Оценить:
 Рейтинг: 0

Попутчики. Рассказы

Год написания книги
2021
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
4 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

После этих слов его отвезли в больницу. Больница оказалась переполнена, свободные места отсутствовали. Его уложили в коридоре. По коридору взад-вперёд ходили люди: больные, посетители, персонал. Лежать здесь не очень уютно и беспокойно, но Алексей ни на что не обращал внимания. Боль заглушала все внешние факторы и заставляла думать только о ней. Медсестра сделала ему обезболивающий укол. Укол мало помог, но боль немного притупилась. Кушать он отказался, ему ничего не хотелось и подташнивало. Алексей лежал, не шевелясь. То, что он в больнице и под присмотром небольшое, но утешение. На него никто не обращал внимания. Алексей иногда вставал по необходимости, снова ложился и корчился от боли.

На другой день всё повторилось. Он лежал сам по себе. Доктора в этот день не было, поэтому лечения никто не назначал и к нему никто не подходил. Приглашали, правда, на обед, но он отказался. Только ещё через сутки появился доктор. Жизнь его резко изменилась. Откуда-то немедленно появилось место в палате. Засновали сёстры с капельницами, с уколами, с таблетками. Уколы от иглы для Алексея, как комариный укус, по сравнению с той болью, которая сидела у него в голове, он их просто не замечал. Лежал он в хирургическом отделении, поэтому специально для него пригласили невропатолога. Был назначен курс лечения, запрещено всякое хождение и даже сидение. Встал вопрос о транспортировке его в областную больницу. Алексей сделал свой вывод: раз ходить запретили, а естественные надобности справлять в кровати он не умел, пришлось отказаться от пищи. Пил чай и ел только то, что жидкое, но это всё потом, а вначале он просто ничего не хотел кушать.

Палата рассчитана на несколько человек, самый тяжёлый из них Алексей. Остальные хирургические больные, кто до операции, кто после. Правда, налево от входной двери лежал человек ему хорошо знакомый – он инвалид. Когда-то давно ему запускали в позвоночник шприц и повредили нерв, после этого нижняя часть тела стала неподвижна. После Алексея он находился в наиболее худшем состоянии, а звали его Александр Александрович. Он садился на кровати, разговаривал, ел, пил. Состояние его удовлетворительное. Александр Александрович, когда узнал обросшего Алексея, задал вопрос:

– Тебя с чем положили?

– Кровоизлияние, болит голова.

– Голова пройдёт, а у меня уже ничего не пройдёт.

Алексею разговаривать неимоверно трудно, поэтому он промолчал.

На следующий день пришёл доктор и объявил, что ему возьмут на анализ спинную жидкость. Алексей сразу представил своего соседа, сделалось тоскливо и неуютно. Доктору он ничего не сказал. Боль внутри головы такая, что ему уже всё равно, что с ним будут делать, а мысленно сказал: «Делайте, что хотите».

Зашёл Андрей.

– Андрей, ко мне заходили из милиции. Спрашивали, каким образом получил травму. Будут спрашивать, говори, что я сам виноват, не вовремя выпрямился под деревом. Лишние разговоры и детали происшедшего знать всем не обязательно.

На процедуру увезли в кабинет, положили боком на стол, и доктор начал свою неприятную процедуру. Игла никак не хотела заходить в позвоночник. Медсестра держала ноги, а хирург манипулировал с иглой. Наконец, игла стала входить между позвонками.

– Алексей, почувствуешь жжение в какой-нибудь ноге, сразу дай знать.

– Хорошо. Пока ничего не чувствую.

Он продолжал лежать погружённый в свои мысли. Вдруг его нога, как пружина мгновенно распрямилась и сжалась обратно. Медсестра, стоявшая у ног, улетела в угол палаты. Алексей сам ничего не успел понять. Кажется, доктор задел нерв, и нога самопроизвольно сработала. Медсестра снова встала у ног, но уже с опаской. Алексей подумал, что она, наверно, ударилась очень больно, но сестричка мужественно продолжала выполнять своё дело, молча и не жалуясь.

Александр Николаевич наполнил шприц. Алексей ничего не видел, но по гробовому молчанию и переглядыванию медсестры с хирургом понял, что дело плохо. Шприц оказался полон крови.

– Сейчас тебе станет легче, – доктор поменял у шприца ёмкость и стал выкачивать жидкость снова. Наполнив несколько шприцев, он вытащил иглу.

Необходимость транспортировки его в город отпала сама собой. Везти нельзя, особенно на воздушном транспорте, где большие перепады атмосферного давления.

Алексею после процедуры и в самом деле стало легче. «Тиски» ослабили свой захват. Боль стала не такой невыносимой. Его снова увезли в палату.

