Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования

На протяжении всего десятилетия (1930-е годы) ведущие мировые державы не раз собирались на различные конференции для того, чтобы договориться о полномасштабной реформе мировой валютной системы. Наиболее значимой из них была международная экономическая конференция в Лондоне, которая проходила в июне 1933 года. Делегаты 66 стран собрались в Лондоне в попытке согласовать план действий по оживлению мировой экономике в разгар Великой депрессии. Лондонская экономическая конференция, созванная под эгидой Лиги Наций, ставила целью стимулирование мировой торговли, стабилизацию цен на сырье и восстановление золотого стандарта.

В числе собравшихся на встречу в лондонском геологическом музее были восемь премьер-министров, 20 министров иностранных дел, 80 министров финансов и глав Центробанков, а также главы государств двух стран-участниц. Принимал гостей британский премьер Рамсей Макдональд. Только что занявший Белый дом президент США Франклин Рузвельт на конференции не присутствовал, но его влияние было сильнейшим. Новоизбранный американский лидер отказался принимать какие-либо меры, которые ограничили бы свободу действий в рамках его амбициозного «Нового курса» по оживлению национальной экономики. Уже в своей инаугурационной речи в марте 1933 года Рузвельт заявил: «Я не пожалею сил ради восстановления мировой торговли через регулирование мировых экономических механизмов, однако чрезвычайная ситуация внутри страны такова, что не позволяет этого дожидаться»[148 - Цит. по: Стив Шифферс. Лондонский саммит 1933 года – урок для G20 // ВВС. Русская служба. 01.04.2009.]. 3 июля он направил в адрес конференции шокирующую телеграмму, обвинив участников в недобросовестности и отказавшись идти на любые сделки, связанные с фиксацией валютных курсов. «Я бы счел это катастрофой, равной всемирной трагедии, – писал Рузвельт, – если бы конференция позволила втянуть себя в абсолютно искусственный и временный эксперимент… упор на [валютную] стабилизацию демонстрирует несоразмерность и непонимание более широких целей, ради которых была созвана эта конференция… Старые фетиши так называемых международных банкиров уступают место планированию национальных валют»[149 - Там же.].

Через месяц Лондонская конференция закончилась ничем. Вдохнуть жизнь в «генуэзскую» валютную систему не удалось. Ответственность за провал переговоров возлагают на тогдашнего президента США Франклина Рузвельта, занявшего жесткую позицию. Крах конференции имел не только экономические, но и политические последствия: французы и англичане увидели, что США – ненадежный союзник, а новый германский канцлер Адольф Гитлер решительно взял курс на пересмотр Версальского мирного договора, а, следовательно, и всего европейского порядка.

Глава 6

Судьба германских репараций после Генуи

Вторая половина 1922 года. Бесплодные попытки союзников и Германии договориться по репарационному вопросу

В первые месяцы 1922 года острота проблемы германских репараций несколько ослабла, так как до 31 мая действовал мораторий на репарационные платежи. После Генуи и Гааги тревога опять стала нарастать, ситуация в Германии накалялась. Там активизировались националисты, которые критиковали министра иностранных дел Ратенау за его «соглашательскую» политику на конференции в Генуе, призывали к полному отказу от всяких выплат и даже к денонсации Версальского договора. Направлял кампанию против репараций уже упоминавшийся нами промышленник Гуго Стиннес, с которым заодно действовала германская «народная партия». Активно противодействовали репарационным выплатам и поставкам также другие промышленники. Так, «угольный король» Фриц Тиссен отказался поставлять уголь во Францию и вместе с другими промышленниками Рура создал суд чести для коллаборационистов[150 - За это его арестовали и приговорили к штрафу в 500 тыс. фр. (Перетолчин Д. Мировые войны и мировые элиты. – М.: Книжный мир, 2014. С. 185).].

