССР, 1925.].

Знаковым событием стала нота А. Бальфура, министра иностранных дел Англии. Вскоре после окончания Генуэзской конференции (и буквально через 10 дней после Гаагской конференции) А. Бальфур направил ряду стран-союзниц ноту, в которой высказывался в пользу политики совместного погашения междусоюзнических военных долгов. Дадим короткую предысторию этой ноты. В начале 1922 года в США по инициативе ряда конгрессменов была создана комиссия по военным долгам Первой мировой войны, в которую вошли министр финансов США Э. Меллон, ставший главой этой комиссии, государственный секретарь Ч. Хьюз, министр торговли Г. Гувер, сенаторы Рид и Смут, конгрессмен Бартон. Через некоторое время комиссия потребовала от европейских стран выполнения в полном объеме своих обязательств перед США по военным кредитам. В ответ на это предложение А. Бальфур 1 августа 1922 года направил правительствам Франции и других европейских стран специальную ноту, негласно адресованную прежде всего американскому правительству, в которой предлагал аннулировать все военные долги и репарации: «Правительство его величества намерено отказаться от своей доли германских репараций, говорилось в ноте, и предлагает списать всю сумму межсоюзнических долгов, придав этому форму единого международного акта. Ни при каких обстоятельствах мы не намерены требовать от наших должников больше того, что мы должны заплатить нашим кредиторам. Мы не просим большего, но все должны понять, что мы не можем согласиться и на меньшее». Европейские страны в целом положительно оценили ноту Бальфура, только Франция решительно выступила против какого-либо сокращения германских репараций. В Соединенных Штатах нота была встречена с огромным недовольством[130 - См.: Аболмасов В. В. Проблема военных долгов Великобритании и ее влияние на англо-американские отношения в 1920-е гг. // Российский научный журнал. № 1, 2010.].

Если взглянуть на события, которые развивались в мире в течение года после Генуэзской конференции, то можно увидеть, что ни взаимного погашения межсоюзнических долгов (как это предлагал Д. Кейнс), ни аннулирования военных долгов и репараций (как это предлагал А. Бальфур) так и не произошло. Даже наоборот. Подписывались разные двух- и многосторонние международные документы, которые не отменяли кредитные и репарационные обязательства, а лишь корректировали и фиксировали их с учетом новых условий. Та же Великобритания была вынуждена в начале 1924 года подписать с США соглашение о военном долге, согласно которому условия долга несколько смягчались для Великобритании, но последняя брала на себя обязательства исправно погашать и обслуживать этот долг[131 - Сумма долга была зафиксирована в объеме 4,6 млрд долл., а процентные ставки были понижены с 5 % до 3 % и 3,5 %. Великобритания прекратила выплаты по этому долгу в конце 1920-х гг., когда в мире начался Великий кризис.]. А вот Россию не на Генуэзской конференции, ни на других международных встречах поставить на колени по вопросу военных долгов так и не удалось.

Генуя также показала, что в западном стане нет единства, что на противоречиях между союзниками Россия может и должна играть, добиваясь поставленных целей. Россия играла, в первую очередь, на противоречиях между Лондоном и Берлином, между Лондоном и Парижем, между Парижем и Берлином. Как вспоминал Г. В. Чичерин, тот же Рапалльский договор удалось быстро заключить за счет культивирования противоречий и ревности между Лондоном и Берлином: «Ратенау побежал в Рапалло и поспешил подписать договор, потому что боялся, что Англия договорится с нами и перестанет нуждаться в Германии для операций против нас. Последние дни перед Рапалльским договором Ратенау непрерывно выспрашивал нас о наших переговорах с Ллойд-Джорджем, и мы ему рассказывали… Тогда он побежал к нам в Рапалло, боясь пропустить время…»[132 - Чичерин Г. В. Статьи и речи по вопросам международной политики. – М., 1961. С. 73.]

