Спящий ангел

– Он же сейчас её покалечит! – крик Даши терялся в гомоне поля боя.

И тут крик сменился на шёпот:

– Невозможно… – Даша увидела, как Ева не просто поднялась, а подскочила, так легко, как будто на ней вовсе не было брони, как будто сила гравитации не имела над ней власти. Ударила обидчика головой в живот и побежала вперёд, тараня врага.

– Они в разных весовых… Невозможно, – продолжала шептать Даша.

Ева повалила обидчика и рухнула сверху поверх него.

Униженный враг скинул ставшее безвольным и тряпичным тело Евы с себя. И отполз подальше. Встать не посмел.

Даша видела, как «Топтыги «с победным воем крушат картонные декорации, разнося крепость в клочья, оставляя голый скелет лесов и трибун зала, спрятавшихся под картонной шкурой антуража.

Ева не успела схватить флаг во вражеской башне. После падения Риты флаг в их башне сорвали меньше, чем за минуту. Вместе с победой.

Даша видела, как поднялся Максим и подал руку Грише. Как обошёл Егора, который лежал на спине и смотрел вверх. С момента гибели на поле боя он не смотрел на происходящее, только стрелы пролетали перед его глазами.

Даша оказалась недалеко от слегка обглоданной по краям крепости Топтыг. И услышала:

– Мы победили? – кошатница, с отдышкой. Видимо, кто-то помог ей подняться. Голова, освобожденная от шлема, с узкой прядью проседи, показалась на стене противника.

– Ох, – кошатница печально. Видимо, увидела истерзанную крепость своей команды.

Даша обернулась. Только сейчас заметила, что шум и рёв на заднем фоне сложился в голоса. Топтыги больше не терзали крепость врага – они насмешливо звали на пир. Предлагали проставиться за вечный покой проигравших.

Егор, Максим и Гриша уже успели освободиться от обмундирования и просто сидели на куче доспехов. Мрачные и молчаливые.

– Ты сегодня была молодцом, – Егор с уважением, когда кошатница, пошатываясь, спустилась из вражеской башни.

Рита только скептически хмыкнула, но возражать не стала.

– Если бы мы победили, – Максим подбадривающе, – то твой вклад в победу был бы не на последнем месте.

– Если бы, – ехидно передразнила Рита.

К Егору подошёл Максим. До Даши долетели слова: «бездомные», «реабилитация», «медикаменты заканчиваются».

Максим вместе с Егором и Стёпой вытаскивал бомжей и алкашей с улиц. Он работал на скорой. Много вращался в медицинских кругах. Вот и отправлял бездомных и пьянчуг на реабилитацию. И именно на Стёпу так рассчитывал сегодня Егор. Он должен был стать вторым воеводой. Они с Егором планировали разыграть манёвр на двоих. И благодаря военной хитрости выиграть бой. Они должны подарить авангардцам эту победу! Победу над превосходящим противником. Победу над тем, кто больше и сильнее.

Даша смотрела на Егора. Он напоминал мальчишку-дошколёнка, который изо всех сил старается, вырезая из картона открытку для мамы. Не получилось. Он плачет. И Даше хочется его обнять. То, что он так старался подарить эту открытку, эту победу, важнее, чем сам подарок.

Егор не просто мальчик. Он – принц, бредущий по пустыне. А они – его свита. Верные самураи.

Даша оглянулась. И сиротливое «где же Стёпа?» резануло по сердцу.

Она не видела, но между пальцами и стрелой, которую она зажала в руке, и правда рождались крохотные озорные искры. Она не знала, что под её пальцами рождается душа. И рождённое в её руках служит ей верой и правдой, как пёс хозяину.

Искры от её рук, искры от её пальцев всё ещё играли на коже девочки по имени Элли.

ГЛАВА 12 | БАЛ МЕРТВЕЦОВ

Осознание того, что мы умрем, превращает нашу жизнь в шутку.

А. Камю

«Убей их. И позвони». Маленькая надпись под потолком спортивного зала, над развалом коробок-крепостей. Один из «Топтыг» заметит её, когда будет разбирать фото. И приблизит кадр в высоком качестве. Что-то отзовётся внутри от бессмысленных слов. Фраза быстро забудется. Но останется плавать на дне души.

– Софи-Мария поднимает глаза на Егора, Софья – для авангардцев. Софи – для рун, оставляемых на стенах. Сколько их там? Софи-Аннет? Анна-София – есть там маски для аристократичных европейских домов? Со – для азиатских гостей? – раздражённые мысли клубились на дальних горизонтах в голове Евы.

Ева закрыла глаза. Открыла. Опять закрыла. Она казалась себе землёй, землёй, набитой мертвецами. И по ней идут, протаптывают тропу, протыкая её острыми пиками-гарпунами. Идут в поиске своих, пытаясь сквозь землю нащупать кости.