Канцлер Вирт сразу же после окончания Генуэзской конференции начал метаться между Лондоном и Парижем, пытаясь получить заем на очередную выплату. Его усилия окончились полным фиаско. Франция угрожала Берлину оккупацией Рура в случае прекращения репарационных выплат. По инициативе Стиннеса ряд немецких газет в начале июня опубликовали материалы, в которых согласие на выплаты репараций обусловливалось отказом победителей от ряда тяжелых для Германии условий Версальского договора и других документов. Таких условий, как оккупация территории Германии (в первую очередь, Саарского бассейна), 26-процентный сбор с внешней торговли (установлен в 1921 г. Лондонским меморандумом), предоставление всем союзникам «права наиболее благоприятствуемой нации» и т. д. Кроме того, Стиннес и его единомышленники требовали права свободной торговли с Данцигом и через Польский коридор, исправления границ Германии и т. д. Назревал серьезный конфликт с Германией. В июне был убит министр Ратенау. Все германские газеты говорили, что это была месть за его соглашательскую политику с Францией.

В августе 1922 года в Лондоне проходила очередная конференция по репарационному вопросу. Неожиданно Франция выступила на ней с рядом инициатив. Суть их сводилась к тому, чтобы репарации из преимущественно денежных платежей сделать преимущественно товарными поставками. Кроме того, предлагалось передать победителям все таможенные пошлины, часть акционерного капитала германских предприятий и т. п. Эти предложения, сделанные французским президентом Пуанкаре, получили название «программы продуктивных залогов». Указанная программа вызвала резкое неприятие со стороны союзников, особенно Великобритании (после Генуи Лондон искал сближения с Германией, опасаясь усиления германо-советских отношений на почве Рапалло). На той же Лондонской конференции образовался откровенный раскол между Лондоном и Парижем. Предложениям Пуанкаре Лондон противопоставил свою программу из пунктов. Главными из них были: автономия центрального банка Германии (Рейхсбанка); ограничение внешнего долга Германии; предоставление ей моратория на внешние выплаты как по кредитным долгам, так и репарациям. Союзником Лондона на данном этапе истории был Вашингтон, который рассчитывал на то, что Германия в ближайшие годы могла бы стать сферой приложения американских капиталов. Вашингтон опасался, что излишне жесткая позиция Франции может осложнить проникновение американского капитала в Германию. Лондонская конференция в августе 1922 года была последней попыткой решить репарационный вопрос дипломатическим путем на коллективной основе. После этого Париж в одностороннем порядке решил готовиться к тому, чтобы принудить Берлин выполнять репарационные условия Версальского договора. Способ был простой – оккупировать Рур, наиболее индустриальный район Германии. То есть реализовать силовым методом «программу продуктивных залогов».

14 ноября 1922 года правительство Германии по совету Лондона представило в Репарационную комиссию ноту с просьбой о введении моратория на репарационные выплаты на 3–4 года. Комиссия, находившаяся под сильным влиянием французов, проигнорировала немецкую ноту. Проводившаяся в декабре конференция союзных премьер-министров отклонила предложения, содержащиеся в немецкой ноте. Стиннес в конце 1922 года заявил в печати, что даже если последует оккупация Рура, германская тяжелая промышленность отказывается платить репарации. Перед самым новым годом Репарационная комиссия по настоятельному требованию Пуанкаре поставила вопрос о невыполнении Германией лесных поставок. Великобритания назвала это невыполнение «микроскопическим». Видимо, Франция искала любой повод для оккупации Рура. Агрессивный настрой Парижа поддерживался еще тем, что на его стороне в вопросе репараций оказался Рим (после того, как 30 октября 1922 года во главе итальянского правительства встал Муссолини).

Союзники рассчитывали найти приемлемое решение проблемы репараций на конференции, которая проводилась в первых числах января 1923 года в Париже. Великобритания озвучила на конференции следующий план: 1) мораторий на репарационные платежи на 4 года; 2) по истечении этого срока выплата в течение следующих 4 лет ежегодно по 2 млрд зол. марок; 3) далее уплата по 2,5 млрд зол. марок в год. Общая сумма репараций – 50 млрд зол. марок. Британский проект увязывался с погашениями задолженностей европейских союзников перед Соединенными Штатами. Франция (вместе с Бельгией и Италией) была против английских предложений, обнаружился окончательный разлад между Лондоном и Парижем по вопросу репараций. Печать даже констатировала, что «сердечное согласие» (Антанта) уступило место «сердечному разрыву».

