Время подонков: хроника луганской перестройки

– Он любит и мою сестру. Делайте, что хотите. Давай я помою посуду и пойду к детям. Присплю их.

– Вода горячая есть?

– Была. Вечером пустили.

– Тогда я бегом в ванну, а ты не задерживайся долго с детьми.

Лена ничего не ответила – мыла посуду.

Через час, лежа в постели, Роман спросил жену:

– Лен, скажи, что с тобой происходит? Ты чем-то недовольна?

– Всем довольна. Только мне не нравится, что твоя работа не честная…

– Не говори так! – Сразу же перебил он ее. – Более честной работы, чем партийная – нет!

– Я знаю эту работу. Мой папа всю жизнь там проработал. Я за свое детство и юность такого наслышалась о его работе… Из его же уст. Подлее нет работы. Лучше быть учителем, чем функционером, как ты любишь выражаться.

– Давай прекратим этот разговор. Лучше обними меня и поцелуй. Давай по-функционируем? – Партийную терминологию он перенес в интимные отношения.

– Что-то не хочется сегодня функционировать. – Равнодушно ответила Лена.

Роман обиженно вздохнул, но больше не сказал ей ни слова, а демонстративно повернулся к ней спиной, носом к стенке.

«Принципы у нее появились!» – Зло думал он о жене. – Функционировать? И придумала же словечко для постели. Я говорю так в шутку, а она серьезно. Пусть со своими принципами и живет! Завтра же позвоню Галке. Она тоже функционер и все правильно понимает. Только, как бы выкроить время? Завтра будет видно». – И с этой мыслью Роман быстро заснул. Все-таки намотался за день.

А Лена не могла долго заснуть. Она ощущала тепло тела мужа и понимала, – может, зря она его сейчас обижает. Надо было ей думать о будущей семейной жизни раньше. Сейчас поздно – надо просто жить. Смириться с окружающей действительностью и жить ради детей. Роман у нее красивый, умный, удачливый муж. Правда, много времени у него отнимает работа. Но он верен семье, любит ее и детей. Многие завидуют их семейным отношениям, считают образцовыми. Дети растут хорошие и послушные. В крайнем случае, больших огорчений не приносят.

Что же ей, маме и жене, еще нужно?

Вроде бы ничего! Все идеально! Но это в глазах других.

А что у нее внутри?

А внутри у нее была обида. Обида на окружающий мир и свою родню. Мир несовершенен и ее родственники, а также родственники мужа извлекают из его несовершенства выгоду. И ее они обидели лично, с выгодой для себя. Когда-то ее родня и родня мужа объединились, ради нее. Ей тогда только исполнилось девятнадцать лет. Что она могла понимать в жизни? А ее выдали замуж. За Романа. Да, именно выдала родня. Иначе не скажешь. Но и она хороша, – полюбила своего будущего мужа, быстро, бегом. Роман заканчивал пятый курс института, а она только второй. Оба учились на историческом факультете. Эти два года обучения он ее не замечал, хотя они были знакомы с детства. Родители дружили семьями. Вдруг неожиданно, в конце второго курса он ее заметил и воспылал к ней неожиданной любовью. С месяц провожал ее домой, хотя сам жил в общежитии. И в конце месяца провожаний, сделал ей предложение. Папа с мамой сразу же одобрили ее выбор. Но она отказала Роману – сказала, что ей рано еще замуж. Причина была – ей нравился другой парень – курящий и любивший выпить.

