Время подонков: хроника луганской перестройки

– Что поделаешь, раз партия – руководящая сила наша общества, то надо на нее ссылаться. Но сейчас пришел молодой лидер к руководству, будут большие перемены. Я, между нами скажу, что нам конфедициально рассказывают. Только широко об этом пока не распространяйтесь. Горбач – сила. Он выбрал правильное направление – ускорение нашего движения…

– Каждое ускорение или прыжок в будущее, ведет общество в пропасть или к краху… – Перебил его Матвеев.

Семерчук укоризненно покачал головой:

– Коля, у тебя и так неприятности… – Но он тактично не стал при всех их пояснять, – из-за твоих знаний, вернее языка, всегда нарываешься на неприятности.

– Так история учит. – Неохотно пояснил Матвеев свою мысль. – Был же уже прыжок в коммунизм… – И он замолк.

– Перестройка – не хрущевская маниловщина. Сейчас все рассчитано до винтика. У нас в стране лучшие ученые, больше всего научных открытий, но они почему-то не внедряются. А если внедрялись, то мы бы давно жили при коммунизме. Почему такое происходит? – Задал он риторический вопрос.

И снова ответил Матвеев:

– Потому, что у нас есть план. Он все сковывает.

Семерчук внутренне злился на Матвеева. Но у него были веские причины относиться доброжелательно к нему, даже помогать. Но когда-нибудь он нарвется на неприятность из-за своего ума и никто ему не сможет помочь.

– Дело не в плане. – В сердцах, недовольно, произнес Семерчук. – Мы его выполняем. Статистика свидетельствует.

– Статистика все врет. Когда логика бессильна, прибегают к статистике. Поэтому она не считается у нас наукой, а прикладной дисциплиной.

– Хватит об этом спорить. Я хочу сказать, что Горбачев взялся за правильное дело. Надо поднять науку и технику и оздоровить наше общество духовно. А духовно поднять общество можно, только запретив пьянство. – Семерчук говорил убежденно, так как писали газеты, как говорили вышестоящие органы и товарищи. У него сомнений в правильности выбранного пути не было.

– Давайте по этому поводу нальем. Надо выпить и закрепить перемены, которые касаются всех нас. – Предложил Милюк.

Но тут вмешался Севрюков.

– Витя! Мы говорим о серьезных вещах, а ты их сразу же сводишь на нет. То, что мы встретились в кое веки раз, и, конечно, отмечаем встречу, не означает, что мы все время так будем делать.

– Леша, извиняюсь, что грубо зацепил твою партийную душу. Но уже пора выпить. А то пошли серьезные разговоры.

– Ты такой же коммунист, как и я, как Роман. Не подковыривай нас. Давай лучше выпьем за твою защиту.

– Давай.

Снова разлили по полстакана водки, и выпили за Виктора. Но Дропан отказался.

– Больше ребята не могу. Вы пейте, не смотрите на меня. Я ж не могу столько, сколько вы.

Дропан действительно был равнодушен к алкоголю. Это знали все и не настаивали, чтобы он выпил.

Семерчук, снова закусив помидором, сказал Дропану:

– Вот ты, Толя, не пьешь. Почему бы тебе не организовать у себя в институте общество трезвости.

– Я с сентября уезжаю в аспирантуру в Киев. – Уклонился от предложения Дропан. – Поэтому объективно не могу.

– А жаль. Я сейчас ищу людей, которые бы возглавили это дело. Окажем помощь всяческую, даже будем зарплату платить руководителям общества. Такое общество уже создается в стране.

– А кто его возглавит? Найдется ли непьющий в стране?

– Найдется. Вот нам приводили пример. Горбачев пьет только «Боржоми». Понятно? Могут же люди не пить.

– У нас настоящего «Боржоми» днем с огнем не найдешь. Мы не горбачевы. Приходится водкой перебиваться. Пусть лучше не хватает ума, чем денег на водку. А у Горбачева, все наоборот. На Руси каждая выполненная работа заканчивалась хорошим застольем. А сейчас мы нарушили славную традицию. Вот бы и конец перестройки надо было бы закончить хорошей пьянкой, в которой участвовал бы весь народ. Он – главный страдалец всех наших реформ. А так получится, что ему нечем будет подсластить свою нелегкую судьбу. – Ответил Матвеев.

– Ничего. Я уверен, через некоторое время, мы – я имею, в том числе и себя, и не прикоснемся к рюмке. Дайте нам только немного времени. А народ убедится, что трезвенность лучше всяких застолий.

В кафе зашел высокий, долговязый посетитель. Все узнали в нем Сашу Смирного, который закончил исторический факультет позднее их. Это была серая, ничем неприметная личность. Но он был знаменит тем, что отхватил в жены дочку директора крупного завода. Как ему это удалось? Все удивлялись до сих пор. Но недавно жена выгнала его из дома, и он стал холостяком, перейдя жить к своим родителям. Жена, родив ребенка, восстановила личную справедливость, – конечно же, ей нужна более яркая личность.

– Саша! – Позвал его Севрюков. – Подходи к нам.

Саша, застенчиво улыбаясь, подошел к их столику, и подслеповато щурясь сквозь толстые стекла очков, начал всем пожимать руку.

– Садись к нам.

– Сейчас возьму выпить…

– Мы нальем.

– У вас ничего не осталось.

Саша Смирный, не слушая больше никого, шаркая подошвами туфель, направился к прилавку и взял сто граммов. Потом подсел к ним.

– Как, Саша, поживаешь? Расскажи.

– Сами знаете. Настроения никакого, перспектив никаких… Сейчас в школе работаю. Я же беспартийный. Все тянул со вступлением в партию, а теперь мне туда путь закрыт. – И вдруг жалобно попросил. – Помогите мне вступить в партию? Вы ж можете помочь…

Его удлиненное, лошадиное лицо, выражало покорность судьбе, а бледно-синие глаза вообще ничего не выражали.

– Подойди ко мне на днях. Решим. Давайте выпьем с Сашей, да я пойду. – Ответил Семерчук. – За сегодня хочу подготовить некоторые планы и мероприятия. – Пояснил он и сокрушенно добавил. – Совсем нет времени на личную жизнь.

С ним не спорили – он действительно занятой человек. Разлили остатки водки в стаканы и подняли их. Заключительный тост решил произнести Семерчук – все-таки по положению он выше остальных. Но тост должен получиться таким, чтобы его восприняли, как руководство к дальнейшим действиям, чтобы все влились в процесс, который уже, вроде, пошел. Все-таки получался не тост, а обычное заключительное слово на партийном собрании, подчеркивающее задание на будущее.

– Чтобы, ребята, наша дружба не кончалась. Встречались чаще. Давайте объединимся в один кулак для решения грандиозных задач. – Он уже привык говорить партийными штампами и не мог от них избавиться в кругу друзей. – Мне так нужна ваша помощь. А я вам помогу в свою очередь. – Он посмотрел в сторону Матвеева, но тот его, кажется, не слушал. Приподняв стакан, он просматривал на свет водку, будто бы оценивая ее качество. – Давайте выпьем за нас!

Все выпили и, торопливо закусив, Семерчук поднялся.

– Я пойду. До встречи.

Севрюков, тоже поднялся:

– Мне пора. А то и в выходные нет отдыха.

Дропан, большее время нахождения за столом, молчавший и пришедший к выводу, что сегодняшнее застолье ничего ему путного не принесло, произнес:

– Я тоже пойду.

И Саша Смирный вдруг заторопился. Больше он не хотел выпить.