Оккупация Рура как силовая попытка Франции решить репарационный вопрос

Опуская многие интересные детали, отметим, что 11 января 1923 года Франция совместно с Бельгией реализовала свою угрозу – осуществила с помощью нескольких тысяч военнослужащих оккупацию Рура. Следует обратить внимание, что в практическом плане Великобритания ничего не сделала для того, чтобы предотвратить подобное развитие событий. Вероятно, Лондон был заинтересован в этом, рассчитывая на то, что франко-германский конфликт ослабит, в конечном счете, обоих главных конкурентов Лондона в Европе. СССР внимательно наблюдал за развитием событий на франко-германской границе, советское правительство заявило, что такие события могут вылиться в масштабную войну. Правления крупнейших немецких предприятий Рура переместились на территории, не оккупированные французами, поставки угля союзникам прекратились, а германское правительство в ответ на оккупацию объявило о проведении политики «пассивного сопротивления». Пуанкаре усилил оккупационную армию, расширил зону оккупации, фактически изолировал от Германии и всего внешнего мира (Голландии, Швейцарии, Италии). Это болезненно отразилось на состоянии германской экономики, которая лишилась 88 % угля, 48 % железа, 40 % чугуна. Курс немецкой марки стремительно падал. Начались аресты немецких чиновников и некоторых предпринимателей на оккупированной территории.

2 мая 1923 г. правительство Германии в расчете на поддержку Лондона направило ноту Франции, Бельгии, Италии, Великобритании, США и Японии с предложениями по вопросу репараций. В ноте сообщалось, что «пассивное сопротивление» будет продолжаться до тех пор, пока оккупационные силы не покинут Рурский район, что оккупация является грубым нарушением Версальского мирного договора. Также отмечалось, что германское правительство согласно на общую сумму репарационных обязательств в 30 млрд зол. марок. Примечательно, что Германия предлагала все эти обязательства покрыть с помощью кредитов и займов союзников. Встречные ноты союзников, адресованные Германии, содержали критику – от осторожной и умеренной (в нотах Великобритании, Италии и Японии) до жесткой и угрожающей (в нотах Франции и Бельгии). Новая нота Германии увидела свет 7 июня. В ней были следующие предложения: 1) провести конференцию с целью беспристрастной оценки истинной платежеспособности Германии; 2) позволить Германии размещение облигационного займа на 20 млрд марок; 3) согласиться на обеспечение этого займа государственными железными дорогами и другим имуществом Германии. Франция самым решительным образом отвергала очередное предложение Германии.

Примечательно, что довольно часто Париж в качестве аргумента проведения жесткой линии в отношении Берлина вспоминал события полувековой давности, а именно Франко-прусскую войну 1870–1871 годов и унизительный для Франции Франкфуртский мирный договор 1871 года. Во французской ноте от 30 июля 1923 года отмечалось: «В 1871 году никто на свете не интересовался, считает ли Франция Франкфуртский договор справедливым и осуществимым. Никто не воспрепятствовал тогда Германии занять значительную часть французской территории до полной уплаты возмещения в пять миллиардов, которых потребовала страна-победительница, не подвергавшаяся вторжению, не испытавшая никаких разрушений от войны и, однако, отнявшая у побежденных две провинции»[151 - История дипломатии. Т. 3. С. 255.].

В новой французской ноте от 20 августа 1923 года Пуанкаре перечислял систематические нарушения Германией версальских обязательств. «Репарационная комиссия, – гласила нота, – посвятила двадцать три заседания добросовестному выслушиванию тридцати двух экспертов, назначенных Германией. Лишь после этой долгой работы, 27 апреля 1921 года, она определила репарационный долг Германии. К 1 мая 1921 года он исчислялся в размере 132 млрд золотых марок»[152 - «Германские репарации и доклад комитета экспертов». Собр. документов. Гиз, 1925. С. 17.]. Французский президент пытался обличить Германию в лукавстве и стремлении ускоренными по сравнению с Францией темпами восстанавливать свою экономику за счет тех самых денег, которые надо выплачивать Парижу. В частности, как отмечалось в ноте, Германия «вновь соорудила огромный торговый флот, в настоящий момент конкурирующий в водах Америки с флотом Англии и с нашим флотом; она прорыла каналы, развила телефонную сеть; короче говоря, она предприняла всевозможные работы, которые Франция ныне должна откладывать»[153 - Там же.]. По подсчетам экономиста Маультона, Германия внесла к началу 1923 года всего 25–26 млрд золотых марок, т. е. менее

