Попутчики. Рассказы

Сделал Алексей себе существенное ограничение – перестал пить водку и другие спиртосодержащие жидкости. Никто ему это не запрещал и не ограничивал, но он знал, что употребление водки ни коим образом не способствует развитию памяти, а, наоборот, только усугубляет этот процесс. Данное себе обещание Алексей с честью выдержал. Спиртные напитки не употреблял ровно три года. Поначалу трудно приходилось находиться в компаниях, где упрашивали принять хотя бы рюмочку, но постепенно все привыкли к тому, что он не пьёт, и перестали предлагать выпивку.

Рыбалку Алексей не забросил. Продолжал жить полноценной жизнью, управляясь с тридцатисильным подвесным мотором, рыбацкими снастями и походной жизнью. Иногда у него это получалось лучше, чем у здоровых рыбаков.

Наступила очередная весна. Как-то Василий Фёдорович предложил:

– Ну что, за хариусом поедем?

Отказаться Алексей не мог:

– Поедем!

Подходила пора летних белых ночей. Солнце почти не скрывалось за горизонтом. На улице тепло. Зеленая листва распустилась в полную силу, свежая трава лежала густым зелёным ковром. Вода в реке убыла до летнего уровня. Пришла самая пора для лова хариуса в глухих таёжных ручьях.

    2008 – 06.2009

Гармошка

До Губистой лететь долго. Ан-2, надрываясь, тарахтел в морозном воздухе. Тридцатиградусный мороз сковал всё обозримое пространство в единый монолит. Звук мотора такой, как будто винт с большим трудом разрезает густой морозный воздух.

Сообщение поступило накануне – два самолёта столкнулись на стоянке. Как там и что произошло, можно только гадать. Теперь главная задача – перегнать самолёты из морозной заснеженной тундры до Мезени, пока не остыли двигатели. Если они остынут на таком морозе, потом оживить их потребуется много времени и сил, да и средств тоже, чтобы доставить подогреватель воздуха. А чтобы перегнать самолёты сейчас, требовалось их осмотреть, составить акт и только тогда принимать решение, можно перегонять или нет.

Один самолёт принадлежал Второму авиационному отряду, а второй с местного авиапредприятия.

Два инженера и один техник сидели в пассажирской кабине в тёплых шубах и унтах. Даже в такой верхней одежде мороз проникал внутрь. Время от времени люди зябко поёживались. С собой они взяли только набор инструмента да материал для подклейки обшивки, надеясь втайне, что повреждение небольшое.

Они уже в пути узнали, что самолёт Второго отряда с комиссией ещё не вылетал. Так уж в авиации принято, что свои грехи расследует своя комиссия. В данном случае, когда два самолёта с разных предприятий, ожидалось прибытие двух комиссий.

Светлого времени зимой мало. Всю работу надо выполнять быстро, чтобы успеть улететь обратно. В тундре гостиниц экстракласса не водится и для гостей место не предусмотрено. Ночевать, конечно, на улице не оставят. Есть домик у рыбаков, но там и так тесно. Четыре экипажа и прибывшие специалисты – это полтора десятка человек, получится не просто тесно, а сверхтесно.

Самолёт, как назло, будто завис в воздухе. Двигатель работал, а движения не ощущалось. Внизу белая простыня снега, а вокруг мутный белый воздух, искрящийся мельчайшими снежными пылинками.

Наконец, экипаж убавил обороты двигателя, и самолёт пошёл на посадку. Он мягко коснулся полосы, даже не полосы, а общей белой поверхности, помеченной по размеру полосы вешками из кустиков. Пассажиры прильнули к окнам, не терпелось увидеть степень повреждения. И увидели: самолёты стояли рядом, у местного лайнера повреждена только законцовка верхнего крыла, а у другого самолёта треть верхней плоскости собралась в гармошку. Экипажи обеих воздушных судов выстроились, как на параде и, в свою очередь, пытались разглядеть, кто прилетел. Начальник технической службы инженер Кузин пошутил:

– Смотрите! А наш-то самолёт оказался крепче, только слегка поцарапан!