А вот как Г. В. Чичерин оценивал общие итоги конференции: «Генуэзская конференция была явлением сложным, большую роль в ней играл растущий буржуазный пацифизм, который, несомненно, в недалеком будущем еще проявит себя: в Генуе в угоду ему правительства Антанты много говорили о реконструкции Европы, хотя на самом деле в конкретной работе для этой реконструкции делалось очень мало. Основной же вопрос Генуэзской конференции заключался в том, будет ли совершаться самостоятельное экономическое развитие России с помощью иностранного капитала, но без подчинения ему, или же он приобретет в ней господство.

Российская делегация подверглась всем утонченным приемам зазывания и кокетства: как в известной притче сатана обещал Иисусу превращение камней в хлеба и господство над расстилавшимися перед его взором царствами, если Иисус поклонится сатане, точно так самые соблазнительные перспективы открывались перед Советской Россией в награду за признание господства капитала. Можно сказать, что именно в Генуе с наибольшей яркостью выдвинулся основной вопрос русской политики: подчинение капиталу или самостоятельное развитие с его помощью, или, еще точнее, сделка, но не кабала. Именно поэтому формальным базисом всей деятельности российской делегации в Генуе была Каннская резолюция о равноправии двух противоположных экономических систем; равноправии, но не подчинении одна другой»[133 - Там же. С. 324.].

внешнеэкономические связи России после Генуи

Параллельно с дипломатическими признаниями нашей страны с Советской Россией заключались торговые и экономические соглашения. А кое-где они заключались даже до такого признания. По умолчанию началось признание государственной монополии внешней торговли (контракты стали заключаться не только с кооперативными, но и государственными организациями нашей страны).

В первые три года советской власти (1917–1920 гг.) двусторонней внешней торговли как таковой не было, имел место лишь ввоз самых жизненно важных товаров, да и он осуществлялся контрабандно, а для оплаты использовалось золото. Таможенная статистика появилась в 1920 году. Как видно из табл. 10, торговля была преимущественно «улицей с односторонним движением», дефицит торгового баланса был громадным.

Табл. 10. Экспорт и импорт РСФСР (млн зол. руб., в ценах 1913 года)[134 - Статья «Расчетный баланс СССР» // Финансовая энциклопедия.1927.]

Пассивное сальдо по нашему внешнеторговому обороту составило в этот период сумму около 410 млн руб. зол. Лишь в течение 1922/23 операционного года пассивность торгового баланса начинает изживаться. Экспортный план на 1922/23 год был определен в сумме 208,4 млн руб., импортный – в 226 млн руб.; пассивное сальдо определилось в 17,6 млн руб. Однако после Генуэзской конференции высшими правительственными органами была дана директива сбалансирования ввоза и вывоза. Директива эта была выполнена, и хозяйственный год впервые после прихода власти большевиков был закончен с активным сальдо в 23,1 млн руб.[135 - Статья «Расчетный баланс СССР» // Финансовая энциклопедия.1927.]

Формально кредитной блокады России после Генуи уже не было. Но и долгосрочных банковских кредитов нам не давали. Впрочем, кое-какие подвижки по части краткосрочных торговых кредитов стали наблюдаться. Эти подвижки стали особенно заметными в 1924 году. Уже в 1924/25 годах иностранные торговые кредиты по импорту представили крупный источник финансирования внешней торговли страны. В 1924/25 годах при зарубежных покупках и заказах на 766 млн руб. было получено кредитов 273 млн руб., из которых 191 млн руб. торговыми представительствами и 82 млн руб. хозорганами. При среднем сроке в 4,6 мес. среднегодовой кредит составил 109 млн руб.[136 - Там же.]

Определенные успехи появились и на фронте концессий с участием иностранных компаний (табл. 11).

Табл. 11. Концессионная деятельность советского государства[137 - Статья «Концессии» // Финансовая энциклопедия. 1927.]