/

той суммы, которая была зафиксирована Репарационной комиссией на 1 мая 1921 г. Из них 16 млрд составляла стоимость германской собственности за границей и только 9,5 млрд были изъяты из национального богатства страны. В эту сумму входили и натуральные поставки стоимостью 1,6 млрд марок. Наличными деньгами Германия внесла только 1,8 млрд.[154 - Маультон Т. Т. Платежеспособность Германии. – М.-Л., 1925.] Умышленное расстройство бюджета, изъятие крупной промышленности из налогового обложения, злостное уклонение от платежей – все это характеризовало нарушения со стороны Германии репарационных обязательств. Вместе с тем, как отметил и Ллойд-Джордж (который в 1923 г. уже был в оппозиции по отношению к официальному Лондону) в своей книге «Мир ли это?», Германия сознательно стремилась нанести материальный ущерб союзникам и, в частности, воспрепятствовать восстановлению французской и бельгийской промышленности после войны. Лавируя, маскируясь и обманывая общественное мнение Европы, как полагал бывший английский премьер, империалистическая Германия накапливала силы, чтобы вновь стать угрозой миру. Что ж, в данном случае Ллойд-Джордж проявил незаурядное политическое чутье.

Восьмимесячное пассивное противостояние Германии франко-бельгийской оккупации Рура закончилось тем, что официальный Берлин опубликовал 26 сентября 1923 года декларацию, в которой призвал население страны прекратить сопротивление. Это была капитуляция Берлина. Ситуация в Германии осенью 1923 года продолжала накаляться, забастовки стали перерастать в революционные восстания под флагами социализма (особенно в Саксонии и Тюрингии). С большим трудом правительству удалось подавить революционные выступления.

Париж ликовал после сентябрьской капитуляции Германии. Однако репарации так и не начали поступать союзникам. Это была пиррова победа Парижа. Брожение в Германии полностью преодолеть не удалось. Франция вносила в это свою немалую лепту.

В частности, Парижем негласно поддерживались сепаратистские настроения в Руре, Баварии и Рейнской области. Сепаратистам Рейнской области удалось даже провозгласить «независимую Рейнскую республику»[155 - Многие предприятия Рейнской области и раньше имели более тесные отношения с Францией, чем с Германией. После оккупации Рура они оказались изолированными от германского рынка и стремились адаптироваться к новым условиям. На сближение с Францией рейнских промышленников толкал также страх перед революционным движением в Германии. 21 октября 1923 г. сепаратисты провозгласили «независимую Рейнскую республику». Париж немедленно уведомил верховного комиссара Рейнской области о признании временного правительства Рейнской республики.]. Что касается сепаратистов Баварии, то они рассчитывали на то, что выход из Германии либо позволит им уйти из-под бремени репарационных обязательств, либо получить международный заем для их погашения (подобно тому, как такой заем сумела получить Австрия). В середине октября 1923 года Бавария фактически отделилась от Германии. Кстати, именно в Баварии 8 ноября 1923 года произошел так называемый «пивной путч» (попытка захвата власти штурмовыми фашистскими отрядами), который был тогда быстро подавлен. Пуанкаре заявил, что французское правительство не считает себя обязанным охранять германскую конституцию и единство Германии. Пуанкаре напомнил о «священном принципе» самоопределения наций, которому он следует, не имея оснований «противодействовать очевидному желанию населения учредить автономное государство»[156 - История дипломатии. Т. 3. С. 265–266.].

