Взлёт и падение. Книга первая. На высоте

– Ну что же, тогда я вынужден подписать рапорт Васина о предоставлении ему отпуска.

– Это его право.

– Рапорта написали все члены экипажа.

– Это их право. Зачёты сдадут после выхода из отпуска.

В полдень следующего дня экипаж в полном составе вышел из автобуса, прибывшего на центральную площадь Бронска из аэропорта.

– Ну, что же, господа отпускники, до встречи через месяц, – невесело улыбнулся Васин. – На летний отпуск теперь можете не рассчитывать.

– Да хрен с ним, с отпуском, командир, переживём! – с бесшабашной удалью в голосе ответил Пашка. – Обидно не за это, а за что в душу плюнули.

– И где только на эти должности таких Заболотных и Поливановых берут? – спросил Ипатьев. – Специально что ли назначают?

– Их не назначать – выбирать надо. Народ, он всегда фантик от конфетки отличит. Разве бы Заболотного выбрали?

– Это в нашей-то системе, да выборные должности? Тебе Томас Мор родственником случайно не приходится?

– Причём тут твой Мор?

– Он, говорят, родоначальником социалистического утопизма был.

– Дурак ты, Пашка! Мы можно сказать из-за тебя пострадали. Ну, чего ты этого Поливанова экзаменовать начал? Что с него взять, кроме анализов?

– Ладно, хватит препираться, – одёрнул их Доронин. – Всё равно не подерётесь. – Он указал на ресторан. – А не посетить ли нам сие заведение? Отпускные-то в кармане.

– Дома пообедаем, – возразил Васин. – Водки в нём всё равно нет. Там безалкогольные свадьбы играют. Сам видел.

– Обижаешь, командир, – улыбнулся Эдуард. – Вот, скажем, зашёл бы сюда наш друг Заболотный – для него бы не было. А мы люди холостые и весёлые – для нас найдётся. Я тут, когда в опале был, частенько тоску-печаль заливал.

– Мы поняли, у тебя здесь – блат, – сказал Ипатьев.

– Без блата в наше время – ни шагу, – подтвердил механик. – Гадом буду!

В пустом ресторане знакомая официантка несказанно удивилась, принимая заказ:

– Вам на четверых по сто грамм?

– Это много? – спросил Васин.

– Гм, – промычала девушка, – чудные вы какие-то! Да когда сюда ваши ребята заходят, так бутылку на брата заказывают.

– Так ведь не положено? – удивился Ипатьев и ткнул пальцем в висящее на стене объявление, где пояснялось, что на человека можно заказывать не более 100 грамм.

– Это ещё со старых времён, – улыбнулась девушка. – Сейчас-то совсем не положено.

– Так, так, так, – рассыпался мелким смешком Пашка, – мы всё поняли. Нам не надо девятьсот, – подмигнул ей, – два по двести и пятьсот. Так пойдёт?

– Принесу две, – снова улыбнулась официантка. – Но уж, простите, клюквой подкрашу.

– Во! – удивился Пашка, глядя ей вслед. – Не у нас одних, видимо, комиссии.

В ожидании заказа Ипатьев достал пачку отпускных денег и стал раскладывать их на две неравные части. БОльшую положил во внутренний карман пиджака, меньшую – в карман брюк. На недоуменный взгляд Васина пояснил:

– Это чтобы капитуляции не получилось.

– Чего-о?

– Капитуляция – это вручение жене всей зарплаты. Попробуй потом выпросить на бутылку пива.

– Это точно, – согласился Доронин. – Не так уж и трудно её отдавать, всю, труднее убедить, что она вся.

– Всё-таки хорошо, что нам её некому отдавать, – потёр ладони Пашка и предупредил штурмана: – Смотри, карманы не перепутай, когда будешь жене деньги вручать.

– А заначку лучше под погон прячь, – посоветовал Васин, – там уж точно не найдёт.

Официантка принесла заказ. Водка была налита в чайные стаканы и замаскирована под чай.

– Мальчики, – предупредила она, – эту выпьете – ещё принесу.

– Ну и страна у нас! – посетовал Устюжанин. – Легально выпить и то нельзя. Угораздило же в ней родиться. За перестройку, друзья!

– За романтику перестройки!

Содержимое стаканов быстро перелилось в глотки. Только Васин отпил несколько глотков и пояснил:

– Мне с вами не тягаться в этом деле. Возраст учитывайте.

Доронин, закусывая, продекламировал:

Кто небо видел наяву –

Не на конфетном фантике,

Кого и день, и ночь дерут -

Тому не до романтики.

Снова подошла девушка и поставила на стол трёхлитровый кувшин с плескающейся, подкрашенной под клюквенный сок, водкой.

– Как будто это морс, – сказала она.

– Кто ж поверит? – ухмыльнулся Пашка и взялся за кувшин. – Коротка, господи, данная нам тобой жизнь, – вздохнул, разливая водку по стаканам, – ещё короче – радости в ней. Ну, будем здравы! И чтобы про работу и всяких там Заболотных – ни слова. Мы в отпуске. Да сгинут в геену огненную все враги наши! Аминь! Девушка, ещё… по 150 чаю.

– Меня что обидело? – сказал Васин после третьей. – Да то, что этот Заболотный нас демагогами обозвал. Мне Шахов весь с ним разговор пересказал.

– Это оскорбление, командир! – стукнул по столу Ипатьев. – Да за это по морде…