До своего быстрого замужества она почти два года, с первого дня учебы в институте, встречалась с однокурсником. Он уже отслужил в армии, в отличие от Романа, и прошел серьезную жизненную школу. Был старше ее на пять лет. На год старше Романа, но учился с ней вместе на одном курсе. Она с тем парнем периодически встречалась. Именно периодически. Несколько дней могли быть вместе. Потом он занимался какими-то своими делами и как будто забывал о ней. Потом снова встречались. Правда, в основном, в библиотеке, готовясь к семинарским занятиям. А потом он шел пить пиво с друзьями и иногда провожал ее домой. Как девочке, ей было с ним интересно, как девушке – страшно. Он был непредсказуем, но опекал ее с любовью, как старший брат. Сам ее не обижал и не позволил бы обидеть другому. Но никто другой не посягал на ее достоинство, видя их дружбу. Дальше редких поцелуев у них любовь не шла. Только дружба. Действительно, она была для него как бы младшей сестрой, о которой он трогательно заботился. Он не только не делал ей предложения, но и не намекал о совместной жизни в будущем. Она его тогда любила. И он ее любил – точно. Потом она увидела его настоящую любовь к ней. Конечно бы, они позже поженились. Но тогда это был еще второй курс… – рано о замужестве думать. А у того парня не было высокой родни за спиной. Он все делал сам. Но он ей очень нравился, и в своих девичьих мечтах она мечтала соединиться с ним на всю последующую жизнь. Но будущий безродный зять не нравился ее родителям.

Тогда она догадывалась, а позже от матери и сестры узнала, что ее родители и семья Семерчука, договорились ее отдать замуж за Романа. Отец Романа, тогда руководил партийной организацией крупного шахтерского города и имел большое влияние в области. Угольные рекорды из его города, сыпались как подарки из мешка Деда Мороза и звенели по всей стране. Папе Романа прочили дальнейшее партийное продвижение, но что-то дало сбой в механизме его карьеры. Тем не менее, он теперь руководил не партийной, а всей хозяйственной жизнью этого города и продолжал пользоваться большим влиянием в области.

Но тот парень, с которым она встречалась, решил заработать деньги и поехал со строительным отрядом на Север Западной Сибири строить газопровод. Они попрощались до осени. Но, если бы он сказал ей, что едет зарабатывать деньги для их будущей жизни, – так он мысленно рассчитывал, – то все было бы по-иному. Но вот этого, самого главного для нее, он не сказал. А женщины любят конкретность. Но она ее не получила. А если бы он сказал, что едет со стройотрядом для того, чтобы потом быть всегда с ней, она бы поехала с ним. А родители смирились бы с ее выбором. Но он о их будущем промолчал. Лена хотела это лето поработать в пионерском лагере вожатой, и осенью снова встречаться с ним, но все получилось по-иному. Ее отец достал две путевки для отдыха в Крыму, в престижном санатории, где отдыхали артисты и прочие известные в стране люди. Хоть отец и подчеркивал, что купить такие путевки сложно, но Лена понимала, что для его положения это не сложно. Ехать с ней на отдых должен был Роман Семерчук. И она согласилась вместо работы в пионерлагере, ехать в Крым отдохнуть почти месяц.

Но с отдыха она вернулась уже не девушкой, а женщиной. И не просто женщиной, а будущей мамой. Родители не упрекнули ее в преждевременной беременности, более того, они, вроде бы, были довольны случившимся. Срочно, в августе сыграли свадьбу, и она покорно во всем соглашалась со старшими. А в начале сентября приехал ее стройотрядовец. Ему сразу же сокурсники рассказали о свадьбе Лены и Романа. Он ей не стал звонить, хотя она ждала с замиранием сердца, этого звонка. Он ушел в запой. Как ей рассказывали, он каждый вечер приглашал друзей в ресторан «Юбилейный» и пил с ними, заказывая музыкантам песню «Остановите музыку…». Так он пропил, заработанные тяжелым физическим трудом, двенадцатичасовым рабочим днем в болотах Сибирского Приполярья, свои полторы тысячи рублей.

А Роману, окончившему институт, предстояло служить в армии. И через месяц после свадьбы молодой муж отправился к месту службы. Служба была недалеко здесь же в городе, – пятнадцать минут езды на автобусе от дома.