Лондон был сильно раздражен таким поведением Парижа, которое могло сделать дальнейшее развитие событий в Германии и во всей Европе неконтролируемым. Раскол Германии на отдельные автономии не входил в планы Лондона, так как нарушал баланс сил на континенте в пользу Франции. «Развал Германии, – говорил Керзон, это исчезновение должника. Франция заверяла нас, что по окончании пассивного сопротивления начнутся переговоры между союзниками. Их нет. Англия поступилась бы частью своих требований, если бы это обеспечило возможность соглашения; но так как соглашение невозможно, то требования Англии остаются в силе»[157 - Там же. С. 262.].

Подготовка «плана Дауэса»

Осенью 1923 года решение проблемы репараций вышло на новый уровень. Лондон усмотрел в усиливавшемся хаосе в Германии угрозу всей Европе, в том числе Великобритании. 12 октября Лондон сделал официальное обращение к своему заокеанскому партнеру – США – с предложением провести международную встречу по репарациям при обязательном участии Вашингтона. В обращении отмечалось, что следует вернуться к ноте государственного секретаря США Юза (декабрь 1922 г.), где предлагалось посредничество Вашингтона в урегулировании репарационного вопроса. В обращении Лондона также акцентировалось внимание на том, что решение репарационной проблемы окажет самое непосредственное влияние на способность европейских союзников погашать перед США свои обязательства по военным займам и кредитам.

Между тем положение Франции после введения оккупационных войск на территорию Рура продолжало ухудшаться. Репараций не было, Германия находилась в полной разрухе, гиперинфляция полностью парализовала немецкую экономику. В то же время французские расходы на оккупацию оказались весьма ощутимыми. К осени 1923 года они достигли 1 миллиарда франков. Началось падение курса франка, которое не удалось остановить увеличением налогов, предложенным Пуанкаре. К тому же осенью английские банки выбросили на рынок большое количество франков, что еще более опустило курс французской валюты.

Пуанкаре в этой ситуации пришлось согласиться с англо-американской инициативой созыва международного комитета по репарациям. Комитет – компромиссное решение между двумя крайними вариантами: отказом от каких-либо совместных поисков решения репарационного вопроса и проведением полномасштабной международной конференции. Последнего Пуанкаре боялся. А вот комитет экспертов его устраивал. Тем более, что была договоренность с союзниками, что комитет будет подчиняться Репарационной комиссии, которая находилась под полным контролем французов (на тот момент времени комиссию возглавлял Луи Барту).

Первоначально предполагалось, что будет один комитет экспертов, который будет заниматься оценкой платежеспособности Германии. Однако в первоначальные планы были внесены коррективы. В конце ноября 1923 года Репарационная комиссия постановила образовать два комитета (фактически – подкомитета) экспертов: 1) по стабилизации германской марки и уравновешиванию государственного бюджета Германии; 2) по возвращению в Германию эмигрировавших капиталов.

В конце 1923 года в Вашингтоне в Белый дом пришел новый президент Кулидж (заместив внезапно умершего Гардинга). Кулидж в своем послании Конгрессу 6 декабря прямо заявил о готовности Вашингтона участвовать в урегулировании репарационного вопроса, поскольку от него напрямую зависит способность европейских стран (прежде всего Великобритании и Франции) выплачивать долги Соединенным Штатам. Активное вмешательство Вашингтона привело, наконец, к тому, что работа международного комитета экспертов по репарациям началась. Заседания комитета проходили в Лондоне в период с 14 января по 9 апреля 1924 года. Председателем первого подкомитета (где и сосредоточилась основная работа всего комитета) был избран американец Чарльз Дауэс, бывший адвокат, ставший в годы войны генералом. Дауэс был связан с банковскими кругами (группа Моргана). Особый интерес к стабилизации немецкой марки проявляли именно США и Великобритания. Американский капитал рассматривал Германию как потенциально важную сферу инвестиций, но такие инвестиции нуждаются в стабильной национальной валюте. Великобритания проявляла беспокойство по той причине, что падающая марка помогала стимулировать немецкий экспорт. Германские товары на мировых рынках оказывались более конкурентоспособными по сравнению с английскими. На заседаниях комитета заслушивались президент германского Рейхсбанка Шахт и министр финансов Германии Лютер.