По ту сторону погон

Ну, пообщались, то да сё. Выяснил Серега, что кришнаиты встречают из Москвы гуру. Это крутой «перец» по-нашему.

Брат поинтересовался у Рамы, каким рейсом летит уважаемый гуру? Дело в том, что на прилет в тот день было ещё 7-мь «бортов» из Москвы.

Анукула – он же Рама, и т.д., пояснил «недалекому», что им незачем знать номер рейса, так как они поддерживают связь на астрально-ментальном плане, и о приближении «учителя» им итак известно.

«Все понятно» – размышлял Серега, энергетика у гуру мощная и они своими кришнаитскими «радарами» ловят её. «Круто!»

Брат остался с Женей посмотреть на чудо-эксперимент.

Простояли они минут 20 – 30, и тут по громкоговорящей связи на весь аэровокзал прогремело сообщение, что совершил посадку рейс… из Москвы.

Одновременно с сообщением о прилете самолета, поступил сигнал кришнаитам от гуру, естественно они законнектились – и тут началось… Кришнаиты в едином порыве бросились петь и танцевать, как в индийском фильме. Чем ближе приближался духовный учитель, тем сильнее бесновались ученики гуру. Девушки в сари бросали под ноги выходящих из зала прилета пассажиров московского рейса лепестки роз.

Однако, не в обиду Анукуле, коннект с гуру оказался ложный. Где-то, возможно, в сети кришнаитской астральной Wi-Fi закрался вирус.

Гуру не прилетел этим рейсом.

Девушки собрали потоптанные лепестки цветов в корзины.

Анукула заметно смущался, и тут опять объявили: совершил посадку рейс… из Москвы – и тут опять всё по уже знакомой схеме. «Кришноиты» учуяли энергетику гуру, и бросились петь и танцевать. Девушки бросали уже изрядно потоптанные лепестки цветов под ноги прилетевших из Москвы… На этот раз духовный учитель прилетел.

Вот, на что способна сила неизученной энергии кришнаитов.

Проверка знаний

Это произошло ранней весной 1984-го в г. Шепетовке, в/ч 20651, перед выпуском из «учебки» – так в войсках называли «бурсу», где типа приобретали военную специальность или становились младшими командирами. Наша войсковая часть всего за шесть месяцев готовила «специалистов» разного профиля. Специалисты, возможно, мы были и неважные, зато с какой бережностью и гордостью мы носили значки классного специалиста.

Приехала какая-то комиссия с целью проверки наших знаний, приобретенных навыков воинской специальности и военной подготовки, и, как принято видимо по старинному военному обычаю, сдавали воинские дисциплины повзводно, кому как повезет. Кто-то сдавал строевую подготовку, кто-то стрелял, бегал, а нашему взводу была уготовлена участь показать высокий уровень интеллекта, то есть с легкостью и непринужденностью проявить мастерство в вопросах по материальной части, изучаемой нами техники и т. д. К этому событию нас стали готовить по «военному». Наука-то древняя, и тут просто тупо учить или заучивать как-бы не прокатывает. Ни для кого не секрет, что в армии мозгом ты можешь не блистать, а сапогом блеснуть обязан. То есть с них и начали «загонять знания». Когда сапоги блестели, как у кота его мужские причиндалы, принялись гладить форму, потом пошли бриться. То есть знания поднялись почти докуда надо. Оставшееся время слушали напутствия старших товарищей. Смотрели специальную литературу, и чем больше у тебя на столе лежало книг, тем больше вселялась уверенность в наших начальников о готовности нашего взвода, как минимум, удивить проверяющего «глубиной мысли».

Правды ради, лично я мало что понимал в освоении «хитрой» аппаратуры. На один только тестер (вольтметр-амперметр) изумленные защитники Родины пялились минут пять, как на инопланетный летательный аппарат, а затем искали ему применение, и один-таки «сожгли», ткнув его провода в розетку, ну, соответственно, заодно и освоили и не только вольтметр, но и узнали много нового про Ома и других мужей науки и силу нашей армии.

Не могу перейти к освещению сути произошедшего без вступительной части. В нашем взводе №34, третьей батареи, отбывал службу Вичкасов, призванный из Москвы. Забрали его прямо со второго курса института. Что он там изучал – не знаю, но легко рассуждал на предмет квантов или валентности элементов. Так вот, этот воин настолько был «домашний» – как насекомое шелкопряд, что до самого призыва не приобрёл навыков самостоятельно обслуживать себя: бриться, мыться, гладить брюки и, тем более, в его планы не входило выполнение почетной обязанности, как служба в Советской Армии. Естественно, в Части он себя чувствовал, мягко сказать, некомфортно: выглядел он непотребно, зачастую брил только одну сторону лица, воротничок подшивал тремя стежками, так же оригинально подходил к чистке сапог, чем приводил в бешенство сержанта Томашевского – от которого ему часто попадало.