Можно заметить, что пик концессионной деятельности пришелся на 1923 год, т. е. непосредственно на год, следующий после Генуэзской конференции. Видимо, заявления советской делегации на конференциях в Генуе и в Гааге о гарантиях для иностранных компаний по концессионным соглашениям звучали достаточно убедительно.

Первые плоды уже через год стал приносить российско-германский договор, заключенный в Рапалло. На его основе уже заключались конкретные торговые контракты. После Рапалло торговый оборот Советской России с Германией вырос более чем в два раза в течение 2–3 лет: если в 1921/1922 фин. год он составлял 72,2 млн рублей, то в 1924/1925 году достиг 149 млн золотых рублей. Но росла не только торговля. Развивалось также военно-экономическое и военно-техническое сотрудничество. Первые соглашения по военному сотрудничеству были заключены в конце ноября 1922 года между фирмой «Юнкерс» и советским правительством. Главное из них предусматривало производство металлических самолетов и моторов. Всего при участии немцев к концу 1925 года на заводе в Филях было построено 170 самолетов. 14 мая 1923 года в Москве состоялось подписание договора о строительстве химического завода по производству отравляющих веществ (акционерное общество «Берсоль»). После подписания в июле 1923 года договора с фирмой «Крупп» у нас было налажено производство гранат и снарядов.

Одной из форм налаживания экономического сотрудничества явилось создание смешанных обществ. Еще до Рапалльского договора были учреждены советско-германские общества: по транспорту – «Дерутра», по металлам – «Деруметалл», по воздушным перевозкам – «Дерулюфт» и другие. В течение 1922 года были образованы: «Русско-германское торговое акционерное общество» с участием концерна Отто Вольфа (договор от 19 октября 1922 г.); «Русско-германское торгово-транспортное общество» («Рустранзит») для перевозок по советской территории в Иран с участием гамбургской фирмы «Роберт Венкгауз и К

» (апрель 1922 г.); «Германско-русское химическое акционерное общество» (декабрь 1922 г.). В 1922 году были заключены соглашения с фирмой «Крупп» относительно сельскохозяйственной концессии на Дону (январь 1923 г.), с семеноводческим обществом «Дойче Заатбау – Акциенгельзелльшафт» (октябрь 1922 г.) и другие.

К марту 1923 года было выработано соглашение об обмене советского зерна на германские промышленные товары. Под поставки 15–20 млн пудов зерна из Советской России в Германию немецкие банки должны были предоставить кредит в твердой валюте. 16 апреля 1923 года германское правительство одобрило соглашение, однако предложило оформить заказы на промышленные товары не менее чем на 50 % авансовой суммы. Соглашение с поправками утверждено немецкой стороной 9 июля 1923 года на заседании правительства, которое придавало коммерческой сделке и политический, и экономический характер.

В 1923 г. германские предприниматели имели на территории СССР 16 концессий в торговле, транспорте, легкой и лесной промышленности. На 1924 год также согласовано предоставление кредита под поставки советского зерна[138 - Блинов М. Дипломатия и внешняя политика СССР в 1920-е годы // Советско-германские отношения в 1920-е годы. URL: http://www.moscowia.su/projects/konkurs/raboty/2009/1175-diplomatika-i-vneshnyaya-politika-sssr-v-1920-e-gody.].

Следует отметить, что Германия признала советскую монополию внешней торговли после Италии, Швеции и Ирана; принципиальная основа была создана для этого в Рапалльском договоре в форме положений о равноправии систем собственности и с наибольшим благоприятствованием[139 - Ахтамзян А. А. Советско-германские экономические отношения в 1922–1932 гг. // Новая и новейшая история. 1988. № 4. С. 46.].

О так называемой генуэзской валютно-финансовой системе

Парадоксально, но почему-то конференцию в Генуе чаще вспоминают не в связи с «русским вопросом», а в связи с той валютно-финансовой системой, которая сложилась в мире в период между Первой и Второй мировыми войнами. Эту систему в учебниках, словарях и энциклопедиях называют «генуэзской», сообщая читателям, что она возникла на основе решений той самой конференции 1922 года. Согласно сложившейся традиции, историю развития мировой валютно-финансовой системы принято делить на четыре этапа, причем каждый этап привязан к соответствующей международной конференции. Соответственно выделяется четыре вида систем:

1) парижская;

2) генуэзская;

3) бреттон-вудская;

4) ямайская.

