Секретная папка СС

Автомобиль отъехал от тротуара, вырулив на проезжую часть.

Они проехали светофор через перекресток, по правую руку вырисовывался на фоне деревьев малозаметный местный бассейн, хотя он и был размером с девятиэтажное жилое здание, друзья также не обратили внимания, что от тротуара за ними последовал белый Logan, двинувшись от остановки напротив бассейна.

Проехав реку через мост , Нильсон обернулся посмотреть назад, чтобы еще раз подивиться строению переезда.

– Прямо Бруклин в миниатюре, – сказал он.

Фильчиган тоже заинтересовался, но заострять внимание не стал, его больше волновал их путь. Он вспоминал.

Однажды ему пришлось посещать библиотеку полка, Андреас готовил лекцию под названием «Международные отношения между США и фашистской Германией до вступления в войну между странами».

Андреас Фильчиган был спокойным и уравновешенным человеком. Все его детство и отрочество прошли в одноэтажном доме с его родителями, которые были преподавателями гуманитарных наук, быть может, поэтому Фильчиган выбрал философский факультет и стал доцентом обществознания в колледже, расположенном в двух кварталах от дома. Друзей, на которых бы он мог, по его мнению, положиться, не было, кроме жившего по соседству Нильсона, эсквайра, и прежде чем отслужить в армии, Фильчиган советовался с Нильсоном по этому поводу, специально посетив его двор, единственный раз за все соседство побывав на этой территории.

Часто посещая центральную библиотеку, где хранилось множество старинных книг, , сохранившихся со времен начала католичества, даже расцвета римской республики. Об этом Фильчиган знал хорошо, но в основном пользовался литературой, для того чтобы собрать необходимую информацию для написания рефератов во время его студенческой жизни. Ныне же он проводил здесь время, чтобы подобрать материал для будущего доклада в аудитории учебной кафедры.

Подыскивая исторических персонажей для своей будущей лекции, Фильчиган, сводил по цепочке времени людей граждан своей страны, к тому, что один из них был паломником, а в годы Второй мировой войны – разведчиком. Однажды за связь с еврейской семьей и нежелание отказываться от своей подруги, дочери главы этого семейства, был тайно переправлен карательной системой СС в один из лагерей, где уже давно ожидали своей участи как евреи, так и польские пленные, не желавшие принять фашистский режим. Познакомившись с Яношем Полански, этот американец узнает от него о символе древних мнимуеков, обитавших задолго до того, как построили древние пирамиды в Гизе, в те времена, когда вымер последний саблезубый тигр в уральской лесостепи. Знак выглядел как древо с завивавшимися ветками к комлям. Янош, так как он был историк по образованию, побывав с ещё развивающейся национальной партией в Германии, попытался найти следы, ведшие к познанию древнейшей цивилизации. Но, проведя около двух лет в России в продолжение своих поисков, уже как последующие три месяца Германия вела войну с Польшей, Янош, вернувшись на родину, был захвачен в плен.

Поиски древних знаний велись и со стороны нацистской германской разведки отдельной группой, входившей в состав СС, возглавлял которую любитель исторических ценностей Эрих Кох.

После удавшегося освобождения отбитого союзниками у немцев при транспортировке на родину американского пленного тот был зачислен на службу в разведывательное управление и по особому его желанию был направлен на слежение за работами, ведшимися по обороне, на место остановки северных конвоев в порт Экономия в Архангельск, состоя в составе королевской резидентуры. В то время по службе ему пришлось под вымышленным именем принять вид речного кока на одном из советских пароходов, так как он неплохо был ознакомлен с кулинарией. В детстве он подрабатывал у отца на фабрике. Резидент знал русский, но, стараясь скрыть акцент, чуть шепелявил, сходя за поляка. Почему и получил кличку Шепелявый. При своем любопытстве бывший заключенный, совмещая службу на благо своей родины, также производил исследования в области тайного знака, описанного поляком, которые его привели к расположенному в семистах километрах от Архангельска поселению. При массированной атаке люфтваффе города американцу пришлось оставить порт. Вернувшись в Вирджинию, внезапно каким-то образом удачно оставив свою работу, облачившись в рясу проповедника, а затем приняв сан дервиша, стал ездить по местам, где случались собрания, касающиеся религиозных или иных тем. В своих путевых записях Пол Ариман, как звали бывшего нацистского узника, кратко отметил тайный знак на вкладыше своей тетрадки, словно отложил загадку до следующего времени, сделав из нее закладку. Тетрадь датировалась 1945 годом. Литеры Z и I, разбросанные по листам, ютились в нечастых предложениях обычного текста, но незаметно отличавшихся от основной рукописи, являя собой тему физического состояния тела, противоречащей всем законам физики, соприкасаясь с теорией относительности Эйнштейна, в те года обыкновенной среди учебных заведений научного характера. Сопоставив текст, проведя небольшое расследование, Фильчиган отправил запрос в Калининград вновь по поводу интендантции рейхскомиссара Коха, однако получил весьма скудные результаты. Отчего, на удивление Нильсона, он решил взять отпуск и направиться в Россию сам.

– Машина опять без пробега? – спросил водитель белого Renault, следуя за «пятеркой».

– Угу, – промычал второй пассажир. Он сидел напротив водителя, думая о чем-то своем, закусив костяшку указательного пальца, он глядел вперед, высунув локоть сквозь проем окна двери авто.