В сентябре их курс работал в колхозе, но она по причине беременности, была освобождена от этой работы и находилась дома. Они с Романом жили у ее родителей. А в октябре, когда начались занятия, она увидела бывшего своего парня и ждала, что он подойдет к ней и потребует объяснения, а она как героини пушкинских произведений гордо ответит ему: «Поздно! …я другому отдана; я буду век ему верна». Но он к ней не подходил даже, кажется, и не смотрел в ее сторону. И пушкинская женская категоричность верности мужу у нее стала таять, и ей хотелось уже поплакать на его груди. И дней через десять после начала занятий, она сама подошла к нему в читальном зале в областной библиотеке, где они еще недавно вместе готовились к занятиям. Он всегда занимался в областной библиотеке, благо она рядом с институтом. Она села на свободный стул за его столом и тихо поздоровалась с ним. Он ей ответил на приветствие, и когда она начала говорить, – «понимаешь ли»…, он ее прервал, ответив, что все понимает, и попросил ее уйти. Она со слезами на глазах ушла за свой столик и там беззвучно для других расплакалась…

Весной родился сын. Имя сыну дал отец. Она не возражала. Но учебу не оставила, не брала академический отпуск. Но, потерянный ею парень, все-таки помогал ей. Когда, после родов, надо было срочно написать курсовую, он подошел к ней в той же библиотеке, и дал книги с закладками, что надо выписать, пояснив, что если преподаватели и читали эти книжки, то давно о них забыли. И, в порыве благодарности к нему, она за два дня напечатала курсовую работу на печатной машинке. Так ей хотелось, чтобы он заметил, как она быстро выполнила его указания. Но он этого не заметил. А рядом был двухмесячный Владислав. Потом он еще иногда помогал ей и ничего не требовал взамен. Но это была помощь, как бы с расстояния. Не было в ней прошлой душевной, а может быть даже, любовной теплоты, а просто была его врожденная обязанность помогать слабому. А на пятом курсе он женился на девушке с другого факультета.

Роман в армии стал кандидатом в члены КПСС. После демобилизации родители сразу определили его на работу в горком комсомола, а через три года он стал работать в обкоме партии инструктором. Получили двухкомнатную квартиру, потом появилась дочь – Оксанка.

С тем парнем, который остался работать в городе, она изредка, случайно встречалась на улице. Кроме дежурных фраз – как жизнь, ни о чем другом не говорили. Раза два, она встречала его с женой. Лена ее видела еще будучи студенткой – тогда многие удивлялись, что он выбрал не красавицу. За ним бегали девчата покрасивее. Но его жена ей понравилась своим спокойствием и заметно, видимой даже другим, любовью к мужу. В ее душе поднималась ничем не обоснованная ревность к чужой жене, но Лена сжимала эту ревность в крепкий, кулак, и внутренне желала ей и ему семейного счастья.

В последние годы Лена стала чувствовать себя обманутой в жизни. Ее, тогда несмышленую, наивную девятнадцатилетнюю девчонку обманули взрослые. А они были ее родителями и любили ее безмерно. Да, да! Ее любили и лелеяли в семье, как хрупкий цветочек. Этой любви к ней не отнимешь у ее родителей. А потом, ради ее же счастья, подбросили ей в мужья удачливого Романа – не курящего, не пьющего, полностью положительного. Тогда он еще не пил, сейчас часто приходит с работы выпивши.

И у нее стала копиться обида на мужа. Почему он согласился тогда с игрой взрослых людей? Не мог он ее так быстро полюбить, да и не старался любить. Ему нужна была жена влиятельных родителей для собственных целей. А она тогда, на отдыхе в Крыму, все-таки увлеклась им. Правда увлечение проходило под влиянием алкоголя. И она выбрала его неожиданно для себя. Того, которого совершенно не любила. Комсомольскую и партийную карьеру он себе обеспечил, в первую очередь, благодаря тестю. Высшую партийную школу закончил. И сейчас его толкают все выше и дальше по работе.