О первой, третьей и четвертой валютно-финансовых системах мне уже приходилось достаточно подробно писать в других своих работах[140 - См., в частности: 1) Катасонов В. Экономическая теория славянофилов и современная Россия. «Бумажный рубль» С. Ф. Шарапова. – М.: Институт русской цивилизации, 2014 // раздел «Как создавалась “Золотая” Европа» (с. 297–303); 2) См.: часть II данной книги.]. Постараемся подробнее рассмотреть историю появления второй по порядку системы, называемой «генуэзской».

«Генуэзской» системе предшествовала так называемая парижская валютно-финансовая система, которая сложилась в последние десятилетия XIX века. Это был классический (золотомонетный) стандарт, который предусматривал свободный размен денежных знаков (банкнот) на желтый металл. Действие этого стандарта было приостановлено европейскими странами (в том числе Россией, которая ввела золотой рубль в 1897 году) в первые дни мировой войны. Однако после окончания Первой мировой войны и подписания Версальского мирного договора европейские страны так и не восстановили действие золотого стандарта, деньги были бумажными, быстро обесценивались, отсутствие прочной валюты затрудняло восстановление международной торговли и международного кредита.

В первые послевоенные годы золотой стандарт существовал лишь в одной стране – Соединенных Штатах. Америка за годы войны сумела стать мировой экономической державой. Из чистого должника она превратилась в крупнейшего мирового нетто-кредитора. Задолженность США в 1913 г. достигала 7 млрд долл., а требования – 2 млрд долл.; к 1926 г. внешний долг США уменьшился более чем вдвое, а требования к другим странам возросли в 6 раз (до 12 млрд.). Таким образом, чистые требования выросли почти до 9 млрд долл. Америке удалось заметно нарастить свой золотой запас за счета металла, который притекал из Европы. В 1914–1921 годах чистый приток золота в США составил 2,3 млрд долл. Если в 1914 году доля США в официальных золотых резервах составляла 23 %, то к 1924 году она увеличилась до 46 %[141 - Международные валютно-кредитные и финансовые отношения. Учебник. Под ред. Л. Н. Красавиной. – М.: Финансы и статистика, 1994. С. 49.].

Страны Европы лежали в руинах. Использовались откровенно инфляционные методы обеспечения экономик этих стран деньгами. То есть с помощью «печатного станка». Обычно, говоря о послевоенной инфляции, вспоминают Германию, где имела место гиперинфляция. Но и другие европейские страны занимались печатанием денег без оглядки на золотой запас. Потому что золотые запасы этих стран либо сильно уменьшились за годы войны, либо полностью иссякли.

К середине 1920-х годов наметился процесс восстановления мировой валютой системы на основе золота. Этот процесс обычно связывают с Генуэзской международной конференцией 1922 года. Еще раз обратим внимание на то, что на данной конференции никаких международных договоров и соглашений в сфере валютно-финансовых отношений не было заключено. Имело место лишь обсуждение проблем послевоенного валютного порядка, высказывались соответствующие рекомендации. Основными инициаторами обсуждений были делегации четырех стран: Великобритании, Франции, Италии, Японии. «По итогам заседаний было приято двенадцать резолюций о валютах, допускавших использование золотодевизного стандарта для экономии металлических резервов»[142 - Моисеев С. Р. Денежно-кредитная политика: теория и практика. Учебное пособие. – М.: Экономистъ, 2005. С. 117.]. Роль Генуэзской конференции в формировании послевоенной мировой валютой системы преувеличена (подобно тому, как преувеличена роль Парижской конференции 1867 года в формировании довоенного золотомонетного стандарта).

