Фантазии во сне и наяву. Повести и рассказы

Экран ноутбука взял на себя роль видеокамеры.

– У папы на холсте такой же куст, – потемнело в глазах Валерии.

– Сын, неси нашатырь. А ты поговори с Марком подробнее, – озадачив мужчин, отключила связь Ксения.

Дальше всё было как во сне…

5

От предложения Ксении заночевать у них Валерия отказалась.

Но и одной возвращаться домой было страшно.

Вернее, не возвращаться, а одной дома остаться…

Игорь, кажется, понял…

– Не уйду, пока не заварю тебе чаю, мама передала, настоящего, цейлонского. И пирог страдает, что ты… ни крошки…

– Согласна, но у меня там… хаос, – виновато предупредила Лера, вставляя ключ в скважину замка.

– И хорошо! Хаос рождает новые возможности, творческие озарения! – произнёс Игорь так, будто сам только что родил эту мысль.

«Я присвоил чужую идею из желания оградить Леру!» – тут же мысленно оправдал себя он.

– Маша говорила, – дважды повернув ключ, открыла дверь Валерия, – когда человек перестаёт быть творцом, с ним случается апокалипсис.

– Мудро! Познакомишь нас? – примеряя, куда можно пристроить сумку с яствами, окинул взглядом прихожую Игорь.

– Бабушки уже нет, зато она связала для гостей носки-теплоходы, – вытащила из обувной тумбочки шерстяные лапти Валерия.

– Теплоходы? – переспросил Игорь, подумал: хорошо, что не скороходы, уходить быстро не хочется… и, примеряя сплетённые по щиколотку носки, заключил, – как раз по ноге!

– Маша была бы рада…

– А китайцы, правда, не рисуют на пленэре?

Валерия поняла: про китайцев Игорь не от бесчувственности спросил, просто, хочет отвлечь…

Благодарно откликнулась.

– Правда. Чтобы нарисовать пейзаж, они берут десять древних стандартов реки, десять канонов водопада, десять эталонов гор; медитируют, компилируют и рождают новый привычно-узнаваемый пейзаж, потому что главное для них: не разрушить то, что создано предками…

– А ещё я читал, художники Индии раньше не подписывали свои картины…

– Считали: быть кистью Бога уже награда…

– А в Туапсе, в кинотеатре «Россия» висит говорящая картина «Влюблённые» – со знанием дела сообщил Игорь.

– Прямо-таки говорящая? – недоверчиво улыбнулась Валерия.

– На опыте убедился: только успел объектив навести, а мужик как заговорит! в смысле, зашевелит губами. И таких как я фотографов перед картиной каждый день тьма тьмущая проходит.

– И влюблённый всех посылает подальше! – расстегнула молнию Валерия.

– Потрясающая версия! – помог ей высвободиться из куртки Игорь.

И!

Прядь её волос коснулась его щеки.

Прядь цвета…

Такими тёмно-коричневыми были его пальцы, когда он чистил ещё не успевшие созреть грецкие орехи, сорванные с его именинного дерева, ветки которого дарственно заглядывают на их незастеклённый балкон…

– Я только сегодня… похоронила папу, – приникла к нему Валерия.

Он обнял её.

Чуть не сказал: теперь я твой отец.

Но вовремя понял: это глупо и неправда.

На выход толпились другие несуразные признания.

Что-то вроде…

Была бы у меня индейская флейта…

Ты старая мелодия моей души…

Мой грецкий орешек…

Но разрешил себе чуть слышно прошептать: несправедливо, что мы так долго жили врозь…

6

Валерия любила задержаться в прихожей.

Ей казалось: у порога живёт неопределённость, из которой можно выудить новый сюжет, сплести настроение, сотворить мечту, а значит, нельзя торопиться…

Но и медлить больше…

– Кажется, мы боимся? – уткнулась она в плечо Игоря.

– Чего? – потерял дыхание он.

– Маша говорила: легко снять одежду, трудно душу раздеть…