Все понимали, что это только шутка. Даже со стороны заметно, что ударились самолёты не слабо, и надо проверять силовые элементы перед тем, как готовить свой самолёт к перегону.

– Как же вас угораздило? – спросил Кузин экипаж, когда все члены комиссии выскочили из самолёта.

– Стали расходится бортами, места около груза мало, поднялась снежная пыль, и не рассчитали, неправильно оценили расстояние между самолётами, – пояснил командир самолёта.

Экипаж Второго отряда стоял в сторонке и молчал. Инженер Синицын сразу полез на плоскость вскрывать обтекатель, чтобы осмотреть место крепления плоскости к фюзеляжу, а техник занялся другими мелкими делами, готовил инструмент, клей и материал для ремонта повреждённого участка, хотя все видели, что самолёт можно поднимать в воздух и так.

Экипажи отошли в сторонку и делились впечатлениями, поглядывая в ту сторону, откуда должен прилететь самолёт со второй комиссией.

Инженер Синицын сидел на плоскости и размышлял: «Мы-то, скорее всего, улетим, а что же коллеги будут делать со своей „гармошкой“, которую на месте никак не исправить? Надо менять плоскость».

Мороз всё крепчал, сгущались сумерки. Наконец послышался отдалённый звук самолёта. Через несколько минут он сел, подрулив к трём остальным. Когда снежная пыль осела, все увидели прибывших людей. Из лайнера вышли несколько человек, подошли, поздоровались и направились к своему самолёту.

Синицыну стало интересно, просто с профессиональной точки зрения, какое же решение они примут? А они не принимали никакого решения. Главный специалист, но не главный в комиссии, подошёл к плоскости, посмотрел на неё снизу вверх, улыбнулся и сказал:

– Поехали!

Прибывшие, как будто, только и ждали этой команды, сели в повреждённый самолёт и взмыли на своей «гармошке» в воздух. Следом поднялся самолёт, на котором они прилетели.

Оставшиеся специалисты молча смотрели на это представление. Затем все засуетились. Кузин отпустил свой исправный самолёт, а остальным велел сворачивать все работы. В общем, дело уже к этому и шло. Открытые лючки были закрыты, а обшивка так и не доклеена. Клей на морозе никак не хотел клеить, он замерзал и полотно вместе с клеем примерзало к обшивке. Вскоре воздушное судно взмыло в воздух и взяло курс на Мезень, где имелись мало-мальские условия для ремонта, подогреватель и человеческие условия для проживания.

На другой день Главный инженер управления делал разнос:

– Как вы могли на неисправном самолёте подняться в воздух?

Кузин, привыкший к таким вещам, спокойно отвечал:

– Поднялись и прилетели. Что тут такого? Победителей не судят.

– Почему разрешения не спросили?

– Спросить мы могли только запиской с пролетающей куропаткой. Другой связи там нет!

А в целом все в душе оказались довольны, что в Губистой никто не остался. На сколько бы потом затянулось всё дело с ремонтом, неизвестно.

Полярная тундра, свидетель всего произошедшего, хранила своё безмолвие.

Голос из преисподней

Речка Комша довольно узкая и мелкая. Это весной, когда она наполняется водой, становится большой и грозной, бурливой и с быстрым течением, а сейчас, в августе, про такие речки говорят: «Курица перебредёт!» Река Комша впадает в другую реку, более широкую и глубокую, таёжную Ёжугу, по которой можно ездить и на моторной лодке. Вот туда-то Славка и уехал поискать малину. Собирался он, конечно, не туда, а просто поискать ягод, но пока искал, добрался на своём «ИЖаке» до Комши. Проехать туда на двухколёсном мотоцикле не трудно, так как по левому берегу Ёжуги до самой реки Мезени тянулся заливной луг, а по лугу наезжена дорога, по которой ездили сенокосные бригады, а потом по ней же вывозили сено. Дорога, конечно, не асфальт, но для мотоцикла вполне годилась. Ягоды Славка нашёл недалеко от устья Комши, метрах в трёхстах. Он ползал по кустам малины, выискивая самые крупные и спелые ягоды.