Фактически в основе так называемой генуэзской валютной системы лежали решения властей стран-участниц, которые принимались на протяжении нескольких лет после конференции. «В большинстве стран вняли рекомендациям и изменили уставы центральных банков, позволив им хранить в резервах иностранную валюту. Некоторые страны ввели при этом ограничения, установив минимальную долю золота в совокупном объеме резервов»[143 - Там же.]. В 1913 году центральные банки стран ядра «золотого клуба» держали в резервах только золото. Исключение составлял только Рейхсбанк (ЦБ Германии), у которого 13 % резервов приходилось на валюты (остальное – золото). А в 1928 году картина была совсем иная: в резервах Банка Франции на валюту приходилось 51 %, у Рейхсбанка эта доля была равна 15 %, Банка Англии – 10 %. Лишь у Федеральной резервной системы (ЦБ США) по-прежнему все 100 % резервов были сформированы за счет золота[144 - Officer, Lawrence. Gold Standard. EH.Net Encyclopedia. Ed. by R. Whaples. 2001.]. Ввиду очевидного снижения удельного веса золота в международных резервах и международных расчетах валютную систему, сложившуюся после Генуэзской конференции, иногда называют «частичным золотым стандартом».

Власти Великобритании и Франции приняли решения (соответственно в 1925 и 1928 гг.) об обмене их национальных денежных единиц на золото как для резидентов (внутренняя конвертируемость), так и нерезидентов (внешняя конвертируемость). Но это уже был обмен не на монеты, а на золотые слитки. Почему система иногда называется золотослитковой. Обмен фунта стерлинга на золото осуществлялся исходя из его довоенного золотого содержания. Британия начала приходить в себя после Первой мировой войны, которая далась ей очень тяжело. Не только в смысле военных потерь. Но и в том смысле, что ей пришлось изрядно влезть в долги перед Дядей Сэмом и растратить значительную часть своего золотого запаса. Но Лондон не терял надежды возродить былое величие британского фунта стерлингов. Между прочим, в период 1815–1914 годов в мире было только две валюты, которые не меняли ни разу своего золотого содержания: британский фунт и французский франк. Лондон решил, что даже в нынешних тяжелейших условиях послевоенной разрухи он не будет девальвировать фунт стерлингов.

Французский франк в отличие от британского фунта был девальвирован на 80 % по сравнению с довоенным содержанием металла. Обмен обеих валют на золото был затруднен, поскольку стандартные слитки золота имели большой вес и стоимость, делиться на части не могли. В Великобритании стоимость слитка составляла 1500 ф. ст., во Франции – 225 тысяч фр. Таким образом, в период между двумя мировыми войнами в мире было три мировых золотых валюты – доллар США, фунт стерлингов Великобритании, франк Франции.

Тогдашняя валютная система также называется золотодевизной. Потому что около 30 стран в период валютной стабилизации объявили о размене своих денежных единиц на золотые девизы. Так назывались валюты США, Великобритании, Франции, поскольку они сохраняли прямую связь с желтым металлом. В списке стран, заявивших о золотодевизном стандарте, оказалась и Германия, которая до Первой мировой войны принадлежала к «ядру» «золотого клуба». Некоторые страны в качестве девизов использовали все три валюты, некоторые – две, некоторые – одну. Как бы закладывались контуры возникших позднее валютных блоков и зон.

20-е годы прошлого столетия были последним десятилетием мирового господства британского фунта стерлингов. В структуре мировых резервов иностранной валюты на фунт стерлингов приходилось 77 % (для сравнения: в 1913 году этот показатель был равен 47 %). На втором месте находился доллар США – 21 % (против 2 % в 1913 г.)[145 - Там же.]. Американский доллар готовился к решительной схватке для того, чтобы низвергнуть британский фунт с пьедестала главной валюты и занять его место. Завышенный курс британского фунта приводил к тому, что торговый баланс Британии был дефицитным, золото утекало из страны. Внешний блеск британского фунта никак не соответствовал его экономическому (в том числе золотому) обеспечению. К 1928 году подлежащая конвертации в золото задолженность Великобритании достигла почти 2,4 млрд долл., что более чем втрое превышало скудные золотые резервы (750 млн долл.) Банка Англии.