– Ну, твою… – выругался водитель, – у меня только год вождения, а здесь по этим проулкам… Тут же на каждом пути перекресток, а их водители гоняют как…

Агент не знал, как закончить свою речь. Второй агент был настолько увлечен своими мыслями, что никак не реагировал на него.

Дорога для водителя, казалось, была более чем проста, но отличалась от американских квартальных дорог частями с неглубокими выбоинами, светофор на перекрестке без «бегающего человечка».

– Слушай, Фрэнки, давай плюнем на директивы и в следующий раз, а я уверен, что будет следующий раз, машину буду выбирать я сам. И цвет тоже, – закончил фразу водитель, посмотрев на соседа, тот по-прежнему держал в зубах костяшку пальца, не отрывая взгляд от дороги.

Покрутив в недоумении головой, водитель продолжал путь.

– Надеюсь, дальше дорога не будет такой страшной, хорошо рессоры держат, – сказал он, в который раз подскочив на выбоине.

***

Фэргату позвонили.

– Да, Валера. Нет, я сейчас не могу, я еду на двадцать пятый. Да, хорошо. До свиданья, Валера.

Водитель «пятерки» бросил отключенный мобильный телефон на второе пустое сидение пассажира.

– Свояк который раз женится, попросил меня гостей развозить на завтра, – сказал Фэргат, обращаясь то ли к самому себе, то ли к попутчикам, забыв, что они оба интуристы и еще хуже владеют русским языком.

Овладевший два года назад шоферской деятельностью, на вид кавказской национальности, бывший продавец туфлями Фэргат решил сменить амплуа и стать водителем такси, приобретя заранее автомобиль с уценкой в кредит. Нильсон обратившемуся к ним водителю из вежливости ответил кивком, вновь вернувшись к обзору карты, которую достал Фильчиган, дабы показать важность их поездки и то, что им некогда слушать других.

***

Въехав на очередной небольшой мост через реку, на взор водителя белого Renault по левую руку впереди появился заброшенный завод, больше похожего на современные доки. Дорожное полотно, охваченное с обеих сторон кустами, деревьями и редко появлявшимися вдоль него деревянными двухэтажными жилыми постройками после моста, казалось, ведшее к замку самой Брунгильды.

– Что… что они делают?! Какого?! – вдруг возмутился водитель «Рено».

Внезапно темной точкой «пятерка» притормозила и стала разворачиваться, пропустив другую машину.

– Что, что они опять задумали, дай телефон… – отреагировал агент, обратившись к напарнику.

– Шеф, – почти кричал он в телефон, – они развернулись и направляются обратно.

Напряжение второго агента проявлялось не таким паническим образом, он продолжал закусывать костяшку, отвлекшись от своего занятия, лишь передавая телефон.

– Понял, занять место, понял. Хорошо, шеф, – водитель отключил телефон.

– Так вот, Фрэнки, – сказал он, – говорю тебе, я, Фрэнки, – он в упор посмотрел на напарника, – в следующий раз по крайней мере выбирать цвет буду я.

Машины поравнялись, Фрэнки и его друг старались не смотреть, кто сидит в «пятерке» чтобы не привлекать к себе внимания. Немного снизив скорость, Renault стал выискивать удобное место для последующего ожидания двух иностранцев, когда они вздумают ехать обратно.

***

– Что теперь надо делать? Надо ехать в местную библиотеку, – ответил на свой вопрос находчивый Нильсон.

Машина притормозила и повернула назад, после того как двое иностранцев сделали попытку объяснить водителю, что им необходимо вернуться в город и посетить местную библиотеку.

– Интересно, там у них, как у нас, могут впустить по разовому талончику? – сказал Фильчиган, вопросительно посмотрев на своего компаньона, когда их машина развернулась.

Он убрал, засунув ставшую уже ненужной карту в походную сумку.

– Не знаю, разберемся, – Нильсон, заметив потерянный вид друга, решил, как всегда, подшутить над ним, стараясь накалить обстановку, – но ты и я в России, дорогой друг, не зарегистрированы, лишь как туристы, тем более в их библиотеке.

За серьезным видом сквайра едва удерживалось спокойствие. Нильсон уже знал, что можно было предпринять, но его коробило, что Андреас не прислушался к его мнению и они поспешно собрались из номера в дорогу.

– Я же говорил, надо было сначала ощутить свежий воздух, понять его микроструктуру, быть, думать как местные граждане, в конце концов, ты географ, тебе ли не знать, как климат влияет на физиологию человека.

Фильчиган, казалось, успокоился.

– Я не географ, у меня специальность по международным отношениям.

– Во! Прекрасно, вот ты и будешь у нас проводником в храме знаний, – Нильсон, сострив, улыбнулся, так как заметил недоуменный взгляд Фильчигана, это означало одно – что тот начал мыслить, исходя по ситуации.

Спустя некоторое время, умилившись проезжая по подвесному словно миниатюрному «бруклинскому» мосту, Нильсон вдруг вспомнил что-то важное.

– А, please. Э-э, – Бенджамин не хотел вновь натолкнуться на языковой барьер, старался подыскать слова, – hotel…

– Да, – добродушный Фэргат обратился к Нильсону через зеркало заднего вида, – что вы хотели? – спросил он, подхватив оборванную мысль иностранца.

– Hotel is, – старался объяснить Нильсон, – otel.