Когда Славка огляделся по сторонам, то увидел, что с юга наплывает большая чёрная туча. Стало ясно, что приближается гроза. Туча зависла где-то далеко на горизонте, но приближалась быстро. Уходить от ягод не хотелось, он решил продолжить своё занятие. Славка прикинул, что даже мокрый он на своём «ИЖаке» быстро домчится до дома. Грозу можно переждать где-нибудь в укромном месте. Грозовой дождь – он не долгий, ливанёт хорошо, но потом быстро пройдёт. Такое в его недолгой жизни случалось не раз, что приходилось дождь где-нибудь пережидать. Он даже присмотрел большой развесистый куст на самом берегу реки. Когда решение оказалось принято, он спокойно продолжил собирать малину.

Туча надвигалась. Природа замолкла, даже комары перестали пищать. Установилась какая-то гнетущая тишина. Со стороны тучи появился лёгкий ветерок, который крепчал с каждой минутой. Зашелестели, заскрипели деревья. Ветер прошёлся по высокой, выросшей на некошеном лугу, траве, примял её, зашевелил, зашелестел малиновыми кустами и, пока приятно, освежил лицо. Славка прошёлся по лицу руками, отгоняя последних комаров. Упали первые тяжёлые и холодные капли дождя. Юноша быстро перебежал в присмотренное убежище. Слава знал, что под деревьями во время грозы прятаться нельзя, но ему очень уж не хотелось мокнуть, да и куст, под которым он прятался, намного ниже, стоящих невдалеке, деревьев – это сводило попадание молнии к минимуму.

Не успел он устроиться, как увидел, что сверху по реке спускается деревянная лодка с двумя мужскими фигурами. Мужики, не спеша, толкались деревянными шестами. Лодка довольно быстро продвигалась вперёд. Начавшийся дождь явно им не на руку. Лодка остановилась и, надо же такому случиться, как раз под берегом у куста, за которым прятался Славка. Из куста не видно, что делают пассажиры, но, надо полагать, они каким-то образом прятались от сырости. Вероятно, они знали, что устье речки находится совсем рядом, и не продолжили путь домой. Внизу под кустом на воде слышно шевеление, кряхтение, возгласы: «Причаливай!», «Держись за куст!» и, наконец, всё стихло. Люди пережидали дождь каждый в своём укрытии.

– Наверно, скоро пройдёт! – раздался из-под берега возглас.

Славик был с чувством юмора и оказался в нужное время и в нужном месте. Решив подшутить над мужиками, он громко сказал:

– Нет, не пройдёт!

Такого эффекта от своей шутки он не ожидал. Лодка стремительно отчалила от берега и понеслась вниз по реке. Шесты в руках мужиков замелькали с удвоенной частотой. Через несколько секунд лодка скрылась за поворотом.

Что подумали мужики – этого не знает никто и, наверно, никто никогда не узнает.

А дождь вскоре прошёл. Гроза отгромыхала и удалилась восвояси. Выглянуло солнце. Бродить по сырым кустам желания у Славки не возникало. Виновник испуга у пассажиров лодки отправился домой на своём надёжном ИЖаке.

Два дня из жизни Матёры

Можно сказать, что машина остолбенела: ехали-ехали себе, не доехали всего каких-то триста метров и на тебе – встречают! Поэтому машина и встала, как вкопанная. Справа стоял Сергей и что-то говорил, не дожидаясь, когда в машине откроется окно, а слева, между забором и машиной стояли две женщины в обычной дачной одежде с орудиями труда в руках, приветливо улыбаясь. Водитель открыл дверцу. Говорили все разом: продолжал говорить Сергей справа, а слева говорили женщины и водитель, поскольку тоже сидел слева.