Конвертируемость некоторых национальных валют в золото была восстановлена и в некоторых других странах. Однако это была лишь внутренняя конвертируемость, денежные единицы таких стран нельзя было рассматривать как полноценные валютные девизы. Такая внутренняя конвертируемость была восстановлена в Швеции (1924 г.), Австралии (1925 г.), Канаде (1926 г.), Швейцарии (1925 г.), Мексике (1925 г.) и ряде других стран. Период валютной стабилизации был очень непродолжительным. Он прервался начавшимся в конце 1929 года экономическим кризисом. В некоторых учебниках хронологические рамки генуэзской валютной системы определяют периодом 1922–1944 годов. То есть ее существование продляют до момента проведения Бреттон-Вудской конференции. А некоторые авторы даже продляют ее до 1946 года, когда вступили в действие документы Бреттон-Вудса и заработал Международный валютный фонд, созданный на конференции.

Однако фактически эта система просуществовала не более одного десятилетия. Первыми жертвами экономического кризиса стали валюты аграрных и колониальных стран, поскольку наибольшее падение цен на мировом рынке наблюдалось по группе сырьевых товаров. Уже в 1930 году произошло резкое ухудшение платежных балансов этих стран, что, в свою очередь, повлекло за собой обесценение их валют.

Следующими жертвами стали валюты Германии и Австрии. Там в середине 1931 года началось банкротство банков, образовался отток капитала и золота. Был прекращен размен немецкой марки на золотые девизы, остановлены платежи по внешним долгам, введены валютные ограничения, установлен фиксированный курс марки на уровне 1924 года. Фактически Германия встала на путь автаркии. Дефолт по своим государственным обязательствам объявила не только Германия. К ней присоединились Австрия, Турция и другие (всего 25 государств). В мире повсюду возникли торговые барьеры, страны начали наперебой девальвировать свои валюты, а рост безработицы усиливал политическую нестабильность по всей Европе.

Осенью 1931 года рухнула одна из опор золотодевизного стандарта – золотой фунт стерлингов. 21 сентября был прекращен размен фунта стерлингов на золотые слитки. Чтобы повысить конкурентоспособность своего экспорта, Лондон тогда же понизил курс фунта на 30,5 %. Это немедленно привело к краху некоторых валют, которые были привязаны к фунтовым авуарам, – Индии, Малайзии, Египта, ряда европейских государств.

В 1933 году рухнула вторая опора золотодевизного стандарта – золотой доллар США. Там не просто был отменен размен долларов на металл. Была проведена конфискация желтого металла, который был изъят как у физических, так и юридических лиц (прежде всего, банков) и сосредоточен в казначействе США. В январе 1934 года была изменена официальная цена на золото с 20,67 долл. за тройскую унцию до 35 долл. Фактически была проведена девальвация доллара (примерно на 40 %)[146 - Об операции по изъятию золота у физических и юридических лиц в США см.: Катасонов В. Ю. Бреттон-Вудс: ключевое событие новейшей финансовой истории. – М.: Кислород, 2014 (Глава 2. «О двух круглых датах из мировой финансовой истории»).].