Итак, накануне часа Х, сержанты собрали нас в классе на цикле (учебный корпус), уверенные, что мы-таки обрели необходимое количество знаний для испытания «на профпригодность» (уверенность командиров мы, естественно, разделяли, и были в этом единодушны). Я тоже убеждал себя, что знания у меня есть, только не помню, где они. «Отцы» – сержанты поставили нам единственно выполнимую задачу в данной ситуации – тянуть всем руку, видимо с целью дезориентировать проверяющего и, так как Вичкасов выглядел как всегда, ему было поручено прятаться за спинами товарищей, дабы не опозорить своим внешним видом взвод. Инструктаж бойца превалировал грубой армейской лексикой, с элементами нецензурной брани, упоминаниями его родственников как виновников появления на свет божий эдакой «аказии». Жуткими пророчествами в его дальнейшей службе (в подробностях), которые обязательно наступят, если Вичкасов будет обнаружен неприятелем-инспектирующим офицером. Короче, у курсанта было особое задание.

Проверка знаний началась: «Встать, смирно» – подал команду зам. ком. взвода старший сержант Подгурский, – взвод встал (голос командира взвода капитана Дорохова вывел из оцепенения). – «Вольно, садись», – взвод сел. Проверяющий майор был румян и весел. Создавалось такое впечатление, что одна его часть находилась где-то в нирване, и поэтому настроен он был на продолжение получения удовольствия, но никак не на интеллектуальное общение с целым взводом желающих выложить «кладь» знаний бойцов, полученных за не полных пять месяцев.

Возможно, по этой причине, почти в дрёме, не желая оценивать эти самые знания, в индивидуальном порядке предложил выбрать одного бойца и, по его ответам, оценить весь взвод. Права выбора испытуемого оставил за собой. Предложение не могло не порадовать экзаменуемый взвод и переложить груз ответственности на волю случая. Получив единодушное одобрение, майор как «умудренный орёл» стал высматривать потенциальную жертву. От его зоркого взора Вичкасов не мог скрыться, как тот не старался. Майор указал пальцем на место, где скрывался Вичкасов и произнёс:

– «Ну—ка, Вы!»

Вичкасов и так не смотрел судьбе в глаза, а после услышанной фразы ему хотелось стать ещё меньше – он медленно стал сползать под стол.

Майор с нескрываемой иронией в голосе, предвкушая быструю расправу:

– «Боец, я к Вам обращаюсь».

Вичкасов виновато: «Я, я?»

– «Вы, вы, к доске!»

Вичкасов понял всю безысходность положения и, как жертвенный кролик, частично потерявший подвижность, побрел к ожидающему завтрак удаву.

К общему изумлению, вопросы майора он щелкал, как земляные орешки, что всё больше возвращало к жизни проверяющего. Создавалось такое впечатление, что Вичкасов попал в родную стихию, а майор просто «попал». Ситуация выходила из-под контроля проверяющего, Вичкасов говорил на непонятом для нас языке, апеллировал странными терминами, ссылался на уважаемых людей, как на близких знакомых: Эйнштейна и др.

Уже не скрывая раздражительности, майор предложил Вичкасову ответить на вопрос, который выходил за рамки нашей программы. Вичкасов выглядел флегматично и, без особой радости – согласился, видимо полагая, что обещанная сержантами страшная кара постигнет его сразу после его выступления – за то, что он так легко был обнаружен «неприятелем», а поэтому руководствовался исключительно инстинктом самосохранения и просто тянул время.

Майор нарисовал мелом на доске чудовищную формулу и передал мел Вичкасову, который продолжать рисовать странное сочетание латиницы с цифрами, озвучивая пугающими комментариями. Теперь уже майор выглядел как затравленный кролик.

В итоге майор выдавил из себя, что в его практике это первый случай подготовки специалистов на таком уровне, но отлично так и не поставил.

После описанного случая бойцу Вичкасову служилось несколько проще.

ГСВГ

Военный полигон группы Советских войск в Германии (ГСВГ), лето 1984 г., первая половина дня.

Наша рота отрабатывала навыки метания оборонительных гранат из окопа. Недалеко от нас это же упражнение на «зачет» выполняли курсанты военно-воздушных сил (ВДВ). Оценивал усилия будущих офицеров тучный, невысокого роста полковник ВДВ, который при помощи бойцов – десантников забирался в бетонный окоп с перископной стереотрубой.

Сама процедура помещения полковника в фортификационное укрытие проходила минут пять. Двое курсантов, спрыгнув на дно окопа, принимали из рук двух товарищей медленно опускаемое тело военачальника. Кряхтя и проявляя недовольство, он медленно занял-таки место в бетонном сооружении.

Курсанты по очереди спускались к нему в окоп и метали оттуда боевые гранаты Ф-1, затем, упираясь руками в края бетонного укрытия, выпрыгивали оттуда ногами вперед и удалялись на безопасное расстояние, где в тени деревьев ожидали окончания мероприятий.

Из всей группы курсантов – десантников выделялся старшина: он всё время отжимался от земли, затем усиленно занимался растяжкой ног и, время от времени, нападал на смирно стоящее дерево, отрабатывая удары рук и ног на его кроне. В состоянии покоя он практически не находился.