Через некоторое время боль опять стала прежней. Он лежал неподвижно, стараясь не тревожить голову и закрыв глаза, чтобы не моргать. Проходили дни за днями. Его постоянно кололи, но ничего не происходило. Боль не отпускала, выматывала своим постоянным присутствием, отбирала последние силы.

Приехала жена с полуторагодовалым сыном, навестили его в больнице, но Алексей старался отправить их сразу домой, так как разговаривать не имел сил, а держать их возле себя, заросшего щетиной и постепенно ставшего похожим на скелет, обтянутый кожей, не имело никакого смысла. Он иногда щипал себя за мышцы ног. Там, где обычно кожу нельзя было ухватить, она свободно оттягивалась двумя пальцами. Создавалось такое впечатление, что мясо под кожей исчезло. Сознание его не покидало, и он терпел своё состояние круглосуточно, иногда проваливаясь в недолгий сон и просыпаясь опять всё от той же постоянной и невыносимой боли. Привыкнуть к ней никак нельзя. Постепенно он не смог шевелить даже глазами, так как эти движения тоже давались мучительно.

Однажды утром, когда в очередной раз пришла Зинаида Ивановна, врач невропатолог, он перестал поворачивать глаза вслед за её молоточком, сказав про себя: «Делай, что хочешь, но я шевелить глазами не буду». Он смотрел в одну точку сквозь доктора, ни на что не реагируя, но всё понимая. Она убежала и через пару минут вернулась с медсёстрами, которые воткнули ему очередную капельницу и несколько уколов. Алексей так же не реагировал на их присутствие и так же молча сказал: «Делайте, что хотите». Вероятно, доктора подумали, что он без сознания, но он всё ощущал и понимал, однако приходилось терпеть нестерпимую боль.

Однажды, вспомнив маленького сына, который ещё плохо узнавал отца, у Алексея потекли слёзы. Нет, он не плакал, они потекли из глаз сами по себе. Ему стало очень неприятно сознавать, что маленький сын может остаться без отца. Надежды на выздоровление у него не оставалось, хотя и умирать он пока не собирался, лежал и терпел, надеясь на улучшение. И оно наступило. Примерно через месяц ему стало немного лучше. Боль была уже не во всей голове, а только в левой её половине. Он всё так же лежал небритый, заросший щетиной, худой и измученный.

Утром пришла медсестра Люба и сказала:

– Ну, чего разлёгся, как старый дед? В следующий раз приду, чтобы был побрит и выглядел, как жених.

Алексей попросил жену, чтобы принесла электробритву, долго и утомительно сбривал всё, что наросло за месяц. Ослушаться медсестру он не посмел. Слишком много они вокруг него крутились и вытаскивали с того света. На следующее утро он лежал гладко выбритый и помолодевший.

Дело пошло на поправку. А ещё через несколько дней ему разрешили садиться в кровати. Алексей давно ждал этого момента. Он сел на кровати, посидел, но ему не терпелось подняться на ноги – это он и сделал, но тут же обратно упал на койку. Тысячи игл вонзились в щиколотки ног. Таких ощущений он просто не ожидал. Оказалось, что ноги его не слушаются и не хотят держать тело. За месяц лежания Алексей не только разучился ходить, но и стоять. Немного отдохнув, он повторил попытку, но уже не сразу, а медленно привставая на ноги. Щиколотки снова начало нестерпимо колоть, но он терпел и, постепенно встав на полную ступню, постоял так несколько минут. Впереди предстояло ещё одно испытание – учиться ходить. Это испытание более приятное, он к нему стремился и не боялся преодоления возникших трудностей.

На следующий день он поднялся и, держась за всё, что попадало под руки, вышел в коридор. С этого дня Алексей стал усиленно питаться и набираться сил.

Голова продолжала болеть, но боль не казалась уже такой нестерпимой. Он жил своей жизнью. К нему доктор подходил на обходе только формально, так как всё, что можно было сделать, сделано. Остальное должно доделать время. Алексей стал уходить во время обхода из палаты, чтобы не ставить в неудобное положение доктора. В палате достаточно других больных с ранами, переломами, которым нужны необходимые перевязки и уход.

Он стал замечать, что исчезла память. Алексей видел людей, которые приходили, отлично знал, что их знает, но никак не мог вспомнить, как их зовут, ни фамилии, ни имени-отчества. Знал он только тех, кто его лечил, да узнавал жену, которая приходила почти каждый день. Остальные люди выпали из памяти. После определённых усилий он кого-то вспоминал, но ненадолго, вскоре имена и фамилии опять забывались. Эту проблему с памятью он обнаружил, когда стал выходить из палаты и встречать людей, которых не видел во время болезни, но которых хорошо знал ранее.