Наконец, осенью 1936 года рухнула последняя опора золотодевизного стандарта – золотой франк. Францию мировой экономический кризис охватил позднее многих других стран. Еще в начале валютного кризиса Франция активно обменивала имевшиеся в ее международных резервах фунты стерлингов и доллары на золото. Естественно, это вызывало неудовольствие Лондона и Вашингтона. Если летом 1929 года золотой запас Франции был равен 29 млрд франков, то через три года он уже составил 83 млрд фр., т. е. увеличился в 2,86 раза. Франция как государство-рантье всегда была сторонником золотой валюты. В 1930-е годы она стала последним оплотом золотого стандарта, возглавив так называемый золотой блок. На фоне других стран, которые уже использовали установление фиксированных валютных курсов своих денежных единиц для поддержания торгового баланса, французский франк имел завышенный курс. Это подрывало баланс внешней торговли Франции. В 1929–1936 годах мировой экспорт в стоимостном выражении упал на 36 %. А вот экспорт Франции – в 4 раза! Это привело к тому, что накопленный несколько ранее золотой запас стал быстро таять. Чтобы остановить этот процесс правительство Франции 1 октября 1936 года прекратило размен своей валюты на золото, девальвировав при этом франк на 25 %. Принято считать, что Франция и Швейцария были последними странами, отменившими золотую конвертируемость своих валют. Однако это не точно. Последней страной, которая распрощалась с золотой валютой, была Албания. Это произошло лишь в 1939 году, когда возникла угроза оккупации этой маленькой страны итальянскими войсками.

Таким образом, золотая конвертируемость британского фунта стерлингов просуществовала всего 6 лет, а французского франка – 8 лет. Правда, между центральными банками США, Великобритании и Франции было заключено соглашение, которое позволяло этим организациям обменивать валюты указанных стран на металл[147 - Международные валютно-кредитные и финансовые отношения. Учебник. Под ред. Л. Н. Красавиной. – М.: Финансы и статистика, 1994. С. 52.].

Во второй половине 1930-х годов мир вошел в острую фазу валютного кризиса. Он проходил на фоне свертывания международной торговли. Чтобы поддерживать национальный экспорт денежные власти периодически проводили девальвации своих валют. Так, в период 1936–1938 годов французский франк был девальвирован трижды. Фактически началась фаза валютной войны. Одним из средств такой войны стали валютные стабилизационные фонды, которые призваны были снижать курсы национальных валют. Первый валютный стабилизационный фонд был создан в Великобритании (июнь 1932 г.). Далее они появились в США (январь 1934 г.), Бельгии (март 1935 г.), Канаде (июнь 1935 г.), Нидерландах (сентябрь 1936 г.), Франции и Швейцарии (октябрь 1936 г.).

Особенностью валютного кризиса 1930-х годов является дробление мировой валютной системы на валютные блоки. Каждый блок – группа стран, во главе ее есть страна-лидер (валютная метрополия). Международные расчеты осуществляются в валюте метрополии, а валюты стран-членов привязывают свои курсы к валюте метрополии. Обеспечением валют стран-членов являются казначейские бумаги страны-метрополии. Валютные резервы стран-членов хранятся в банковской системе страны-метрополии. Очевидно, что валютные блоки были важным инструментом государств-метрополий для расширения рынков сбыта товаров, экспорта капитала, установления контроля над источниками сырья.

После отмены золотого стандарта в Великобритании и США появились стерлинговый (1931 г.) и долларовый (1933 г.) блоки. В стерлинговый блок первоначально входили страны Британского содружества наций (кроме Канады). Позднее к нему присоединились другие страны, которые имели тесные экономические связи с Великобританией: Египет, Ирак, Португалия, Дания, Норвегия, Швеция, Финляндия, Япония, Греция, Иран.

В долларовом блоке, кроме США, оказались Канада, многие страны Латинской Америки.

Еще одним важным валютным блоком стал золотой блок, учрежденный летом 1933 года на Лондонской международной экономической конференции. В него вошли Франция, Бельгия, Нидерланды, Швейцария, позднее Италия, Чехословакия, Польша. Страны-члены блока взяли на себя обязательства поддерживать неизменным содержание золота в своих национальных валютах. Они стали нести потери в связи с тем, что другие страны сознательно снижали курсы своих валют для поддержания торговых балансов. Страны-участницы золотого блока стали отказываться от своих обязательств и проводить девальвации национальных валют. После того как Франция в октябре 1936 года отказалась от золотого стандарта, блок прекратил свое существование.