Всё тело ломило. А в голове – «Так тебе и надо. Так и надо. Ещё».

Бой окончен. Тайра, которая пряталась под одним из кресел на трибуне и поблёскивала в течение боя взволнованными красными огоньками глаз, бросилась к хозяйке с громким урчанием, легко, как белка, запрыгнула на башню, где лежала Ева.

– Ты проиграла. И все проиграли из-за тебя. Ты же этого хотела? Гордишься собой? – звучал насмешливый голос в Евиной голове.

Тайра голоса не слышала. Она топтала по ногам и бёдрам распластавшейся на полу Евы в приливе любви, отиралась, а Ева чувствовала боль. Броня оставила синяки и ссадины, удар топтыги разошёлся, казалось, разом по всему телу.

Ева с трудом освободилась от экипировки. Взгляд остановился на собственных руках – тонкий слой морщин покрыл кожу кистей – казалось, что руки похудели и кожа стала похожа на ломкую целлофановую плёнку.

– Невозможно, – подумала горе-воительница, но что-то отозвалось в ней тревогой. Ей не показалось. Ослепительный свет подступал. И Ева знала: ещё одна вспышка, ещё один вырвавшийся свет может убить. Как она позволила свету проснуться и вырваться? Ядерная бомба.

В этот раз смогла втянуть свет обратно. А если бы волна разошлась дальше, то уже не хватило бы силёнок откатить нарастающий свет. Рассекла бы уже саму Еву на пыль. И она бы на ветру пыльцой поблёскивала.

Ева постаралась обнять источник света, внутренне. Просто представить, что обнимает себя и делится теплом с ним, живым осколком света, застрявшим в её теле. И одновременно хочет, чтобы он резко расправил крылья, доводя боль до пика и тем самым отключая её. И продолжал безмятежно спать.

Тайра притихла, её взгляд замер. Она сверлила солнечное сплетение так, как будто там показывали рекламу корма, так, как будто ждала, что вот-вот из-под Евиных рёбер вынырнет жирная мышь.

– Эй! – Ева потрепала любимицу за ушами. – Не пугай меня.

Тайра настороженно дёрнула ушами и загудела, не сводя глаз с солнечного сплетения хозяйки. Зрачки дрожали быстро и мелко. Ева вгляделась в кошачьи глаза. Суженный зрачок как будто покачивался в блестящей линзе на фоне голубой радужки. Как мелькают поезда на фоне моря. А ты стоишь у железнодорожных путей и ждёшь, когда промелькнёт последний вагон, чтобы увидеть упирающееся в горизонт море. Вот-вот… вот-вот… и чистый горизонт. Или не ждать? Промелькнуть между вагонов? Не мысль – молния. Даже порыв – резкий, быстрый – вперёд. Неосознанный. Рвануть между вагонов, не дожидаясь, пока поезд пролетит. Рвануть между мельтешением кошачьего зрачка, не дожидаясь, пока глаз остановится. Мысли только спешат за порывом, не поспевая, в панике объясняя мозгу самоубийственный шаг вперёд. Взгляд проваливается за мельтешащий кошачий зрачок. Но вместо боли – падения, вместо горизонта – тёмная пещера грузового вагона. Запах соломы. И кто-то покачивается – спит на ящиках. Ева приближается. Всплеск света и взметнувшиеся над спящим ослепительно белые крылья. Ледяной взгляд глаза в глаза.

Зрачок Тайры сузился до толщины нитки и резко замер.

Ева тряхнула головой, приходя в себя.

– Так, всё, хватит! – Ева переложила Тайру на пол, скинула ненавистную броню и влезла обратно в свою толстовку.

Тайра опустила напряжённый взгляд и устроилась у бёдер хозяйки, наминая ляжку Евы когтистой лапой. Она урчала, прикрыв глаза.

Ева почувствовала напряжение. В каждой мышце, даже в фалангах пальцев ног. Тело вот-вот взорвётся. Ей хотелось упереться железной трубочкой в нёбо, а другим её концом – в жестянку с колой, в том месте, где нужно надавить ключом, только вместо открывашки Ева уперлась бы трубочкой. Надавить так, чтобы на нёбе выступила кровь, потекла по трубочке, щелчок – и под давлением сдалась бы жестянка и пена хлынула прямо к круглой ранке во рту.

Волна свежести приближалась к спортивному залу. И Ева посмотрела на дверь за мгновение до того, как та распахнулась. На пороге стояла девушка в винтажном платье ниже колен. Медная ткань, украшенная чёрной вышивкой, бисерное колье на шее и густые вьющиеся чёрные волосы, спадающие по плечам. Аристократичные черты лица и тёмно-синие глаза.

Взгляд девушки казался отстранённым, гипнотическим.

Ева сосредоточила взгляд на вновь прибывшей, а пальцы нащупали в кармане толстовки трубочку. И стала играть с ней пальцами, не вынимая из кармана.