Алексей сильно переживал. Потеря памяти означала автоматически и потерю работы, которую он терять никак не хотел. Раз дело пошло на поправку, значит надо жить полноценной жизнью, а не влачить жалкое существование. Он пристроился к группе выздоравливающих, которые коротали время за картами. Запоминание карт во время игры, значительно развивало память. Алексей никому этого не говорил, но в карты играл до тех пор, пока имелись желающие составить компанию.

Частички памяти возвращались, но очень медленно. Его работа требовала отличных профессиональных знаний, умения владеть множеством цифр и названий, обладать анализом и умением применять знания на практике, а самое главное он обучал других людей, и это обуславливало то, что он должен стоять не в одном ряду с другими, а быть на ступеньку выше.

Сейчас же Алексей сознавал, что не может не только обучать, но и владеть элементарными навыками. Все цифры и знания выпали из памяти, как ненужный мусор. Он сделал простой вывод: не надо пытаться вспомнить всё сразу, а сосредоточить тренировку памяти только на профессиональных знаниях. Так будет легче вернуть утраченные навыки.

Наконец, наступил день, когда ему разрешили покинуть стены больницы. Голова по-прежнему болела, но боль не выглядела такой нестерпимой, как ранее. Он к ней привык и терпел её, как часть самого себя. Доктор на работу не выписал, а дал достаточно времени для занятий домашней трудотерапией, чтобы набраться сил и привыкнуть к обычной жизни. Ему запретили находиться на солнце, париться в бане и летать на самолёте, а без последнего он просто не мог находиться на работе. Он доктора выслушал, но с первого же дня стал нарушать запреты, привыкая к повседневной полноценной жизни. Ущемлённым в правах и с ограниченными возможностями он не хотел быть.

На работу его выписали без ограничений, но Алексей понимал, что без достаточной памяти он долго не продержится. Поэтому он не стал кривить душой и перед аудиторией прямо заявил:

– На сегодняшний день я знаю меньше вас. Будем учиться вместе на равных. При обучении я буду заглядывать в книгу и уточнять цифры, которые забыл, но постараюсь через некоторое время обходиться без книги.

Возражений не последовало. Так и учились вместе, но Алексей через некоторое время действительно перегнал своих учеников. А с полётами он решил очень просто. Вопреки наставлениям доктора, он в первые же дни работы выписал командировку и полетел по билету пассажиром. Пассажиром лететь, как гражданин, он имел полное право. Полёт, длившийся сорок минут, он перенёс с трудом. Голова гудела, подступала тошнота. Ему становилось муторно и очень тяжело. Едва досидев до конца рейса, Алексей думал, что обратно вернуться не сможет. Но обратно он улетел точно так же, как и вперёд. Страшного ничего не случилось, но он убедился, что летать на самолёте можно, только надо привыкнуть. Через некоторое время он уже переносил полёты не так тяжело и мучительно, никому не жаловался и не говорил о своих ощущениях, просто выполнял свою работу.

Постепенно к своему состоянию он привык. Когда в очередной раз настала пора проверять работу двигателя в полёте, он, как ни в чём не бывало, пришёл в санчасть на медосмотр.

– А как же Вы полетите? – удивлённо спросила дежурная медсестра.

– Точно так же, как много раз раньше, – не задумываясь, ответил Алексей.

– Но Вам же, вероятно, полёты противопоказаны?

– У меня есть медицинское заключение, что я выписан на работу без каких-либо ограничений.

– Я сомневаюсь, – сестра, тем не менее, разговаривая, начала проверять давление и пульс.

– Вы проверяйте, что надо и, если нет противопоказаний, придётся меня отпустить с миром.

– У Вас повышенное давление.

– Вы же знаете, что оно у меня всегда такое и не отличается от того, которое имелось до болезни.

– Да, оно такое же, – заключила медсестра.

Все аргументы оказались исчерпаны.

Получив положительное заключение, Алексей пошёл к самолёту. На самом деле он волновался. Хоть и проверил себя в полёте пассажиром, надо выдержать и этот полёт, иначе дорога для полётов ему будет закрыта.

Знакомый звук двигателя отвлёк от посторонних мыслей. Дальше начиналась обычная работа, и он переключился на фиксацию параметров двигателя, показания приборов и многое другое, что проверяется в контрольном полёте. Работа проходила в обычном режиме. Самочувствие у него не идеальное, но терпимое. Он старался не отвлекаться на самого себя, и всё внимание отдавал приборам. Если не считать некоторого дискомфорта, полёт закончился привычно.

С этого дня Алексей больше не делал себе никаких скидок и ограничений. Голова, конечно, болела, иногда мучительно долго и сильно, но он не подавал виду и на работе старался быть таким же, как все. Только дома, когда приходил с работы, позволял себе расслабиться. Заключалось это в том, что он ложился на диван и лежал так, не шевелясь, часами, пытаясь унять надоевшую головную боль.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
4 из 8