Наконец-то, его позвали метнуть-таки гранату в совсем уже распоясавшегося условного противника. Он бегом бросился к рубежу, как -будто противник уже подбирался к оборонительному сооружению, где находился полковник. Фортификационное укрытие было вполне просторным для двоих и не создавало трудностей в метании оттуда предметов. Старшина представился принимающему зачет и, получив разрешение бросить боевую гранату Ф-1 в условного противника, сделал замах, да так, что локтём ударился о бетонную стенку окопа. От удара, из руки выпала граната и упала у ног полковника. Прозвучал щелчок, до срабатывания механизма взрыва оставалось мгновение. Старшина и полковник, действуя одновременно, предприняли попытку поднять её и выбросить из укрытия. В едином порыве, двигаясь на встречных курсах, они столкнулись и, руководствуясь третьим законом Ньютона – «Сила действия равна силе противодействия», потеряв равновесие, повалились друг напротив друга на исходные позиции. Далее, преследуемые инстинктом самосохранения, полковник и старшина одновременно выпрыгнули из бетонного укрытия и, пробежав метров пять, залегли. Они перемещались как спринтеры, и полковник в этом состязании ещё недавно казавшийся неподъемным, был проворнее и быстрее.

Прогремел взрыв. Пострадала только стереотруба. Старшина встал на ноги, тупо озираясь по сторонам, а полковник ещё долго пребывал в позе загнанного скакуна, продолжая лежать неподвижно. В чувства его приводил наш фельдшер.

Расправу над старшиной мы уже не видели, так как наша рота отправилась на другие позиции.

Импровизированный туалет

К нам в батальон пришел новый комбат – подполковник, человек далекий от военной службы. К сожалению, он этого не знал.

От сменяемого командира он отличался как день от ночи. Прежний комбат был человеком немногословным, он четко и понятно ставил задачу личному составу, ему был знаком солдатский быт. Новый комбат – прямая противоположность предшественника. Он перед строем всего батальона заводил часовые речи о низкой исполнительной дисциплине, не понимая сути происходящего и т. д.

Как-то зимней ночью 1984 года наш батальон поднялся по тревоге и убыл в полном составе для участия в масштабных учениях на военный полигон.

Место нашей дислокации было определено в лесу, где мы врылись в землю, то есть технику и палатки разместили в капонирах и, при беглом визуальном наблюдении расположения батальона, не было видно ни людей, ни техники. Между палатками были устроены в снегу дорожки, границы которых были отмечены колышками. Тропинки были протоптаны так, чтобы из палатки можно было контролировать приближение к ней командиров. Но так как размещение в указанном месте планировалось только на сутки – максимум на двое, батальонный туалет возводить не стали, следовательно, личный состав подразделения в дневное время отправлялся справлять нужду в чащу леса, а в ночное время эту самую нужду справлял в непосредственной близости от протоптанных тропинок. Естественно, своё невежество военнослужащие маскировали, т.е. рыли в снегу ямку, облегчались туда и зарывали следы своего пребывания снегом. И чем дольше батальон размещался в указанном месте дислокации, тем, соответственно, больше было неровностей в снегу по обе стороны протоптанных тропинок.

Мы находились в ожидании начала учений пятые сутки, жизнь протекала медленно и размеренно и, похоже, всех всё устраивало.

Комбат, видимо от желания проникнуть в палатку взвода внезапно, решил отклониться от обозначенного колышками пути, ведущего во временное спальное помещение. Сделав пару шагов, он обеими сапогами вымазался в человеческих испражнениях и, для того, чтобы хоть как-то очистить сапоги, погружал их поочередно в ближайшую кучку снега, выступающую над ровной поверхностью снежной глади. И чем тщательнее он силился очистить свои сапоги, тем больше становился измазанным.

От внезапно возникшего негодования он построил батальон, проревел как раненый медведь, демонстрируя следы своей невнимательности, и поставил дежурному взводу задачу: до ужина построить батальонный туалет из подручных материалов. А так как я был одним из сержантов этого дежурного взвода, и, возможно всем видом походил на знатока устройства уборных, мне выпала почетная честь возглавить строительство этого сортира. Бригада строителей состояла из меня – начальника стройки, и двух бойцов – строителей.

Времени для возведения полноценного туалета было недостаточно, и поэтому мы применили солдатскую смекалку. Рядом с предполагаемым туалетом проходил заброшенный окоп, который мы завалили снегом, оставив ровную квадратную яму, измазав её по краям землей. Создавалось впечатление, что отхожее место свежевырытое. Через яму бросили доску, похищенную из «кунга» автомобиля соседней роты и, так как чувствовалась нехватка в аналогичной доске, пришлось вторую вырубать из сваленного дерева. Это заняло много времени, и мы решили ограничиться выравниванием только одной стороны бревна для удобства размещения на нём. Круглую сторону мы уложили в снег, который присыпали землей. Итак, через яму лежало две доски, на которых должен размещаться посетитель сортира. По краям туалета-ямы мы вбили четыре колышка-стойки высотой около двух метров, на который натянули тент. Тента тоже не хватило, и нам пришлось на обратной стороне импровизированной уборной на нём сэкономить.