В последнее время в голову стала приходить дурная сравнительная мысль – кого она тогда больше любила? Того парня или Романа? Сейчас, к собственному неудовольствию, приходила к выводу, что любит того однокурсника до сих пор. Некоторая любовь к Роману пришла позже, с рождением детей.

Одновременно ей стала приходить в голову совестливая мысль, – а не предала ли она того парня? Его и свою первую любовь? Но тогда он, в отличие от Романа, ничего ей не обещал, правда и ничего не требовал. Был суров и самостоятелен, сам себе пробивал дорогу в жизни. И она приходила сейчас к выводу, что совершила тогда предательство. Любовные разборки были ниже его достоинства. А она, так и не смогла донести свою любовь к нему до логического завершения. Юный соблазн оказался сильнее чувств. А разума у нее тогда еще не было. Это сейчас можно признать.

Вспоминая его, она испытывала не просто угрызения совести, а чувствовала, что совершила что-то нехорошее в жизни. Но прошлого уже не вернешь. Оно навечно остается в памяти. У того парня уже своя семья, у нее своя.

Долго Лена не могла заснуть в этот вечер, копаясь в своей душе, анализируя свои нынешние отношения с мужем, выискивая ошибки в своей жизни. Лена, с недавних пор, стала понимать, что для исправления ошибок, совершенных в молодости, не хватит всей остальной жизни. Более того – многие ошибки молодости невозможно исправить. И Лена приходила к выводу надо ей жить так, как распорядилась судьба – с любимыми детьми и нелюбимым мужем, – отцом ее любимых детей.

Утром она спросила Романа:

– Мы в этом году поедем куда-нибудь отдыхать? У меня отпуск, у детей каникулы.

Тот отрицательно покачал головой в ответ:

– Я не смогу. Надо освоить новую должность. Езжай сама с детьми на море. Я договорюсь насчет путевок…

– Не надо. Мы лучше с детьми отдохнем на даче. Немного потрудимся на огороде. Покупаемся и позагараем. Северский Донец рядом.

– Как хочешь. Ты должна понимать, что у меня этим летом не будет свободного времени. Началась перестройка. Нам ее надо двигать вперед и расширять. Понимаешь?

– Понимаю. Двигай и расширяй перестройку. – И Лена тяжело вздохнула.

3

Следующая неделя пролетела у Семерчука, как один миг. Пришлось писать кучу планов и мероприятий по пропаганде новых перестроечных идей, присутствовать и выступать на партийных собраниях в разных организациях, а в субботу, – выходной для всех нормальных людей день, – собрать и озадачить, как это у них называлось, свой актив. В него входила интеллигенция: учителя, врачи, преподаватели институтов, просто активисты от идеи. Речь шла об активизации антиалкогольной пропаганды. Вся эта интеллигентски сознательная масса должна была научить бессознательный народ трезвости.

После совещания к нему в кабинет зашло много активистов, желающих искренне помочь своему народу избавиться от «зеленого змия». Всем надо было уделить капельку внимания, пообещать помощь сверху, то есть свою помощь.

Наконец, в его кабинет зашел Милюк. Они знали друг друга со студенческих лет. Сильно не дружили, но иногда встречались на таких совещаниях и на улице, случайно. Милюк работал в институте, уже защитил кандидатскую диссертацию и большим партийным активистом не являлся. Но сегодня он присутствовал на совещании.

– Привет, Витя, заходи. – Как можно радушнее пригласил его Семерчук. Но сам внутренне напрягся – не зря он пришел – будет просить оказать ему услугу.

– Здравствуй, Рома. – Ответил Милюк, протягивая руку для приветствия.

– Садись. Что тебя привело ко мне?

– Ваше совещание. Сказали всем обществоведам присутствовать в обязательном порядке. Вот и пришел. Поздравляю тебя с новым назначением.

– Еще рано. Пока временно исполняю. Через неделю пленум. Как он утвердит, тогда и приходи поздравлять.